и пускают слезу.
Они в пре-потопной эре,
В шерсть укутав сердца,
Грезят, как выйти в звери,
Не потеряв лица.
ВШИВЫЙ РЫНОК
Заходи на вшивый рынок!
Покупай — и царь в итоге!
Здесь среди горшков и крынок
Их наладившие боги.
Сколько здесь забавных сценок
Предлагается народу:
Покупайте за бесценок
Импортную свободу!
Здесь назло заморским гадам
И домашним пчелам в минус
Пауки торгуют ядом —
Вам в разлив или на вынос?
Здесь, к запросам моды чутки,
Существа еще при силе
Продают свои желудки —
Сколько стоит, вы спросили?
День базарный коротенек.
Поспешите сторговаться!
Если вам не хватит денег,
Сами можете продаться.
И душа не знает сносу,
И вполне прилично тело…
Коль на вас не будет спросу,
Безнадежно ваше дело.
* * *
Вот такая, брат, жизнь пошла.
Очень много серьезных дел.
Человек вынул век из чела.
Человечек подешевел.
Он читает дешевое чтиво,
Почитает эстрадных звезд.
И под сердцем, осевшим криво,
Прорастает виляющий хвост.
Человечки не одиноки,
У них очень много родни,
И они выжимают соки
Их таких же, как и они.
Человечек все покупает,
Человечек всех продает.
Для него свое солнце купает
В мелкой лужице небосвод.
* * *
Душу сделают железной,
Камень сердцем наделят.
Будет властвовать над бездной
Совершенный автомат!
Электронные пророки
В кристаллической глуши
Заготавливают блоки
Для бессмертия души.
Здесь душа в печатной схеме,
Воплощенье цифровом!
В мертвом вспыхивает время,
И немотствует в живом.
Докажи теперь, попробуй,
Силой собственного лба,
Кровью, мозгом и утробой,
Что в твоих руках судьба
Жизни краткой и чудесной,
Песни, скрытой тишиной,
И духовности телесной,
И небесности земной…
* * *
Некто, забитый бытом,
Досуга искал по уму,
Письма писал селенитам,
И те отвечали ему.
Его величали желанным,
Хвалили его материк
И тихим его океанам
Сулили за бликом блик.
Они ему делали знаки,
Рисуя на лунном челе,
Что слышат, как воют собаки
На белой-белой земле.
А это подобно чуду:
Видеть с лунного дна,
Как влюбленных повсюду
Разводит, сводит луна.
Он письма хранил в архивах
И прятал их от невест.
О лунных его перспективах
Не ведал никто окрест.
* * *
Высокое — неинтересно,
Оно не снизойдет до нас.
А пошлое стоит отвесно,
В нем плоть живая — напоказ!
Глубокое не входит в моду.
Опасен тихий океан.
Что чуждо новому народу,
Не вместится в телеэкран.
А ведь казалось, что прозренье
Затем телесности дано,
Чтобы затмение и тленье
Не застили глазное дно.
Еще в немом круговороте
Казалось, что открылся слух,
Чтобы в глухую темень плоти
Внедрялся жизнетворный дух.
Болтая о небесной манне,
Все проглотил отверстый рот.
Ум замурован, взор в тумане,
И зелья требует живот.
И кто-то продолжает хмуро
Благое хаять, славя бред.
Но здесь кончается культура.
А с ней и жизнь идет на нет.
ПРИГЛАШЕНИЕ
Вы приглашаетесь
на открытие памятника
неизвестному
трусу.
Памятник выполнен скромно:
голый
пьедестал. Сам трус
может смело скрываться
среди приглашенных,
не опасаясь
открытия.
Вы услышите много неизвестного:
поскольку неизвестно,
чего трус боялся,
говорить будут только
о неизвестном.
В речах будет подчеркнуто,
что благодаря трусости неизвестного
известным
вовсе нечего было бояться.
Вы приглашаетесь на открытие
памятника
неизвестному
трусу.
Попробуйте
не прийти!
Максим Замшев “ПОГОВОРИМ О НАСТОЯЩЕМ…”
* * *
Окна загораются, как огни сигнальные,
Тени собираются около стола.
В воздухе проносятся строки гениальные
В поисках хозяина, в поисках тепла.
Жаль, поэты пьяные по углам валяются,
И поэты трезвые беспробудно спят.
В океане вечности время закаляется,
Вечерами жаркими дерева скрипят.
А виски усталые — парусники белые.
Ни покой, ни бурю им больше не сули.
Жизнь моя беспутная, злая, оголтелая,
Доплывем ли к осени до родной земли?
* * *
Облака высокомерные
Засмотрелись на луну.
А внизу людскими нервами
Повязали всю страну.
Не смотрите так язвительно,
Не порвутся до весны
Нервы крепкие, как витязи,
Нервы хрупкие, как сны.
А весной, когда вращаются
Чувств обманчивых волчки,
Люди с нервами прощаются,
Режут нервы на куски.
Птицы кружатся над башнями,
Облакам — повеселей,
И летит мечта вчерашняя
Черным пухом с тополей,
* * *
Ни на Тянь-Шане, ни на Шипке,
Я не был, многим не в пример.
Я собирал свои ошибки,
Как рьяный коллекционер.
Свои просчеты и провалы,
Неявки, глупостей ковчег
Я знаю, как и «Калевалы»
Не знает финский дровосек.
Пускай Тянь-Шань меня не помнит,
И Шипка обо мне молчит,
Пусть обо мне не скажет с помпой
Судьбой обласканный пиит,
И город, вскормленный волчицей,
Под грузом подлостей притих…
Не буду никогда учиться…
Ни на чужих, ни на своих.
* * *
Не от любви мы пьяные, — от водки.
От жизни — лишь мучительно трезвы.
Седеют рано сверстники-погодки,
Проходят мимо звери и волхвы.
Искристый снег не согревает душу,
Не подпускает к счастью за версту.
А моряки ночами видят сушу
И вздрагивают в ледяном поту.
А водка льется, льется, льется, льется…
Любовь пьяна. И нежность — ни при чем.
Когда же мир
от страшных снов очнется
И будет сыт пасхальным куличом?
* * *
С утра шаманит по кустам
