Похожий на дворик тюрьмы.
Наверно, виной был их возраст,
Хотя ещё в силе рога.
И самки - эстрадные звёзды, -
Весьма грациозны пока.
Красавец - вожак, словно пленник,
Печально смотрел на закат,
Куда угоняли оленей,
Его несмышлёных внучат.
Они ничего не умели.
Он фыркал от страха и зла.
Нелёгкая участь оленья
Уже им вдогонку ушла.
Смотрел на закат он устало
И морду тянул к облакам,
Не зная, что юное стадо
Попало в засаду к волкам...
И кровь не ручьём, а потоком
Лилась на зелёную гладь...
Но не было рядом его там,
Умевшего насмерть стоять...
* * *
Как бы вам тяжело ни жилось
И какие бы нас ни встречали
Невзгоды,
Не копите в душе ни обиду,
Ни злость.
Постарайтесь держаться достойно
И гордо.
Как бы вам тяжело ни жилось,
Не теряйте надежд
Возле горькой печали...
Жизнь длинна...
Есть предел и у чёрных полос.
Поменяется мрак
На рассветные дали.
Так со мною случалось не раз.
Вопреки неудачам,
Ошибкам, заботам
Наступал долгожданный
И праведный час,
Когда жизнь восходила
К счастливым высотам.
Потому что и в самые
Чёрные дни
Не терял я надежды
И веры бессрочной
В то, что мы на земле
Все душою сродни.
И в нелёгкую пору
Кто-то выйдет помочь нам.
2011
* * *
Я жил машинально,
Не чувствуя суток.
Привычная смена
Заката и дня.
И только теперь
Стал мистически чуток
К тому, как проносится
День сквозь меня.
У времени нет ни пропаж,
Ни отсрочек.
По синему небу -
Во весь небосклон -
Всё тот же знакомый
Божественный почерк
И новая летопись
Дат и времён.
2011
* * *
Ане
И даже день с тобой в разлуке
Невыносим...
Мне горько одному.
Я мысленно твои целую руки
И ухожу в печаль,
Как божий свет во тьму.
Минуты длятся непривычно долго.
Бросаюсь к телефону...
Голос твой,
Звучащий из далёкого посёлка,
На целый миг
Приносит мне покой.
Наивный лирик написал когда-то,
Что без разлуки
Не было бы встреч.
А мне нужна всего
Одна лишь дата...
И я готов всю жизнь
Её беречь.
Ту дату первой нашей встречи,
Что навсегда
Продолжилась во мне.
Прости, что я судьбе своей перечу.
Но этим мне близка она вдвойне.
2011
Шуточный тост
Я - Гомер, Толстой, Кусто[?],
Если возрастом равняться...
То ли мне уже за сто,
То ли всё ещё семнадцать.
То я выдам на-гора
Мысль нехилую в страницу.
То взбрыкну вдруг - "На х-а
Мне в пророки-то рядиться".
Есть три чуда в жизни сей.
Мне они всего дороже:
Это круг моих друзей,
Доброта их и надёжность.
Из других земных чудес -
Это чудо - быть поэтом:
Ждать метафору с небес,
Гонорар иметь при этом.
Чудо есть ещё одно -
И оно зовётся Анной.
Мне подарено оно
Навсегда и без обмана.
Потому свой тост простой
Возглашу друзьям в угоду:
"За мои неполных сто
И за их младые годы..."
* * *
Когда поёт Валерий Золотухин,
Россия затихает у экрана...
И сердце замирает в нежном стуке.
И заживает грусть моя, как рана.
И я иду навстречу песне друга,
И растворяюсь в музыке послушно...
А песня вдруг становится порукой,
Что мы спасём себя и наши души
От всех невзгод, предательств
и обмана.
И даже если наша жизнь не в духе,
Россия замирает у экрана,
Когда поёт Валерий Золотухин.
Ему она доверила открыто
Те песни, что срослись с её судьбою.
И грустные - от боли иль обиды.
И светлые, - рождённые любовью.
* * *
Какие люди в городе Давида!
Когда меня беда подстерегла,
И сник я, не показывая вида,
И горько думал - не осилю зла...
Явился друг, потом другой и третий.
Хотя я не просил их ни о чём,
Но через них
Мне вновь надежда светит.
Я свет её печали предпочёл.
И возвратив покой душой своей,
Вновь мысленно благодарю друзей.
ИЕРУСАЛИМ
* * *
Юность наша опростилась.
Только пляшет и поёт.
И крутую речь её, как силос,
На ТВ народ жуёт.
Юность наша опростилась -
Травка, мани, ноль забот...
И такая в мыслях хилость,
Что от скуки сводит рот.
Я утрирую, конечно.
Не о всех слагаю речь...
Но мозги в поре их вешней
Так хотелось бы сберечь.
Строфы
* * *
Разные пути ведут нас к Богу -
Через храм, мечеть и синагогу.
И хотя у каждого свой жребий,
Но никто путей тех не оспорит.
И, как реки все впадают в море,
Так и мы все встретимся на Небе.
* * *
Всё в подлунном мире относительно.
В тридцать лет я думал -
Жизнь прошла...
А сейчас та молодая мнительность
И грустна немного,
И смешна.
* * *
Я к власти отношусь разумно:
То негодую, то терплю.
Но если есть в кармане сумма,
Я негатив свожу к нулю.
* * *
У любви свои есть псевдонимы.
Это на любые времена
Имена влюблённых и любимых.
В их числе и наши имена.
* * *
Когда глаза твои грустны
И молчалива ты весь вечер,
Я вновь в предчувствии вины,
Хотя виниться вроде не в чем.
В твоих глазах - синь декабря.
Я сам себе уже подсуден.
Прости, я так люблю тебя,
Что грусть твоя
Мне сердце студит.
Потом ты скажешь, почему
Тебе весь вечер было грустно...
Тревогу я твою пойму.
И жизнь в своё вернётся русло.
* * *
Твой характер сделан из иголок.
А моя душа,
Исколотая сплошь,
Прячется порой
Средь книжных полок.
Если хочешь -
Там её найдёшь.
* * *
Может, это просто невозможно -
Обнажить для всех чужой секрет:
Холст на раме, краски и треножник,
И с натуры начатый портрет.
Первая красавица России
На портрете дивно хороша.
Только в жизни всё-таки красивей -
Не открылась мастеру душа...
* * *
Прости меня - зануду и тупицу, -
Что я живу, по прошлому скорбя.
Мне б надо было
На Святой земле родиться,
Чтоб стать чуть-чуть похожим
На тебя.
* * *
Нередко с нами чудо происходит:
О чём-то я подумаю едва,
Ты мысль МОЮ
Враз превратишь в слова...
Но чаще мысль ТВОЮ
Мои слова находят.
Я знаю, как всё это объяснить:
В созвездье Рака
Нас нельзя разрушить.
Одна невидимая нить
Связала воедино наши души.
* * *
Вхожу в магазин - всюду импорт.
Цена до небес, но бери...
Картофель для русских был вырыт
Не в Курске и не в Твери.
А всё, что страна создавала,
Растила своим землякам,
Осталось для нас без навара,
Чтоб лучше жилось чужакам.
* * *
Холодная весна -
С ветрами и дождями -
Не хочет лету уступить пути.
И, как в футболе, время нудно тянет,
Когда игру уже нельзя спасти.
* * *
Красоту России на продажу!
С молотка она вразнос идёт.
Достоевский нам с упрёком скажет:
"Кто же МИР теперь
Для вас спасёт?!"
Честь мастеру
ВЕК
Сто лет назад родился скульптор Евгений Токарев
Когда руду мой звонкий молоток
В подобие людей преображает,
Честь мастеру, который направляет
Его удар, иначе б он не мог.
Эти строки Микеланджело самым естественным образом приходят на память при встрече с творчеством Евгения Токарева. Цель его не примитивное жизнеподобие, но стремление постигнуть самую суть, проникнуть в сокровенную тайну психологии и в процессе работы открыть, быть может, ещё неведомое даже самому скульптору или избранному им герою.
Отсюда и своеобразие, и подчас неожиданный ракурс искусства этого мастера.
Знаю это по себе, по собственному опыту. Мне как пианисту посчастливилось позировать Евгению Токареву самым неожиданным образом.
Рояль - великое изобретение человечества, но по технике извлечения звука это всё-таки инструмент ударный. Кажется, любой может, нажав на клавишу, вызвать отклик туго натянутой струны на прикосновение механического молоточка. Звук возникнет, но тут же угаснет. Чуда не произойдёт.
Однако порою рояль обретает способность петь - если клавиатура вступает в контакт с живым человеческим сердцем, передающим руке музыканта волшебный, таинственный импульс. Тогда пальцы творящего артиста дают возможность проникнуть в беспредельный мир музыки - и каждый раз это происходит абсолютно по-особому, индивидуально.
