Первые сдвиги, произошедшие после террористических ударов по США, обнадеживали. Буш ответил на сделанное Путиным предложение помощи указанием на изменение восприятия России в США. До того времени администрация Буша не предвидела никаких прорывов в отношениях с Россией. Администрация Буша сделала достоянием гласности арест работавшего на русских агента ФБР Роберта Хансена, а после этого выслала из США пятьдесят российских дипломатов. Администрация угрожала прекратить всякую экономическую помощь, за исключением проектов, связанных с нераспространением ядерного оружия, и через министра обороны Дональда Рамсфельда обвинила Россию в распространении ядерных материалов и технологий производства ядерного оружия. Кондолиза Райс, советник Буша по вопросам национальной безопасности, еще в феврале 2001 года настаивала на том, что Россия является угрозой для Америки и ее союзников в Европе. После 11 сентября 2001 года Америка стала проявлять все большую готовность к тому, чтобы рассматривать Россию как равную США державу и как потенциального стратегического партнера в глобальной войне с терроризмом, а не как угрозу или зависимую страну. Доброжелательным личным отношениям между лидерами США и России, уже установившимся после их встречи в столице Словении Любляне летом 2001 года5, предстояло крепнуть в результате переосмысления национальных интересов. Убежденный в том, что «старые подозрения уступают место новому взаимопониманию и уважению», президент Буш теперь считал, что США и Россия как «союзники в войне с терроризмом» идут к «новому уровню партнерства»6.
Это вновь возникающее восприятие России начало формировать отношение Вашингтона к нескольким темам, имевшим первостепенное значение для России, — к вопросам Чечни, сущности российской политической системы, военной и энергетической безопасности. В Белом доме стали проявлять большую чуткость к доводам России относительно войны в Чечне — части глобальной борьбы с терроризмом. В политических кругах Вашингтона многие продолжали называть чеченских террористов «повстанцами», требовавшими, чтобы Россия вела с ними «переговоры» о мире7, но Буш подошел к проблеме по-другому. Например, когда в октябре 2002 года чеченские диверсанты угрожали взорвать один из московских театров и взяли семьсот человек в заложники, Буш энергично поддержал Путина, а также принятое в Кремле решение штурмовать театр и разрешить проблему силовым путем. Если американские СМИ в подавляющем своем большинстве сосредоточили внимание на негативной роли российских властей в кризисе с заложниками, Буш настаивал на том, что «люди, вызвавшие эту трагедию, — террористы, взявшие заложников и создающие угрозу жизни других людей»8. Буш повторил свое убеждение в последующих заявлениях и сказал: «Террористам надо оказывать противодействие повсюду, где они сеют хаос и разрушение, в том числе и в Чечне»9. В целом Вашингтон снизил тон своей риторики в отношении нарастающих напряжений и нарушений прав человека в России и стал проявлять большую готовность к признанию попыток Кремля установить стабильность на Кавказе.
Примерно в это же время Буш выразил уверенность в приверженности России принципам демократического правления. Невзирая на хор критиков из западных правозащитных ведомств и экспертов10, Буш призывал к терпению и всячески демонстрировал уважение политическому пути, избранному Россией. Во время встречи с Путиным, состоявшейся в Кэмп-Дэвиде в сентябре 2003 года, Буш зашел настолько далеко, что одобрил «видение будущего России, которого придерживается президент Путин: России, где царит спокойствие, взаимопонимание с соседями и со всем миром, страны, в которой царят демократия, свобода и господство права»11.
Американо-российские отношения в сфере военной безопасности также улучшились. Усилия Путина, направленные на повышение безопасности и развитие борьбы с терроризмом, нашли отклик в Белом доме. Дополнительно к поддержке действий США в Афганистане против талибов Путин стремился построить новую структуру стратегического взаимодействия с США. Он считал решение Буша выйти из Договора об ограничении систем противоракетной обороны потенциально угрожающим, но в момент относительной слабости России и возникавшего доверия между двумя странами Путин решил перетерпеть ошибку Буша ради других целей России. Несмотря на настойчивые требования внутри России что-то предпринять по поводу такого демарша, Путин не противодействовал этому решению США, хотя такое противодействие серьезно осложнило бы Вашингтону создание систем противоракетной обороны в одностороннем порядке. При этом Путин не согласился с выводом Буша о том, что «Договор об ограничении систем противоракетной обороны мешает правительству США развивать способы защиты американского народа от будущих ракетных ударов со стороны террористов или какого-нибудь государства-изгоя»12. Путин рассматривал это решение Буша как «ошибочное», но его реакция была приглушенной и не носила угрожающего характера, хотя некоторые ожидания конфронтационного ответа существовали.
В какой-то момент российский президент даже проявлял интерес к вступлению в НАТО, и некоторые лидеры организации обозначили свою поддержку этой идеи. В конце 2001 года генеральный секретарь НАТО лорд Робертсон при поддержке президента Буша и премьер-министра Великобритании Тони Блэра выступил в защиту идеи наделения России статусом, равным статусу девятнадцати постоянных членов НАТО, в том числе правом вето на определенные решения. По оценке газеты The New York Times, этот план сулил «фундаментальный сдвиг в поведении существующей пятьдесят два года организации, которая была основана после Второй мировой войны специально для сдерживания военной мощи Советского Союза», и «полное партнерство России с западными демократиями»13. Важным шагом в данном направлении было создание на состоявшемся 28 мая 2002 года саммите НАТО нового совета НАТО — Россия для консультаций о принципах и действиях против общих угроз. Сделанная на этом саммите совместная американо-российская декларация стала высшей точкой быстро развивавшихся отношений двух стран. В декларации было заявлено: две страны «верят в то, что новые глобальные вызовы и угрозы требуют качественно новой основы американо-российских отношений», а США и Россия «достигают нового стратегического партнерства. Эра, в которой США и Россия рассматривали друг друга как врагов или стратегические угрозы, закончилась. Мы — партнеры и будем сотрудничать в деле продвижения стабильности, безопасности и экономической интеграции, совместного противодействия глобальным вызовам и помощи в разрешении региональных конфликтов»14.
Наконец, возникли планы далеко идущего американо-российского сотрудничества в энергетической сфере. Исполненный решимости Путин энергично подчеркивал позитивный потенциал новых американо-российских отношений. В частности, начиная с интервью газете The Wall Street Journal в феврале 2002 года Путин акцентировал внимание на одной из особенностей нашей страны: Россия является надежной альтернативой традиционным источникам нефти и природного газа на Среднем Востоке. Россия, не входящая в ОПЕК, — самый крупный экспортер нефти в мире. На Россию приходилось 10 % известных запасов нефти и 9 % ее мировой добычи. Однако в 2001 году российская нефть составляла лишь 1 % импортируемой США нефти15. Путин планировал увеличение добычи сырой нефти на 9 % в год, причем большая часть этой добываемой в России горючей жидкости была рассчитана на экспорт, и значительная доля этого экспорта предназначалась США. Последующие события показали существование усиливающих друг друга взаимных интересов в данном аспекте американо-российских отношений. В мае того же 2002 года президенты США и России на встрече в Москве подписали совместную декларацию о сотрудничестве в области энергетики. Затем в октябре 2002 года состоялась встреча в верхах по вопросам энергетики в Хьюстоне. На этом саммите российские должностные лица сообщили, что Россия может поставлять США миллион баррелей нефти в день в течение пяти лет. Журнал The Economist обобщил усилия того времени так: «Отношения Америки с Россией сегодня лучше, чем когда-либо после Второй мировой войны, и продолжают улучшаться»16.
Партнерству США и России не суждено было продлиться, и вскоре обнадеживавшие поначалу сдвиги обернулись возобновившейся конкуренцией по целому ряду вопросов. США не прибегли к политике сдерживания и не настаивали на разрыве отношений России с «Большой восьмеркой», НАТО или на прекращении иностранных инвестиций в российскую экономику. Некоторые элементы сотрудничества сохранились и расширились за счет обмена разведывательной информацией о терроризме, координации мер, направленных на нераспространение ядерного оружия и развития новых экономических связей. Тем не менее Вашингтон ушел от своего первоначального обязательства вывести отношения с Москвой на новый уровень сотрудничества. По мере того как ощущение угрозы, возникшее сразу же после событий 11 сентября, ослабевало, США вернулись к ожиданиям того, что Россия последует за их внешнеполитической программой.
