Москва — столица ночи?
«Лимонка» в боярина Иванова
Я внимательно прочел в «Советской России» прокурорскую речь адвоката Руцкого — члена думской фракции КПРФ Юрия Иванова, в которой тот обвиняет лидера РНЕ. Вот к каким выводам я пришел.
Первое. Иванова и тех, кто за ним стоит (а это и Зю га нов, и Руцкой), устраивал Баркашов, чьими руками можно было загребать жар, но не устраивает Баркашов — политический лидер, Баркашов-соперник. Они хотели бы, чтобы Баркашов оставался послушным полевым командиром, которого Их Величества вожди использовали бы для грязной работы. Поразительна хамоватая и бесстыдная привычка номенклатурных бояр-коммунистов эксплуатировать своих же товарищей по борьбе.
Второе. Борьба с непослушными конкурентами сделалась для номенклатурных бояр «оппозиции» важнее, чем борьба с правительством. Ибо в случае победы над конкурентом можно оттянуть у него и солдат его, и избирателей. Подписав договор о согласии с правительством и лично с Ельциным, паханы оппозиции устремились усмирять бунты соперников. Г-н Иванов получил приказ попытаться заполучить солдат Баркашова и баркашовских избирателей. Для этой цели адвокат («юрист») привычно отделил «особо опасного» Баркашова от баркашовцев: «Нет сомнений, что в РНЕ немало лично честных, готовых встать за Родину ребят». Так опытный прокурор-сутяга шьет все содеянное на одного — обычно старшего и опытного обвиняемого, готовя его к вышке, а «попавших под влияние малолеток» или оправдывают, или «награждают» скромными сроками.
Третье. Чтобы опорочить Баркашова, Иванов намекает на связи того с якобы предосудительными лицами и организациями. При этом сам ссылается на предосудительные организации типа газеты «Известия» или находящуюся под влиянием и опекойГорбачева «Независимую газету». Согласно «НГ» появление баркашовцев в Белом доме якобы «организовал» бывший генерал КГБ Бобков. Большое дело, скажет читатель, отставных генералов в Белом доме было хоть пруд пруди. (Толку от них было мало, в том числе и от генералов КГБ. Все они давали бесполезные советы.) Приглашать туда или «организовывать» приход было излишне, все приходили сами, не отвергали никого. (В первом списке добровольцев был и я.) Ас КГБ дела простые. Если взять телефонную книжку самого Иванова, то в ней, уверен, окажется не один десяток бывших сотрудников организации из трех букв. Иванов использует старый жупел «КГБ» в 1994 году, когда и организации этой уже нет, и все узнали, каким бездарным был этот хваленый комитет. Я хочу сказать, что бывшие комитетчики — банальная часть нашей реальности. Подвизаются они и в коммерческих банках, и в аппарате Жириновского, до 3 октября пара действующих генералов КГБ захаживала в газету «День». Почему Баркашову с ними нельзя водиться, если информация «НГ» не выдумана?
Эпизод с ранением и госпитализацией Баркашова Иванов также окружает мрачной мистикой подозрения, намекая усиленно на якобы особое отношение властей к Баркашову. В действительности же (первые радости кровавой победы прошли, сменившись испугом «что натворили!!!») власти уже не знали, что им и делать с новыми узниками, и арестованный позже всех Баркашов на себе испытал эту неуверенность.
Так что зря старается Иванов-прокурор, пытаясь разрушить репутацию Баркашова. Сегодня намеки на КГБ и полуобвинения в «фашизме» не срабатывают, тем паче не работают намеки на сотрудничество с властями. (Зюганов и Жириновский открыто и похабно сотрудничают с режимом ежедневно.) Другое дело, что сам Иванов выглядит в этой истории грязным. Его попытка очернить Баркашова очень неблагодарна.
Четвертое. Иванов пытается подвергнуть сомнению участие баркашовцев во взятии мэрии. Попытка разбить уже сложившуюся легенду — дело безнадежное. В русской памяти навсегда останутся баркашовцы, берущие штурмом мэрию, хотя были там не только они. Но никто, однако же, не придумал, что брали мэрию «капеэрэфники» или «зюгановцы», потому что их в природе не существует. Зюганова же со всем списком вельмож можно увидеть геройствующими только в зале Госдумы. Куда, кстати, они попали (и прокурор Иванов), вот парадокс-то, благодаря героическому поведению восставшего 3 октября народа, включая и баркашовцев! Кто осмелится отрицать, что какое-то количество голосов, отданных за Зюганова или Жириновского, принадлежит на самом деле Баркашову и баркашовцам?
Кстати, почему г-н Иванов, въедливо расследуя, где именно и когда был Баркашов в дни 3 и 4 октября 1993 года, не поинтересовался, где находился в это время лидер его фракции Зюганов? Почему, регулярно подстрекая к восстанию толпу у Белого дома с 22 сентября, Зюганов исчез оттуда, когда запахло порохом, и объявился уже на экранах телевизоров? Что может быть бесчестнее и похабнее спрятавшегося подстрекателя?
Следует сказать, что г-н Иванов интересовался Баркашовым и ранее. Еще год назад в телефонном разговоре со мной он просил рассказать ему при встрече о Баркашове и его организации. Это, дескать, поможет в защите его клиента Руцкого, тогда находившегося в тюрьме. Встреча так и не состоялась. Почему же Иванов выступил со своими низкими подозрениями в печати лишь сейчас? Да только потому, что вожди и вождишки до сей поры с удовольствием эксплуатировали Баркашова. Осторожно, не вступая с ним в формальный союз, они позволяли народу узнать, что встретились с Баркашовым, что их видели с Баркашовым. Баркашова посетил Жириновский (напросившись сам). Это подымало рейтинг у масс.
Но вот Баркашов стал высказываться. И мы узнали, что он думает о них: вождях и вождишках. А думает он о них и об их способностях плохо. Тогда на него и спустили Иванова. И спустили умело — провокаторски. Перед важными для РНЕ выборами в Мытищинском и/о, где кандидат от РНЕ Федоров противостоял Боровому и Мавроди.
Пятое. Несколько лет бояре-коммунисты были для нас, национал-революционеров, попутчиками и союзниками. Их вполне скорпионий нрав проявился, только когда запахло властью. Тогда они немедленно стали теми, кто они есть, — сплоченной группой скорпионов. Номенклатурный коммунист не может не «кинуть» друга, союзника, попутчика, как скорпион не может не жалить. Предательство у него в генах. Он предает даже себе во вред. И предает так подло, насколько может. И, предав, не стесняется, не мучится совестью от этого. Вот неподражаемый, прокурорский (разделить подельников) и одновременно скорпионий отвлекающий маневр юриста Иванова: «Единственная известная фамилия, которая сегодня «в союзниках» у Баркашова, — это писатель Эдуард Лимонов. Прямо скажу, при всех «за» и «против» я с уважением отношусь к Лимонову — памятны его великолепные публикации 1991–1992 годов, нельзя забыть, как поднимали они людей. И будет очень печально, если этот оригинальный человек, с его немалым потенциалом, будет растрачивать себя, рекламируя Баркашова.» Помнишь, читатель, Иванов уже отделил в особую группу, которой полагается снисхождение, — «:честных ребят РНЕ», а теперь вот так, с лестью, отделяет «оригинального человека», относясь к нему с уважением, отделяет от Баркашова. Цель статьи не только расколоть РНЕ, вызвав в «честных ребятах» подозрения, не только повлиять на выборы в Мытищинском и/о, но и расколоть недавно сложившийся и закрепленный 10 июня с. г. союз национал-революционных сил, к которому в перспективе присоединились бы и радикальные коммунисты-якобинцы Анпилова. (И тогда капут всем Зюгановым, пузатым жлобам в «кустюмах». Перед национал-коммунистическим блоком власть устоять не сможет, а боярская оппозиция разбежится по дачам упаковывать чемоданы.)
Отступление. Несколько лет пробыв по одну сторону баррикад с бывшими вельможами КПСС, я, сознаюсь, простодушно долгое время не замечал их коварства. Я рано заметил их неотесанную глупость и беспросветную неграмотность, несмотря на несколько высших образований на брата — это да. Когда образовывался ФНС (я прилетел туда прямо с войны в Боснии), на съезде Зюганов усадил меня в президиум, наградил значком «оргкомитет» и дал слово, упросив до этого не вносить раскол в создаваемую организацию. (Дело в том, что по просьбе редактора «Сов. России» я написал статью, в которой возражал против все большего влияния Верховного Совета РФ на ФНС.) Зюганов же пообещал ввести меня в состав национального совета. В ноябре я уехал на войну в Абхазию, оставив аргументированную просьбу включить меня в политсовет ФНС. Среди прочих аргументов были и мое особое влияние на молодежь, и почти двадцать лет жизни за границей — опыт, которого ни у одного из них нет. Бумага была адресована Зюганову, Константинову, а оставил я ее Проханову. Сказать, что я рвался к власти, в данном случае глупо, ибо ФНС тотчас же запретил Ельцин, и получалось, что я просил присоединить меня к группе товарищей, в перспективе могущих оказаться в тюрьме. Коварные, они замяли дело и так никогда связно и не ответили на мою просьбу. Все, чего я хотел тогда, — получить возможность влиять на решения оппозиции, ибо уже убедился в несостоятельности многих «лидеров».
