То, что я увидел в Шанхае, меня поразило — идёт настоящая автомобилизация страны, власти ограничивают её, как могут, но остановить не в состоянии. Что будет, когда миллиард китайцев сядет за руль своего автомобиля, и какова будет атмосфера не только в Китае, но и во всем мире? А если за руль сядут и индусы, темпы развития которых нынче не уступают китайцам? Еще недавно не знавший своих автомобилей, Китай сегодня стал крупнейшей автомобилестроительной державой мира.
Меня пригласил на месяц прочитать курс лекций по современной русской литературе Шанхайский университет иностранных языков. Известный русист профессор Чжэн Тиу рекомендовал меня как знатока современной русской литературы. Прилетел в Шанхай рейсом "Аэрофлота", привезли в университетский городок в центре Шанхая. Университет был образован на базе института русского языка. Все первые ректоры, деканы и профессора были крупнейшими русистами Китая. Сейчас, увы, русский факультет не считается престижным, на него и конкурс меньше: кто не добирает баллов на английский факультет, идет учиться на русский. Такова жизнь. Китайцы — прагматичный народ. В целом они не злы, приветливы к иностранцам, даже почтительны, но на Россию уже смотрят откровенно как на свою сырьевую базу. Я не верю в грядущую китаизацию Сибири, по крайней мере, еще лет сто они будут осваивать гораздо более близкую им по менталитету Юго-Восточную Азию, вплоть до Филиппин и Австралии, успешно завоевывают позиции на западе США, от Сан-Диего до Сан-Франциско, холодная Сибирь их как-то не привлекает.
Кстати говоря, любой геополитик объяснит, что снижение интереса к русскому языку и литературе лишь подтверждает отсутствие реальных планов по скорейшему освоению Сибири. Когда Советский Союз был для Америки главным конкурентом, во всех странах НАТО абсолютно во всех самых захолустных университетах ввели в обязательном порядке кафедры русского языка и литературы. Все офицеры среднего и высшего звена обязаны были пройти курс русского языка и литературы или в Монтеррее, или в Гармиш-центре, на американской базе в Германии. Изучали Пушкина и Чехова, готовили кадры будущих военных переводчиков... Сейчас факультеты русистики по всей Европе и Америке закрываются в таком же массовом порядке. Потеряв свою мощь, Россия потеряла и обаяние своей культуры. В Китае нынешнем, и конкретно в Шанхае, когда-то ведущем центре русистики, изучение русской литературы поддерживается энтузиастами старшего поколения, влюбленными в нашу великую классику.
Первые дни после шести часов занятий я возвращался в гостиницу вымотанным, и даже не выходил в город. Потом втянулся в ритм занятий, да и стало со временем посвободнее, начались мои странствия по Шанхаю. К этому времени вернулся из поездки мой давний друг, знаток и ценитель русской литературы, председатель правления Русского клуба в Шанхае, директор юридической фирмы, Михаил Дроздов. Вместе с ним мы поехали на поезде в древний город Сучжоу, китайскую Венецию, знаменитую к тому же лучшими в мире китайскими садами. Сучжоу тоже включен в план ЭКСПО-2010, и потому был приведен к самому образцовому состоянию.
Китайцы — умелые реставраторы, не знаю, плохо это или хорошо, но они, не стесняясь, восстанавливают по старым проектам и чертежам, рисункам и фотографиям уже исчезнувшие архитектурные памятники. Называть это новоделом язык не поворачивается. Иные копии выглядят лучше оригиналов. Разве плохо, к примеру, видеть в самом Шанхае рядом с высочайшими небоскребами (один из них третий в мире) нарядный и цветущий, живописный и заполненный людьми, лавочками и храмами старый город, даже если ты знаешь, что большинство зданий в старом городе отстроено заново, а иных даже и не было раньше. Был захолустный китайский квартал в европейском колониальном городе.
В старом городе раньше жили одни китайцы, в европейский центр их, как правило, не пускали. Кое-где висели таблички: "Собакам и китайцам вход запрещен". Набережная Бунд, Нанкинская торговая улица, открытая только для пешеходов с самыми фешенебельными магазинами, Французский город — всё это существовало только для европейских колонизаторов. Кстати, в 20-е-30-е годы половина населения Французского города состояла из русских эмигрантов. В Шанхае жили Александр Вертинский и Олег Лундстрем, Альфред Хейдок и Лариса Андерсен, адмирал Старк и генерал Глебов… Шанхай тех лет был космополитическим центром Азии, где жили русские, англичане, французы, американцы и обслуживающие их китайцы. "Куда ушёл ваш китайчонок Ли…" — пел Вертинский в залах Шанхая. Потом Шанхай стал образцовым городом маоистского режима, и даже в период культурной революции пережил период "Шанхайской коммуны". Он всегда был самым радикальным в развитии Китая, опережая во всем: и хорошем, и плохом, — остальной Китай, и прежде всего официальную столицу Пекин. Таким радикальным остался и до сих пор, уже опережая по многим показателям Гонконг. Через Шанхай шла западнизация Китая, в годы опиумных войн, мировой наркодиллер, английская королева именно через Шанхай заполонила весь Китай дешевыми наркотиками. Но именно в Шанхае зародилась компартия Китая, в Шанхае проходили восстания бунтовавших китайцев, и самый лучший в мире образцовый сад Юй Юань вместе со всем китайским старым городом безжалостно бомбардировали с моря опиумные английские военные корабли. Интересно, когда-нибудь англичане начнут выплачивать репарации за свои опиумные войны? Снос двух американских высоток — это же ничто по сравнению с английскими зверствами в Китае. Не жалели никаких древних памятников, вывезли в свои английские музеи всё наиболее ценное. Когда-нибудь, Китай, терпеливый, но памятливый, всё припомнит своим колонизаторам. А пока, не жалея денег, шанхайцы заново воссоздали во всей красоте свой старый город. Вернее, создали свою мечту о китайском золотом веке.
Этим и интересен Китай: вот третий в мире по высоте небоскреб Шанхайского мирового финансового центра, мировые китайские банки, ныне контролирующие все колебания доллара, центры электронной промышленности, научные города — и тут же храм Нефритового Будды, китайские сады, тысячелетняя древность Сучжоу... Язычники спустя тысячелетия вновь покоряют мир.
И главное ощущение от всех встреч и занятий с аспирантами — они живут, уверенные в своем будущем. Оптимистический народ, каким были и мы в давнее советское время. Наши критики Китая из либеральных кругов любят ссылаться на бедность деревни, на отсутствие пенсий у деревенских стариков. Но, во-первых, в год из деревень в города переезжает до пятидесяти миллионов китайцев: сначала в рабочие общежития, потом в квартирки и так далее. Вовремя бы только остановиться , а то случится, как у нас, и вся деревня помертвеет. Во-вторых, наши либералы не знают китайской истории. Китайцу бросить без помощи своих родителей — это значит "потерять лицо". Где бы ни жили родители, дети до самого конца будут помогать им. Это уже пятитысячелетняя традиция, и вряд ли она изменится. И значит, делая ставку на молодых в развитии страны, повышая им зарплату и условия жизни, власти с неизбежностью поддерживают и стариков, повязанных со своими детьми и внуками родовыми связями.
Так что же такое современный Шанхай? Я бы даже обозначил — шанхайский синдром. Это значит, не бояться нового и в искусстве, и в технике, и в спорте, но не забывать о старом. Находить выход из всех положений, принимать мир во всем его трагическом противостоянии, но при этом быть оптимистом. Любить жизнь во всех проявлениях. И всегда быть впереди на голову.
Шанхайский синдром необычен не только для всего мира, но даже для самого Китая. Как из колониального города, из услужливых помощников белых, из кули выросла, используя все знания западного мира, новая мировая элита? Мир как бы перевернулся. И теперь уже европейцы обслуживают шанхайские финансовые и научные центры, прислушиваются к китайской мелодии.
1
С Артемом Федоровичем Сергеевым, хорошо знавшим семью Сталина, мы делали цикл бесед под условным названием "Сталин в кругу семьи". Большая их часть была опубликована в газете еще при жизни Артема Федоровича, ушедшего 15 января 2008 года. Предлагаем вниманию читателей фрагмент беседы, не вошедший в свое время в материал, посвященный другу Артема Федоровича, Василию Сталину.
Артем Сергеев. Василия любили товарищи и дружили с ним по-настоящему: ходили в кино, в Парк культуры, играли в футбол. У меня было фактически два дома. Как и у Василия. Он иногда после школы шёл не к себе домой, а к нам на улицу Серафимовича. Как и я. И шёл я не в гости, не по приглашению, нет, а домой шёл. Так и Василий себя у нас чувствовал — дома. Мы с ним были неразлучны, и все считали, что мы друг без друга жить не можем.
