Салам-молла родился приблизительно в 1867–1870 годах в селе Варанды, в семье, происходившей из Чахкер-Юрта. Он был третьим сыном в семье, а его полное имя было Абдул-Салам. («Салам» в переводе с арабского на русский язык означает «мир», «миролюбивый».) Рос он в очень религиозной семье, и, как принято у мусульман, начал совершать намаз в 5–6 лет. Его отец Астамир еще мальчишкой отдал его учиться в религиозную школу-медресе, которая находилась в Урус-Мартане. Учителем будущего шейха был арабист Хаки. Абдул-Салам был очень способным учеником, проучился он у него 26 лет, а богословие, философию ислама изучал всю жизнь.
Юношей Абдул-Салам мог спокойно писать и разговаривать на арабском языке[51], в совершенстве знал Коран. Арабский язык было необходимо учить для того, чтобы читать и переводить Коран (тогда не было теперешних многочисленных переводов Корана). Хаки был очень доволен Саламом и после окончания его учебы однажды сказал: «Не могу похвастаться усердием к знаниям некоторых моих учеников, но мой ученик Салам увез истинные знания».
В начале XX века Салам-молла вернулся домой и написал жейн (что можно было сравнить тогда с диссертацией), открыл свою школу — хьужар-медресе. К нему учиться приехали молодые люди из многих горных сел и предгорных районов (Шатойского, Итум-Калинского, Шаро-Аргунского, Галанчожского, Урус-Мартановского, Атагинского районов и сел). Салам-молла более 30 лет учил молодежь богословию и философии ислама, выпустил около 500 учеников. Многие из них стали известными лидерами, авторитетами и богословами.
Салам-молла был крупнейшим религиозным деятелем. Его влияние распространялось в Шатойском, Итум-Калинском, Урус-Мартановском, Галанчожском и Чеберлоевском[52] районах, ну а потом и по всей Чечено-Ингушетии. Сначала его невзлюбили царские власти, а потом и советские. И по одной и той же причине — боялись его влияния. После распада монархии в 1917 году советские власти вообще пропагандировали уничтожение религий. Но Салам продолжал свою религиозную и общественную деятельность. Его до сих пор помнят старики Галашкинского района[53], Насыр-Корта[54] и других районов республики Ингушетия.
В 20-х — начале 30-х годов XX века в Чечено-Ингушетии, как и в других районах СССР, из-за голода и репрессий начались волнения, восстали целые села и районы, появилось абречество. Убедительно и веско говорил Салам восставшим, что вооруженным путем невозможно добиться решения проблемы. Таким образом, он спас сотням людей жизнь, спас горные села от уничтожения. Он отрицательно относился к стукачеству, двуличию, лжи. Он мирил кровников, враждующие села и тейпы. Еще в 7-м классе, когда я интересовалась историей своего рода, двоюродный дедушка Абдурахман-молла привел мне два примера из многих случаев деятельности Салама-моллы.
В 20-х годах два тейпа села Махкеты[55] враждовали из-за земли. Враждующие стороны позвали Салама на помощь. Салам-молла познакомился с местностью, потом выделил хребет и по хребту разделил землю между сторонами. Этот хребет был назван его именем — Салам-Дукъ.
В начале 30-х годов в горных селах Галанчожского и Ачхой-Мартановского районов произошли крупные волнения, а в одном селе почти все население вооружилось и ушло в горы. Причины? Репрессии и голод. Власти они не подчинялись, началось жестокое кровопролитие. К ним поехал Салам-молла, и после долгой и трудной беседы люди возвратились к своим очагам. Была предотвращена трагедия.
В 1931 году, летом, в селе Махкеты один человек совершил гнусный поступок и не собирался признать свою вину и тем более отвечать за нее. Был убит человек, подозрение пало на невиновного, которого собирались наказать. Чтобы разъяснить ситуацию и уладить дело, туда был приглашен Салам-молла. Пробираться к этому селению нужно было через горы. Салам-молла вместе с сопровождающими отправился в путь, и уже спускался с горы, когда тот абрек — виновник происшествия — увидел и узнал Салама-моллу. Он догадался, почему его пригласили, и, не дожидаясь, пока тот подойдет к селу, пошел к кровникам и сознался в содеянном, а также согласился ответить за свое преступление. Такое уважение вселял Салам-молла людям. Там, где была бессильна власть, его призывали для умиротворения враждующих сторон.
Кровная месть между семьями длились порой десятилетиями, и помирить их считалось очень трудным делом, так как она вспыхивала снова, но те, которых помирил Салам-молла, потом не имели друг к другу претензий и жили мирно.
У Салама было три жены и 13 детей, из которых двое в данное время живы. Это его дочка Маймунат и сын муллы Абдурахман, которые приходятся мне двоюродными дедушкой и бабушкой.
Из воспоминаний сына Абдурахмана: «Мне было около 15 лет, когда он пропал, но я все помню очень смутно. Запомнил одно — наш дом всегда был полон гостей, которые приходили за советом и помощью. Жили мы скромно, так как наш отец не любил роскошь, но, несмотря на это, уют и чувство защищенности у нас во время его жизни присутствовали всегда!»
У Салама-моллы была огромная библиотека, книги были привезены из разных стран Ближнего Востока. Он бережно хранил их. У него также была и рукопись с историей нашего рода с XII века. Эту рукопись передавали из поколения в поколение, и таким образом она попала в руки Салам-моллы. Он бережно хранил ее и сам также (как и все его предшественники) вписывал туда все важные события тейпа. Это рукопись, которая называлась «тептар», также исчезла, как и вся библиотека с редчайшими старинными изданиями религиозно-философской тематики, после депортации чечено-ингушского населения в 1944 году.
После возвращения в 1957 году из ссылки из Казахстана его дети неоднократно пытались хоть что-то найти из этой библиотеки, но все безрезультатно. Через некоторое время после возвращения на Родину к дяде моего отца, то есть к Салам-молле Абдурахману, приехали из Дагестана религиозные деятели и передали два небольших ящика с жайнами и Кораном из библиотеки Салам-моллы. Выяснилось, что часть библиотеки из нашего дома в селе Варанды[56] была вывезена дагестанцами (то есть была спасена), а большая часть оказалась, по их словам, в подвалах НКВД и исчезла безвозвратно.
Дагестанцы стали хранителями истинной мусульманской и кавказской культуры[57]. Спасибо им! Моя мечта — если закончится война и я останусь жива — найти семьи этих благородных людей.
У имама Салама-моллы была своя печать, которой он отметил свою библиотеку и свои рукописи. Эту печать и еще Коран, принадлежавший старшему сыну Саламову Абдул-Азиму, Абдурахман передал моему отцу — Овте. Но они, к сожалению, исчезли во время первой чеченской войны вместе с другими вещами и нашей библиотекой.
Ни тайно, ни открыто Салам-молла не призывал к свержению советской власти. Он говорил, что отдельными подвигами не поможешь.
Во время революции и Гражданской войны русские социалисты всеми силами пытались склонить горцев на свою сторону, они обещали Чечне хорошую жизнь, свободу вероисповедания и др., чтобы горцы стали на сторону большевиков. Они добились своего. Чеченцы и ингуши, в крови которых сохранилась ненависть к царским чиновникам из-за вековой кавказской войны, с удовольствием помогли им, ведь это была возможность отомстить за те беды, которые принес царизм народам Кавказа. 11 августа 1918 года начались стодневные бои в Грозном. 29 августа 1918 года в телеграмме Ленину Г. К. Орджоникидзе сообщал: «Под Грозным идут бои. В город введена Красная Армия из чеченцев».
Но в 30-е годы начался «кровавый карнавал» и для Кавказа, и для всего СССР. Власти всеми усилиями пытались уничтожить религиозных деятелей Чечено-Ингушетии.
Салам-молла знал об угрозе, но уезжать из республики, несмотря на уговоры родственников, не пожелал. Он не хотел покидать родные места, где жил, рос. В 30-х годах его все время куда-то вызывали, допрашивали и т. д., но в тюрьму не сажали. Одно время руководителем ГПУ был некто Саламов — по национальности осетин. Он был хорошо знаком с моим прадедушкой и говорил ему, что пока тот живет в Чечено-Ингушетии и его не переведут в другое место, прадедушку в тюрьму не посадят, но стоит ему уехать, арест последует незамедлительно.
Один раз его арестовали и повели в грозненскую тюрьму. (Саламова уже не было.) Напротив него сел чекист и спросил его: «Вы узнаете меня?» Когда последовал отрицательный ответ, чекист напомнил ему: «А я вас хорошо запомнил. Еще тогда, во время Гражданской войны, я в одном из боев был сильно ранен и умирал, а вы спасли мне жизнь. Я никогда не забуду, как вы ухаживали за мной и лечили. Я обязан вам жизнью!» И со словами благодарности он отпустил его обратно домой. Таким образом, Салам избежал ареста. Но только на время…
Однажды к нему пришли представители ингушского духовенства, Устазом[58] которых тоже был шейх Кунта-Хаджи[59]. Они предупредили его об опасности, а также предложили место для убежища и свою руку помощи. Но Салам-молла сказал им: «Если спрячусь я, то они замучают моих родственников и знакомых. Я не хочу, чтобы они пострадали из-за меня!»
