Как Иов сетовал, припомнив много;
Как искушал Исайю мелкий бес;
И как пророки впрямь накликали чудес.
Возможно, что основа — этот том,
Как для убийцы — праведная кровь;
Как Тот, Кто небом снова взят, притом
Что во вселенной не нашелся кров;
Как всех Его апостолов покров
И заповеди точно огласят,
Как — одинокий — видел Он веков
Ход и как в небе ангелы парят,
Иерихонских труб слыхал глухой раскат.
Пред Божьим ликом на колени встав,
Святой отец и муж твердят одно:
Мол, уповайте на смиренный нрав,
Всем в будущем встречаться суждено:
И там, вкушая райское вино,
Уж не вздыхать и не ронять слезу,
Творцу хвалу пропевши заодно,
Родней друг другу, нежели внизу;
Круговорот времен им не сулит грозу.
В сравненье с этим до чего бедна
Вся помпа метода, искусства роль,
Когда звучат лишь всуе имена
И напоказ бесстыдно тащат боль!
Ханжам лишь только маскарад позволь,
Орарь заблещет, гимн взревет в тиши;
Меж тем случайно в хижине, не столь
Величественной, слышен глас души:
Мол, в Книгу Жизни
Ты и голь внести спеши.
Меж тем пора домой давным-давно,
Глаза смежила быстро детвора;
Родители с молитвою одной
Заканчивают эти вечера:
Чтоб Тот, Кто враний выводок с утра
Питает и цветы поит росой,
Им тоже дал бы капельку добра,
А их птенцам — премудрости земной;
Но главное — в сердца вложил им образ Свой.
Поэтому Шотландию хранят
Простые люди, а совсем не знать;
Король устроит праздник иль парад,
Но только Бог дарует благодать;
Поэтому не надобно искать
Особые достоинства в дворцах:
Что власти блеск?
Лишь груз; и сил не трать
Искать гуманность в каменных сердцах,
Там — адский промысел, там — скорпионий страх!
Шотландия, ты — родина моя!
Лишь о тебе взываю к небесам!
Дай силы сыновьям твоим, и я,
Вобрав твой дух, бессмертным стану сам!
Будь чистою, и не пристанет к нам
Зараза роскоши и зла расчет;
Коронам и коровам я не дам
Топтать вотще отечества почет,
Свой остров из огня народ всегда спасет.
О, Ты!
Патриотизм вливая в нас,
Уоллеса священнейшую кровь,
Ты учишь умирать не напоказ,
А защищая от врагов любовь.
Бог родине придет на помощь вновь,
Наш Вседержитель, опекун сердец!
Я заклинаю: о, не прекословь,
Не суесловь же, патриот-певец,
Восславь отчизны честь и ризы, наконец!
ЭПИТАФИЯ БАРДУ
Жил-был капризнейший дурак,
Бездумно жил, любил не так,
Был слишком вежливым для драк,
Позвольте сесть поближе;
Он песнями набил рюкзак
И слез никак не слижет.
Жил деревенской песни бард,
Что городской толпе не рад,
Он жаждал рифм, а не наград;
О, проходи не мимо!
Здесь братской гордостью богат,
Вздохну не хуже мима.
Себе он вынес приговор,
Читатель хроник, мыслей вор;
Он с временем затеял спор,
Бахвалясь дикой силой;
Здесь пауза — и слез позор
Над свежею могилой.
Тюрьмы нередкий квартирант,
На джин он променял талант,
Был даже дома эмигрант
С раздумьями своими;
Под глупость не получишь грант,
Лишь запятнаешь имя.
Читатель, здесь повремени!
Почти своим вниманьем дни
Его и руку протяни;
Пусть был он непокорен;
В том, что он жил и рос в тени,
Есть, видно, мудрый корень.
НАБАТНЫЙ ЗВОН
Ортодокс, ортодокс, знаешь, кто такой Джон Нокс?
Тревоге совести звучать позволь:
Еретический фиал явно Запад наливал,
"Чувство не пусто и роль есть боль".
Доктор Мак, доктор Мак, попадешься ты, дурак,
Грешников лупи не шибко;
Обратись скорее к вере, в чувствах не ищи потери,
Еретик всегда ошибка.
Город Эйр, город Эйр, он безумен: например —
Пивоварни разом встали;
Ректор Джон совсем плохой, к покаянию глухой,
И оратор Боб в развале.
Сушка Роберт, Сушка Роберт, в сердце — словно в гардеробе.
Жизнь твоя, как снег в сортире;
Даже если ты спьяна, не подступит сатана,
Ты талдычишь, дескать, три — то ли два, то ли четыре.
Джон Трясучка, Джон Трясучка, впрямь ты не простая штучка.
В книгах ищешь только ложь;
Ухо серою забито со времен палеолита,
Ты проклятие найдешь.
Джеймс Хитрюга, Джеймс Хитрюга, свое дело знаешь туго,
Пол прекрасный стал не мил;
Для юнцов-молокососов наготовил ты вопросов,
Ну а сам, не тратя сил, узел разрубил.
Сандро Простак, Сандро Простак, продал душу за пятак,
Нипочем не сознавая, что чертей вокруг аж рота;
С воем, воплем, в кураже бьешь набатом по душе,
Для воришки между прочим ты — открытые ворота.
Старый Папка, Старый Папка, ты ведешь себя как тряпка,
А лису хотел поймать;
Если поколеблешь твердь, то поймаешь сразу смерть,
А когда тебя укусят, кожу сможешь ты содрать.
Дэв Хвастун, Дэв Хвастун,
не святоша ты, а лгун,
Хоть вошел прекрасно в роль:
Что ж, быть может, нету нови,
что ты королевской крови,
Коль осел — король зверей.
Джимми Гусь, Джимми Гусь, понапрасну ты не трусь,
Ты — в охоте — лейтенант;
Доктор верит весь свой век, что для Бога ты — ковчег,
Странный все-таки талант.
Вилли Бард, Вилли Бард, ты для доктора ломбард,
Там твой ум и "цепь свободы";
Сверх Пегаса для утехи не положишь ты успехи,
Нюх твой, он свиной породы.
Андро Дубак, Андро Дубак, клевещешь ты и так, и сяк,
Ответить книга вряд ли сможет, но вот тебе мои слова:
Богат ты, хоть и скуп расплатой, но весь — меж париком и шляпой,
К тому ж — теленка голова.
Бочонок Стив, Бочонок Стив, что значит умственный порыв?
В материи нет простоты.
Ты знаешь, у тебя не густо с понятьем, что такое чувство.
Да и людей не знаешь ты.
Ирвин Бок, Ирвин Бок, ты — индюк, не полубог;
Зря кичишься, всех дразня;
Хоть имеешь ты фигуру, но внутри такую дуру.
И враги, и друзья говорят: так жить нельзя.
Душка Джок, Душка Джок, ты для Бога сапожок,
Не возьмет тебя Он в рай;
Если скверные манеры, не умнее ты фанеры;
