Когда началась война, Субоцкий был призван в армию. Он вспоминал: «С июля 1941 г. по май 1944 г. был снова в рядах Красной армии. На Южном, Северо-Кавказском, Юго-Западном и Ленинградском фронтах был заместителем Военного прокурора этих фронтов. Неоднократно принимал непосредственное участие в боях. Награждён двумя орденами Красной Звезды. В мае 1944 г. демобилизован из Красной армии по болезни и инвалидности».
Когда война закончилась, Константин Симонов помог Субоцкому занять место рабочего секретаря Союза советских писателей. Ему в обязанности, в частности, вменили подготовку представлений от имени писательского сообщества на соискателей Сталинских премий. Одновременно критика избрали секретарём парторганизации Союза писателей.
Как критик Субоцкий тогда отличился тем, что выдвинул теорию о наличии в советской литературе «квасного патриотизма». Он, в частности, обрушился на Александра Твардовского и Анатолия Калинина. Его не устроило то, что новое поколение писателей обратилось к поискам корней и заговорило о любви к малой родине. Но поскольку прямо обвинить нелюбимых литераторов в абсолютной безыдейности было сложно, критик напускал тумана, упрекая своих оппонентов в отсутствии эстетического вкуса. Но чувство слова отсутствовало и у многих представителей из другого лагеря. Однако тут Субоцкий молчал. Своих он не трогал.
Как потом оказалось, рассуждения о «квасном патриотизме» были всего лишь прикрытием. В реальности Субоцкий с группой соратников готовил в Союзе писателей смену власти. Заручившись поддержкой одного из руководителей агитпропа Дмитрия Шепилова, группа критиков, в которую помимо Субоцкого входили также другие литераторы, лелеяла мечту избавиться от Фадеева и поставить во главе Союза Симонова.
Игра в одни ворота продолжалась года два. Естественно, другая группировка была недовольна сложившейся ситуацией и искала выходы на Кремль. В ответ на огульную критику «квасного патриотизма» она затеяла дискуссию о низкопоклонстве перед Западом. И в какой-то момент баланс сил вроде бы восстановился. Во всяком случае, 14 апреля 1948 года Субоцкого из рабочих секретарей Союза писателей убрали. Сделано это было руками Б. Горбатова, В. Катаева и М. Шагинян (подтверждение тому – материалы апрельских заседаний президиума Союза советских писателей). Вместо Субоцкого ключевую должность в аппарате СП занял Анатолий Софронов.
В лагере Симонова вынужденные перемены поначалу восприняли всего лишь как тактическую уступку охранителям. Главная битва была впереди. Критик со своими соратниками рассчитывал на то, что в новом противостоянии с «квасными патриотами» будет поддержан как минимум Шепилов. Но он просчитался. Подковёрная борьба между сторонниками Симонова и Фадеева стала сильно утомлять новых партийных идеологов. В январе 1949 года секретарь ЦК Г. Попов на приёме у Сталина предложил положить всем этим играм конец. Вождь согласился, после чего тут же завилял Шепилов, срочно занявшийся подсчётом лиц еврейской национальности в творческих союзах. Подсчёты руководителя Агитпропа в итоге спровоцировали передовицу в «Правде» «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». А дальше начались поиски и разоблачения космополитов.
Симонов, увидя такой поворот дела, моментально от бывших соратников открестился. Более того, он публично осудил этих критиков.
До Субоцкого добрались уже весной 1949 года. 16 марта в Союзе писателей состоялось партийное собрание. Критика обвинили в двурушничестве и исключили из партии. Субоцкий к такому решению оказался не готов. Данин вспоминал, как критик стал в ответ всем грозить. «Я заявляю! – обвёл он нас всех зачёркивающим жестом маленькой волевой руки. – И прошу занести это в протокол! Трибуналы революции[?] Трибуналы войны… Я отправил на расстрел больше нечисти, чем сидит вас сейчас в этом зале! Понятно!» (Д. Данин. Бремя союза. – М., 1996).
Историк литературы Наталья Громова в 2007 году рассказывала: «Субоцкому удалось выйти на свободу после ареста в 1937 году, в 1939-м его дело за недоказанностью вины было прекращено. О нём вспоминали, что он ходил всегда в военном френче, был прямолинеен, но честен. Очень любил Фадеева. Говорили, что он пытался покончить собой, стрелял в висок, но чудом остался жив. 16 февраля 1949 года в «ЛГ» о Субоцком была напечатана разоблачительная статья Зиновия Паперного, где Субоцкого снова и снова обвиняли в страшных «космополитических» злодеяниях. Однако в результате Паперный пострадал сам. Его уличили в том, что под видом разоблачения космополитов Паперный пытался скрыться от праведного суда. Автор статьи впал в тяжкую депрессию и все мрачные времена пересидел в психиатрической больнице. Мария Иосифовна Белкина вспоминала, что столкнулась с Субоцким несколько лет спустя, после того злополучного собрания, и ей даже показалось, что тот посмотрел на неё с неким злорадством. Тарасенков уже был снят из «Нового мира», и с сердцем у него было всё хуже. Встреча произошла за несколько месяцев до кончины Тарасенкова, все уже знали, что он приговорён. Она, правда, думала, что ей могло просто показаться, ведь её мучило чувство вины перед каждым, кого задели те выступления. Тогда она решила спросить уже больного Тарасенкова про снятие Субоцкого. Это был последний и очень трудный разговор. Последний, потому что Тарасенков был уже настолько болен, что любые выяснения отношений подводили его всё ближе к развязке. Мария Иосифовна это хорошо понимала и старалась себя держать в руках. Она только мимоходом спросила, зачем ему надо было идти на собрание, снимать Субоцкого, если он мог всегда сослаться на болезнь. Он устало ответил: «Это было поручение парткома, я не мог отказаться... И потом ведь, между прочим, всё было дело случая, и я так легко мог оказаться на его месте, а он был на моём, и он поступил бы точно так же!.. Судя по дневникам Вишневского, били на том партийном собрании жестоко, и не только Субоцкого. Сначала было дело А. Крона (кстати, близкого приятеля Вишневского), после самокритики его оставили в рядах партии, только вкатили выговор. Затем исключили из партии Бровмана, который работал в Литинституте и был очень любим студентами. «Л. Субоцкий – читал написанную речь, – пишет Вишневский. – Всё отрицает упрямо, вопреки фактам... упрямится, хотя был центром критической «группы» Левин, Данин, Резник, Трегуб и т.д.» (Н. Громова. Распад. – М., 2007).
Позже Субоцкого всё-таки пожалели и в партии оставили. Уже в 1951 году ему объявили всего лишь партийное взыскание за «космополитические ошибки». Но к активной литературно-критической деятельности он больше не вернулся.
Умер Субоцкий 11 октября 1959 года в Москве. Похоронили его со всеми почестями на правительственном Новодевичьем кладбище.
ОТ РЕДАКЦИИ
Фотографии Льва Субоцкого нет в нашей юбилейной книге «Три века «Литературной газеты» – найти её тогда не представлялось возможным. Но недавно мы снимок обнаружили.
Их остановила женщина с флагом России
В результате новых исследований всё чаще всплывают малоизвестные страницы из истории геноцида армян.
Становятся известны и всё новые факты спасения сотен армянских женщин и детей от неминуемой гибели во время страшных событий в Аданском вилайете (район по-турецки) в начале прошлого столетия, которые современники назвали "Холокостом в Адане". Храбрость и решительные действия многих дипломатов, миссионеров, священников, да и просто добродушных мусульман дали тогда возможность выжить многим армянам. В их числе были и русские дипломаты и военные, в частности экипаж российской канонерской лодки «Уралец», находящейся на вахте в акватории восточного Средиземноморья, и русское дипломатическое представительство в городе Мерсина.
До погромов 1909 года в городе Адана проживало около 15 000 армян. Через год после провозглашения турецкой конституции, в апреле 1909 года, здесь произошли первые массовые погромы армянских городов и сёл в Киликии, вследствие которых погибло около 30 000 христиан, большинство которых были армяне. Бесчеловечное насилие над армянским населением районов Адана и Алеппо Османской империи таким образом предшествовало геноциду армян 1915-1922 гг.
В результате организованного турецким государством геноцида на территории Турецкой Армении и по всей территории Османской империи и сопредельных регионах было зверски уничтожено не только более полутора миллиона армян, но и другие представители автохтонного христианского населения Малой Азии – греки, айсоры, халдейцы. Именно уничтожение этих народов стало отправным пунктом в провозглашении нового турецкого государства – Турецкой Республики, которая, по меткому выражению турецкого историка Танера Акчама, «сидит на геноциде армян».
