6 декабря 1983 года рядовой Владимир Каширов и ещё двое его сослуживцев – старший прапорщик В. Белов и рядовой А. Габбасов по боевому приказу направлялись на ремонтную базу, находящуюся недалеко от выносного поста на перевале Саланг. С заданием они справились быстро и тронулись в обратный путь. Бронетранспортёр шёл быстро, дорога была пустынной. И тут – взрыв. Находящиеся внутри БТР старший прапорщик В. Белов и водитель – рядовой А. Габбасов погибли, а живого, истекающего кровью, тяжелораненого Владимира захватили моджахеды.
В Краснотурьинске в этот вьюжный декабрь в доме Кашировых жили ожиданием младшего сына Владимира из Афганистана. Неожиданно в квартиру вошли военком и незнакомый прапорщик с опалённым зноем лицом. Они протянули матери конверт, в котором сообщалось о гибели Владимира. Анна Георгиевна прочитала первые строки, едва слышно молвила: «Не может быть. Не верю».
Мемориал памяти воинов срочной службы в Краснотурьинске
В архиве штаба ограниченного контингента советских войск в Афганистане автор публикации «Панджширская баллада» познакомился с материалами расследования этого дела, занявшего десятки машинописных страниц.
Из уст в уста передавалась легенда о шурави в обгоревшей военной форме. Говорили, что тяжелораненого, потерявшего сознание бросили его на кишлачной площади и заставили всех проходящих бросать в него камни, ему выбили правый глаз: кто-то очень метко бросил камень. Душманы были уверены, что шурави, раненый, потерявший много крови, скончался от ударов камней и ранений, но Владимир остался жив и потянулись его мучительные дни в плену, среди озверелых мучителей, превосходящих своими зверствами гестаповских палачей. На фото, помещённом в том, давнем номере «ЛГ», виден измождённый молодой человек с одним глазом в рваной одежде. Моджахеды дали ему кличку Карим и предлагали советскому солдату принять ислам, но он отказался.
Несколько месяцев Каширова лечил французский врач по кличке Марат в госпитале мятежников, расположенном в базовом лагере Астана. Очевидно, там Владимир и написал письмо, своё последнее письмо к матери, которое вместе с его фотографией позднее передал врач в посольство СССР во Франции. Когда раны на культе зарубцевались, пленный снова попал в кишлак Хинджан, точнее в каменную пещеру. Начались страшные дни в неволе.
На рассвете 18 июля 1984 года скалы Панджшира взорвались вертолётным гулом, раскатами артиллерийских разрывов. Началась крупномасштабная операция против отрядов Ахмад шаха Масуда. В лагере началась паника, видимо, тогда и удалось Владимиру выбраться из пещеры-тюрьмы и скрыться в ближайших скалах. Далеко ли мог убежать измученный человек с изувеченной ногой и костылём? По сведениям другого пленника, которого смогли освободить наши войска, Владимир бежал, но его догнали посланные в погоню охранники и расстреляли. Где захоронили русского солдата, никто не знает.
Помню, я тогда очень близко приняла к сердцу всё описанное в статье, наверное, потому, что сама мать и мой сын должен был скоро окончить военное училище, а в Афганистане велись ещё военные действия. Я написала его маме, Анне Георгиевне, письмо. Она мне ответила, поблагодарила за участие и сказала, что с родственниками была уже в Москве, обращалась к чиновникам, но ничего более о её сыне неизвестно. Владимир Каширов был награждён орденом Красной Звезды посмертно. Потом я звонила в комитет, который занимался поиском военнопленных, но как искать, ведь ещё шла война в Афганистане.
Жители города Краснотурьинска сделали всё, чтобы память о Владимире Каширове и других воинах-интернационалистах жила и почиталась. В 1996 году они создали мемориал памяти воинов срочной службы. На нём выбиты 14 фамилий краснотурьинцев, погибших и без вести пропавших в Афганистане и Чечне. А 1 сентября 2002 года на фасаде школы № 9 в Краснотурьинске была установлена мемориальная доска бывшему ученику – Владимиру Каширову.
Для ветеранов боевых действий и семей погибших эти места остаются по-настоящему святыми, но многие сегодня не совсем правильно понимают назначение памятников. Чем же танцоры лучше тех, кто в афганском кишлаке бросал в истекающего кровью солдата камни?
Алла ОСОКА , МОСКВА
От редакции
Несмотря на протесты и возмущение общественности, участники скандального танца на памятнике воинам срочной службы в Краснотурьинске остались безнаказанными. Пока дело «ходило» по инстанциям, 30 мая 2013 года истёк его срок давности.
Бодался пенсионер с приставами
Два года назад пришлось мне судиться с одной строительной фирмой из Нижнего Новгорода. Её работнички во время новогодних праздников так интенсивно проводили во дворе моего московского дома работы по возведению детского сада, что во многих квартирах потрескались потолки. Хорошо ещё, всё здание не обрушили. Процесс я частично выиграл, несмотря на почтенный возраст (хорошо за семьдесят) и полное отсутствие квалифицированной юридической поддержки. И вот исполнительный лист у меня на руках. Остаётся получить присуждённую судом сумму, составляющую чуть больше 96 тысяч рублей. А это, поверьте, отнюдь не просто.
Однажды, совершенно случайно, я услышал, как одна женщина получала свои кровные по исполнительному листу. В течение долгого времени судебный исполнитель уверял её, что ну никак невозможно взять что-то с ответчика. И вдруг звонок с приглашением встретиться около одной из станций метро. Встретились. Разговор был коротким: десять процентов с суммы - и всё будет в порядке. Дама немедленно согласилась – уж очень ей надоела вся эта история. И что бы вы думали, уже через несколько дней всё было в порядке, если, конечно, можно назвать порядком коррупцию в органах юстиции.
Мой случай, впрочем, иной. Строительная фирма была нижегородской. В столице же у неё находились официально зарегистрированный филиал, где никто не работал, и незарегистрированное представительство, где персонал как раз находился. Подать исполнительный лист в службу судебных приставов (ССП) того района, на территории которого был официально зарегистрирован московский филиал злополучной фирмы? Тут всё было бы по закону, да вот беда – филиал-то фактически фиктивный. Ткнётся по данному адресу судебный пристав-исполнитель, а там о такой фирме отродясь не слыхали.
Вариант второй – послать исполнительный лист заказным письмом главному судебному приставу Нижегородской области, где юридически зарегистрирована фирма-ответчик. Да вот беда: истец-то – москвич, активно отслеживать работу нижегородских судебных приставов не в состоянии. А если исполнительный лист затеряется? Ехать за свой счёт в Нижний Новгород и устраивать там розыск "пропавшей грамоты"? Пара-тройка таких поездок, и их стоимость окажется больше той суммы, которую следует взыскать. Плюс потеря времени и нервотрёпка. Нет уж, увольте!
Вариант третий – подавать исполнительный лист в ССП того района Москвы, на территории которого находится представительство фирмы. Оно, правда, официально там не зарегистрировано, но надо рисковать – хотя бы уж потому, что судебному приставу-исполнителю будет с кем разговаривать. Словом, следую правилу Наполеона: главное – ввязаться в бой, а там видно будет. Подаю исполнительный лист и жду официального уведомления о возбуждении исполнительного производства или же мотивированного отказа в этом. Согласно закону, решение по моему заявлению должно быть вынесено в течение трёх дней и доведено до моего сведения.
Жду месяц, другой. Ни решения, ни уведомления, ни исполнения. Еду в ССП. Выясняю, что дело моё у некоего Матвеева. Исполнительное производство возбуждено, но никакого уведомления мне не посылалось. И за два месяца никаких действий по взысканию с ответчика вышеозначенной суммы не производилось.
Ввожу в курс дела пристава-исполнителя Матвеева. Дескать, обращаться следует одновременно в нижегородский офис строительной фирмы и в её московское представительство. Естественно, об отсутствии его юридической регистрации в столице – молчок. Всплывёт этот факт, значит, всплывёт.
Наведываюсь через месяц. Дело передали новому приставу-исполнителю, некой Мирошниченко. Словом, один за него уже не отвечает, другая к нему ещё не приступила. Высиживаю к госпоже Мирошниченко длинную очередь, вновь ввожу судебного пристава-исполнителя в курс дела. Да что толку – как оно не двигалось до этих пор, так, по сути, и не стало двигаться после.
Как действовать дальше? Обратиться в суд или же писать жалобы в вышестоящие организации? Обращаться в суд в данном случае явно не резон. Вот если бы мне отказали в возбуждении исполнительного производства – тогда другое дело. Решено – действую «по подчинённости» и первым делом подаю жалобу на Матвеева и Мирошниченко их непосредственному начальнику. Кстати, согласно закону об «Исполнительном производстве» (ст. 36), ответ я должен получить в десятидневный срок, но не получаю и через месяц. Тогда я направляю новую жалобу – на этот раз уже в ССП города Москвы.
