Глядя на неё, она как бы сама проживала вновь своё детство и видела себя со стороны, глубоко ощущая каждый час.
– Бабушка, мы пойдём сегодня к реке?
– Нет, милая, дел много. Попроси папу, и сразу после завтрака вместе с Лёней и идите.
– Бабушка, пока они встанут да позавтракают… я лучше пойду с тобой в церковь.
– Хорошо, Наденька, повяжи тёплый платочек на голову.
Выйдя через парадное крыльцо, они неторопливо пошли к храму.
Лёгкий весенний ветерок ещё напоминал о минувшей прохладе, но утреннее солнце, капель и отражения домов и деревьев в широких прозрачных лужицах победно укрепляли торжество будущего тепла. Воздух, прохладный и сочный, был особенно приятным.
Сретенская церковь, куда они направлялись, находилась недалеко – за поворотом метрах в ста от дома. При входе в церковь бабушка дала каждому нищему по монетке. Многие из них знали её, радостно улыбались и шептали благодарные молитвенные слова.
Несмотря на тишину и малолюдье у входа, в церкви было много народу.
Тихое благоуханное пение хора и свечи, слегка потрескивающие перед образами, приносили благостное умиротворение.
В глубине храма золотистыми бликами светился иконостас. Надя завороженно рассматривала иконы перед свечами: с ликами Христа и Богоматери с младенцем. Большой деревянный крест с распятием и терновым венцом Христа слева у стены выделялся особенно трагично и почти испугал Наденьку.
Хотя бабушка была рядом, она как-то неожиданно оказалась одна со всем окружением храма.
Люди были как бы едины, но одновременно каждый устремлял взгляд из глубины своей души. Вместе в одном, но каждый сам с собою… взглядом в безграничное… поднебесное. Надя смотрела вокруг и потихоньку крестилась, как научила её бабушка.
Домой шли также не спеша, обходя разросшиеся лужи.
– Бабушка, в церкви было много людей… и все такие разные. И молятся тоже каждый по-своему…
– Конечно, кто истинно верует, а кто… просто богобоязнен.
– Богобоязнен?
– Да… из страха Страшного суда… за содеянные грехи…
– За что же бояться, если не грешить?
– Иной раз не знаем и не ведаем… грехов наших, – задумчиво проговорила бабушка, уже входя в дом.
В доме было праздничное оживление – все уже сидели за столом. Мальчики: Лёня, Коля и Митя, и папа с мамой. К ним присоединились и бабушка с Надей. Накануне праздника взрослые почти ничего не ели, дети же с удовольствием кушали печёные жаворонки и хворост с душистым красным киселём.
– Папа, пойдём сегодня на реку? – вопросительно глянула на отца Надя.
– Правда, Петенька, прогуляйся с ребятами, они давно просили, – поддержала её бабушка.
– Да, маменька, я сам, будто ребёнок, люблю глядеть на ледоход… особенно у поворота реки.
Через полчаса Пётр Александрович в красивом бежевом пальто и модной шляпе, держа за руки своих нарядно одетых близнецов, направился к набережной. Одетые так же нарядно, Надя и Лёня шли рядом.
Решили не брать извозчика, а идти пешком, чтобы почувствовать весну по-настоящему.
Пройдя женскую гимназию, повернули направо на Косимовскую. Идти приходилось непросто: улицы были ещё наполнены нерастаявшим снегом, льдом и лужами. Наконец свернули на Козьмодемьянскую улицу: теперь надо было идти только прямо по ней до возвышающейся вдалеке Смоленской церкви.
– Папа, я сегодня в церкви видела деревянный крест, а на нём распятие Христа, и он как будто… живой…
– Да, дорогая, я ведь рассказывал вам о распятии и страданиях Христа.
– Расскажи снова, папа! – попросил и Лёня.
– Слово Пасха по Новозаветному писанию – это знамение того, как Сын Божий через Воскрешенье из мёртвых перешёл от мира сего к Отцу Небесному, от земли на Небо, освободив нас от вечной смерти. Праздник этот посвящён Воскрешению Христа или Богочеловека.
– Разве может быть Богочеловек, папа?
Как бы не слыша вопроса, Петр Александрович продолжал:
– Явившийся из Назарета Иисус, совершая воскрешение мёртвых, исцеляя больных и увечных, был восторженно принят окружающими Его паломниками, богомольцами и простым народом как Мессия, как Посланник самого Бога Отца. Вожди иудейского народа, фарисеи, старейшины и первосвященники, превратившие храмы в вертеп разбойников, дрожали за свою власть над народом, за свои выгоды от неё, и искали способ Его уничтожить.
– А что такое вертеп разбойников? – не унимался Лёня.
– Вертеп разбойников – это скопление преступников и развратников. Христос был недоволен тем, что власть имущие и некоторые первосвященники интересовались больше своей прибылью и приношениями простого народа и забывали о своих обязанностях перед ним – вселять истинные истоки верования, обеспечивать справедливость каждому, помогать бедным ощутить себя не хуже богатого. Ведь главное богатство – не материальное, а духовное.
И они, эти преступные и развратные люди, были рады тому, что один из Его учеников – Иуда Искариот, предложил передать Христа в их руки за тридцать сребреников.
Понимая, что его хотят уничтожить, Христос с учениками тайно пришёл в Иерусалим на Пасхальную вечерю, чтобы подарить Таинство Причащения и дать ученикам наставления Нового Завета.
Давая Иуде возможность раскаяния, Он сказал ученикам: "Истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня". Эти слова вызвали возмущение учеников. Иоанн Богослов спросил прямо: "Кто это?" – "Тот, кому кусок хлеба подам", – ответил ему тихо Христос, и подал кусок Иуде. Взяв кусок хлеба, Иуда тотчас вышел.
Тогда Христос взял хлеб и, благословив его, разломил и раздал ученикам со словами: "Примите, ешьте. Это есть тело Моё".
И взяв чашу, подал её им и сказал: "Пейте из неё. Это есть Кровь Моя Нового Завета". Вот так, дети, Христос и установил Таинство Святого Причащения.
А после этого Он произнёс: "Заповедь новую даю вам – да любите друг друга".
Пётр Александрович прервался вдруг на этой высокой ноте и вопросительно посмотрел на детей: слушают ли, понимают ли его рассказ о Христе, ведь он не умел, к сожалению своему глубокому, говорить с ними на доступном им, упрощённом языке о таких высоких материях; да и вообще Пётр Александрович мог общаться с детьми только вот так – совсем по-взрослому.
Но к великому удовольствию его дети внимательно слушали сейчас, и даже маленькие Коля и Митя с интересом поглядывали при этом на отца.
Надя же чуть ли не с младенчества впитывала рассказы взрослых, былины, русские сказки, которые глубоко западали в её детскую память. И эта необычная история с всесильным Богочеловеком, приносящим себя в жертву людям, завораживала и беспокоила её нежную детскую душу.
Пётр Александрович успокоился и продолжал так же торжественно и печально, как и начал:
– Была глубокая ночь, когда они направились в Гефсиманский сад. Именно сюда привёл стражу Иуда, которая и схватила его Учителя. Ученики же в страхе разбежались.
Христос добровольно дал связать Себя и открыто назвался Сыном Божьим. Его привели к дому иудейского первосвященника Каифы, где, несмотря на глубокую ночь, собрались все богатые горожане, которые и приговорили Его к смерти, издевались над Беззащитным, плевали и били по лицу. Христос переносил всё это кротко и безропотно.
Для утверждения приговора связанного Христа наутро привели к римскому прокуратору Понтию Пилату. Пилат, поняв, что Христа оклеветали, – ведь только зависти и корысти ради Его обвинили в том, что Он жаждет Иудейского царствования, – заявил, что вины Его никакой нет. Но это не устроило осудивших, и они продолжали настаивать на своём.
По иудейскому обычаю в честь праздника можно было отпустить одного узника. Пилат вышел на улицу и обратился к собравшемуся народу в надежде найти сочувствие к Христу: "Кого хотите, чтоб я отпустил вам: разбойника и убийцу Варавву или Христа?"
Подстрекаемые власть имущими иудеи крикнули: "Варавву!"
Пытаясь всё же спасти Христа от смерти, Пилат приказал подвергнуть Его бичеванию, которое также по закону может освободить от смерти. Римские воины раздели Христа, привязали к столбу и жестоко избили, потом надели сплетённый из терновника венец и били по голове, чтобы колючки тернового венца сильнее ранили.
