Перед нашей встречей я думал над тем, что с момента перестройки мы долго жили, надев на себя шагреневую кожу. Надеялись, что подобно волшебной палочке она выполнит любую волю, любое желание. Забывали, что после каждого выполненного желания она необратимо уменьшается, что нельзя транжирить дары безоглядно. Образно говоря, эту кожу надел на себя сначала один наш перестроечный руководитель, потом другой. И вели себя, как герой Бальзака.
– Но и мы-то за ними дружно шагали, верили обещаниям.
– Да и были готовы вместе с ними делиться с кем попало нашими дарами. Не понимая, что раздеваемся и теряем очень многое. В том числе то, что называлось государством, нашей историей, культурой, землями, взаимоотношениями. Сначала это легко происходило, например, в конце 80-х и в 90-е, а потом всё же остановились. Прозрели: так очень скоро голыми останемся. И заметьте, те, кто без устали говорил про демократию, либеральные идеи, не задумывались, что сами могли в какой-то момент оказаться рядовыми продавцами в Якитории или Макдоналдсе. Неважно где, но в услужении. А это уже иной общественный, политический, социальный расклад. Чуждые ценности разрушали многие важные устои, а не только несли свободу. Вот и сжималась шагреневая кожа. Сейчас мы уже не такие бездумные транжиры, хотя эхо ещё слышится.
Понимая, что мы сегодня живём со всем этим в ещё более непростых условиях, мы должны быть гораздо более самостоятельны и самодостаточны, включать весь интеллектуальный ресурс, физические силы, чтобы не сбиваться с курса. Никто нам на блюдечке ничего не принесёт.
– Хм, куда вы нас, однако, вывели от сноса самостроя. Согласен с вашими рассуждениями, но не увиливайте от вопроса.
– Не увиливаю. Когда все эти строения появились в людных местах, а это было именно в 90-е, то думали в тот момент просто: откроем, а там видно будет. Кстати, даже те из сегодняшних (вернее, теперь уже вчерашних) владельцев, кто считал, что имеет на руках справедливый, правильный договор, почему-то обычно не интересовались, у кого его приобретали и насколько всё законно. Многих такие «мелочи», как местонахождение коммуникаций, их доступность для соответствующих служб, вообще не интересовали. Были те, кто пересдавал места, посредничал, зарабатывал, как говорится, на воздухе. Хватало криминала.
Не говорю уж, что долгие годы прилепленные друг к дружке строения закрывали красоты Москвы. А ведь мы как были культурной столицей Европы, так и продолжаем ею оставаться. Тем более надо очищаться от шелухи, всего временного, что чуждо московскому глазу.
И вот, смотрите, открылись дома, всё больше улиц, по которым хочется гулять. Мы видим наш город, видим! Любуешься им даже за рулём.
Вообще мы привыкли, что легче себе сказать: пусть будет так, как я сейчас живу. Инерция. Но жизнь-то меняется. И киоски изжили себя, хотя они многое дали и тем, кто был занят в этом бизнесе, и всем нам. Город будет дальше развиваться, надо не вязнуть в болоте.
– Как можно понять, решение о сносе было просчитано?
– Да. Просчитано всесторонне. И рабочие места есть. Как и опыт, чем может обернуться спонтанность решений, когда приходится потом делать обратные ходы или что-то серьёзно корректировать. Бывало стыдно. Здесь не такой случай.
Кстати, динамизм жизни, необходимость изменений в городской культуре ощущается и в таком вопросе, как парковки. Да, цены кажутся тут высокими, экспансия платных стоянок нарастает – всё это нужно отслеживать, относиться (имею в виду исполнительную власть) внимательно, не пережимать. Не всё ведь сразу складно. У меня во дворе – автостоянка. Набираю номер на мобильном телефоне – шлагбаум открывается. Порой теряешь время, ругаешься про себя, пока листаешь номера, но ведь весь этот сектор жизни становится культурнее, безопасности больше. Молодые вообще быстро адаптируются. Так что пусть меняется город к лучшему, а с ним и мы. И при этом надо понимать, что реформы вызваны временем и накопившимися проблемами. Да, трудны, кого-то задевают, но без них не обойтись.
– И «ЛГ», и вы постоянно в этой теме – речь о московской топонимике. Впечатление, что когда говорят о переименованиях, то кто-то перед памятью оказывается на первых ролях, кто-то в тени. Скажем, имена Архиповой или Свиридова не отражены на карте Москвы.
– Согласен, в некоторых случаях, кстати, при очень активном влиянии жителей, принимаются быстрые решения. Право на них имеют президент страны и мэр. Обычно же действует чёткая правовая процедура. И не только при переименовании улиц и площадей.
Например, я внёс предложение, чтобы наследники деятелей культуры, а это не только артисты или музыканты, но и архитекторы, скульпторы, художники, врачи со званием народных СССР, получали право на установку в честь столь заслуженных людей памятников, мемориальных знаков, географических наименований не через десять лет после их ухода из жизни, а через пять. Работа над правовым регулированием продолжается и идёт, по-моему, в правильном направлении.
Знаете, я бы избегал ненужных спекуляций, чрезмерной политизации. Важно всем, кто заслуживает, воздавать должное. Но иногда кто-то пользуется моментом и бессовестно делает в своих целях то, чего сам ушедший из жизни великий человек даже не желал. Многие из них по существу своему скромные люди, жили и работали не для почестей после смерти, им тщета ни к чему. Вопрос деликатный, но не могу не упомянуть Родиона Щедрина, великого композитора, верного спутника балерины Майи Плисецкой. Они прямо между собой говорили, о чём и поведал Родион: нам вообще ничего не надо… пусть лишь развеют наш прах над родиной… и всё…
Но память о таких людях нужна нам, нашим детям. Пусть лишь всякий раз пройдёт какое-то время. И пусть всем воздастся. И воздастся.
– Московские театры – важная часть культуры нашего города. Тут, кстати, с большим вашим участием в последние годы проводились эксперименты, можно сказать, театральная реформа.
– Да не обидятся на меня мои коллеги, при том, что интерес к театру увеличивается, на спектакли пошла молодёжь, сказать, что появилась масса выдающих премьер, нельзя. Даже ведущие театры далеко не всегда заполнены. Хотя есть блистательные работы. Недавно был в доронинском МХАТе на постановке пьесы Юрия Полякова «Как боги». Зал был битком, атмосфера сопереживания полная. Вот этого ждёшь.
Есть всё более мастеровитая режиссура, профессиональнее и ответственнее директорский корпус, немало ярких актёров. Но в совокупности, если обобщать, не все понимают, в какой ситуации мы живём, что сегодня нужно зрителю. Уверен, есть ряд театров, которые должны оставаться под госопекой. Нужны опорные площадки – Малый театр, Вахтанговский, Ленком, «Современник», Театр Маяковского… Но, конечно, не следует отметать с ходу новаторские начинания. Антрепризное направление развивается. В принципе я не за антрепризу. По крайней мере не хотелось бы, чтобы она подмяла традиционный репертуарный театр. Но востребованность есть, люди идут, артисты выезжают в спальные районы – с этим надо считаться.
А вот когда видишь чрезмерное увлечение попытками шокировать зрителя, то впадаешь в ступор. Эпатаж, развивающий творческую мысль автора, животворен, а эпатаж ради скандала – тупик.
Процессы сложные, но надо больше задумываться о своей ответственности за то, что несёшь зрителям, – свет или мрак. В целом я бы сказал, что столичный театр на подъёме. Много превосходных актёрских работ, появились молодые лидеры с хорошей российской актёрской школой. Кризисные явления преодолеваются, время театра, каким он когда-то был на нашей памяти, когда, скажем, на Таганку было не попасть, возвращается. Театр, повторюсь, призван нести зрителям больше света, тепла, а жизненных тупиков и без того хватает.
– О кино. Читатели высказывают недоумение в связи с решением «крутить кино», причём отечественное, в… цирках. Это вам как?
– Я ситуацию по стране не очень хорошо знаю, но, вероятно, помещения простаивают. Так почему там не показывать кино, тем более что рядом, возможно, нет кинозалов? Это, конечно, не решит сложные кинематографические процессы и не может быть самоцелью. Важно, что будут показывать. И насколько удастся поднять в регионах интерес к нашему кино. В Москве он растёт. На ММКФ российская программа сейчас на ура. А вот рекламная поддержка нашего кино слабая.
Как вы знаете, я в своё время объединил коллег, стали проводить молодёжные кинофестивали «Будем жить!». В этом году пройдёт пятый. Будет большая кинопрограмма. В фестивале участвуют и молодые кинематографисты, приветствуются работы, которые сняты в рамках конструктивного позитивизма, хотя это не означает взгляд на мир через розовые очки. Зрители охотно идут на фильмы молодых ребят. Значит, угадали, значит, этого ждут, значит, устали от чернухи.
