Миронов: «По ситуации 17 марта 2005 года Вами проводился «разбор полетов»?»
Швец смущенно бубнит: «Нет. Я сам был в шоковом состоянии, сотрудники были в шоковом состоянии».
Миронов: «После имитации покушения на Чубайса какие премиальные были выплачены охранникам со стороны РАО «ЕЭС»?»
Швец испуганно: «Какие премиальные?! Спасибо, что живы остались!»
Подсудимый Яшин: «Вам Моргунов по телефону говорил про стрельбу. А про взрыв Вы когда узнали?»
Швец: «Про взрыв — позже. Может, через полчаса, может, через час. Меня же на место происшествия не пропускали, все было перекрыто».
Подсудимый Найденов: «Вам дальнейшая судьба БМВ и Мицубиси-Ланцер известна?»
Швец: «Про БМВ не знаю. Мицубиси-Ланцер около года стоял под следствием как вещдок, его не разрешали двигать. Потом нам стало не хватать машин. Мы написали письмо в Генеральную прокуратуру, нам ее отдали, мы выставили ее на продажу, оценили и продали».
Котеночкина, адвокат Найденова: «Вы выполнили просьбу Моргунова перекрыть трассу?»
Швец: «Нет. Я позвонил в Службу безопасности РАО Камышникову и попросил его принять меры».
Котеночкина: «А почему Вы напрямую в милицию не позвонили?»
Швец: «Это не мои обязанности».
Котеночкина: «Но почему Вы все же позвонили не в милицию, а в Службу безопасности РАО, ведь обстреливали не Чубайса, а ваших охранников?»
Швец громко вздыхает: «Это была моя человеческая слабость…».
Бывший офицер ФСБ готов был представляться клоуном, недоумком, трусом, кем угодно, лишь бы не проговориться о чем-то очень сокровенном.
«Спасибо, что живы остались!» (Заседание пятнадцатое)
Пятнадцатое заседание суда было кратким по причине неявки одного из адвокатов. Судья распрощалась с присяжными до понедельника. А у нас появилась возможность вернуться к событиям предыдущего заседания.
Всех присутствующих поразило тогда, как испуганно вскрикнул вдруг директор ЧОП Швец на вопрос: «Какие премиальные выплачены охранникам со стороны РАО «ЕЭС»?»: «Какие премиальные?! Спасибо, что живы остались!»
Странно, что РАО «ЕЭС России» никак не отблагодарило жертвовавших собой охранников, вот уже пять лет, по их свидетельствам, пребывавших в сильнейшем психологическом шоке. Но вырвавшееся откровение Швеца: «Спасибо, что живы остались!» зловещим отсветом легло на странную скоропостижную смерть Кутейникова, охранника из второго экипажа, существование которого выявилось лишь на этом суде.
В зал вошел необычайно бледный и очень худой человек — Ларюшин Анатолий Александрович. Лицо его говорило не столько о физическом, сколько о нервном истощении. Допрашивали его осторожно, очень бережно, как смертельно напуганного человека.
Прокурор: «Вы работали 17 марта 2005 года?»
Ларюшин: «Да».
Прокурор: «Что и откуда Вам известно о подрыве на Митькинском шоссе в этот день?»
Ларюшин: «От моих товарищей Моргунова, Клочкова, Хлебникова».
Прокурор: «Где Вы в это время находились?»
Ларюшин: «У РАО «ЕЭС» вместе с Кутейниковым».
Прокурор: «Как была организована ваша работа?»
Ларюшин: «Одна бригада сопровождения провожала машину Чубайса, а другая встречала у РАО «ЕЭС».
Прокурор: «Каковы были ваши задачи?»
Ларюшин: «Осмотр трассы, осмотр окружения, подозрительных предметов, автомашин, людей».
Прокурор: «Расскажите, что Вы видели 10 марта на станции Жаворонки?»
Ларюшин: «Это было утром. Мы приехали. От старшего смены Моргунова получили приказ обратить внимание на людей, стоявших на стоянке у станции. Посмотрели. Да, есть. Сказали: мы тоже видим. А потом группа села в машины и поехала».
Прокурор: «Марки автомашин Вы запомнили?»
Ларюшин: «СААБ темно-синего цвета и Хонда коричневого или серого цвета».
Прокурор: «А чем привлекла ваше внимание группа людей?»
Ларюшин пожал плечами: «Это наша работа — отслеживать группы людей в машинах, не в машинах».
К допросу приступила защита и сенсационные новости не замедлили посыпаться одна за другой.
Подсудимый Квачков: «Когда Вы узнали, что на Митькинском шоссе был взрыв?»
Ларюшин, не задумываясь: «Кутейникову кто-то позвонил. Но мы остались в РАО, так как Чубайс все равно направлялся на работу». И это следом за только что сказанным им прокурору, что о взрыве он узнал от Клочкова, Моргунова, Хлебникова!
Квачков: «В Ваши обязанности входило оказание помощи Чубайсу в чрезвычайных ситуациях?»
Ларюшин: «Да. Если мы находились рядом».
Квачков: «Ваше местопребывание в РАО «ЕЭС» в тот момент было вызвано отсутствием команды оказать помощь Чубайсу?»
Ларюшин с готовностью закивал: «Команды не было».
Но почему? Почему не последовала команда на выдвижение второй машины охраны? Кто и почему избегал лишних глаз?
Адвокат Першин: «Вы часто прибываете двумя экипажами к дому Чубайса?»
Ларюшин: «Всегда. Один экипаж осматривает место жительства, другой осматривает трассу».
Першин: «Откуда Вы знаете, по какому маршруту будет двигаться Чубайс?»
Ларюшин: «От смены, которая работала накануне».
Еще одна новость! Оказывается, маршрут движения Чубайса известен заранее, с вечера, и передается по смене, что предыдущие охранники-потерпевшие всячески отрицали.
Адвокат Михалкина: «Вы видели БМВ Чубайса? Опишите его».
Ларюшин: «Ну, бронированный, цвет черный, номера не помню, у него много номеров сменилось».
Михалкина тут же: «Сколько и какие номера сменились у БМВ Чубайса?»
Ларюшин понял, что вляпался, и растерянно мычит что-то нечленораздельное, на диктофоне не разобрать. Сторона обвинения многоголосо протестует против вопроса, судья его снимает.
Подсудимый Миронов: «С учетом того, что правительственный номер закрепляется не за автомашиной, а за ответственным лицом, сколько у Чубайса было правительственных номеров?»
Ларюшин уже успел осознать допущенный промах, выпутывается: «Один».
Миронов: «И Вы не помните буквы и цифры одного-единственного номера?»
Ларюшин упорно: «Не помню».
Подсудимый Яшин: «17 марта 2005 года ваш экипаж убывал на эвакуацию Чубайса?»
Ларюшин с мольбой в голосе: «Нет, мы были в РАО».
Яшин: «А самого Чубайса 17 марта видели?»
Ларюшин: «Нет!»
Адвокат Закалюжный: «17 марта 2005 года Вы видели поврежденный автомобиль Чубайса?»
Ларюшин нехотя и тихо: «Видел».
Закалюжный: «В какое время и в каком месте?»
Ларюшин: «В гараже, а в какой день — не могу сказать».
Закалюжный: «Стекла машины Чубайса были затонированные?»
Ларюшин: «Да».
Закалюжный: «Людей через них видно?»
Ларюшин: «Нет».
Закалюжный: «Почему же Вы считаете, что на этой машине передвигался именно Чубайс?»
Ларюшин с непонятной дрожью в голосе: «Номера — его, машина — его. Может, он вышел, конечно, и она одна поехала. Но об этом никто и знать не будет».
Найденов, подсудимый: «Вы кого-либо из подсудимых 10 марта 2005 года на станции Жаворонки видели?»
Ларюшин: «Нет, не видел».
Найденов: «Навыки обращения с огнестрельным оружием у Вас есть?»
Ларюшин осторожно, крадучись: «Служил, стрелял, но не воевал».
Найденов: «Навыки взрывного дела имеете?»
Ларюшин испуганно: «Нет-нет».
В допрос по второму кругу вновь вступает обвинение.
Шугаев: «Правда ли, что Вам преподавали азы взрывного дела?»
Ларюшин кивает: «Да».
Шугаев: «И в чем же эти азы? Как закладывать фугас или как его обезвреживать?»
Ларюшин: «И то, и это!»
До чего техника дошла (Заседание шестнадцатое)
Прокурор Каверин, как всегда отутюженный и подтянутый доложил судье Пантелеевой о своих планах на текущее заседание суда: «Прошу исследовать информацию системы «Поток», которая снята с Голицынского поста ГАИ. Прошу выслушать специалиста Комарова Сергея Владимировича, старшего прокурора-криминалиста Главного управления Следственного комитета при Генеральной прокуратуре РФ».
Как только похожий на мальчика-переростка прокурор-криминалист Комаров появился в зале, адвокат Руслан Закалюжный спросил его: «Вы обладаете специальными познаниями в области системы «Поток»?
Комаров удивленно: «Это такая же программа, как и все компьютерные программы».
Закалюжный: «У Вас есть техническое образование?»
Комаров: «Нет, только юридическое».
Закалюжный: «Так Вы специально изучали систему «Поток»?
Комаров пожимает плечами: «Нет».
Закалюжный судье: «У меня заявление о недопустимости допроса перед присяжными данного специалиста, так как он не обладает специальными познаниями в области системы «Поток». Это человек с юридическим образованием, он не имеет технического образования».
Судья отметает резонные возражения адвоката: «Прокурор представляет прокурора-криминалиста не для допроса, а для воспроизводства записи системы «Поток».
