- Кибальникова?! Вот мастер был! - отвечает каждый второй.
"Сто лет Кибальникову", - обращаюсь к учителям, врачам, учёным.
- Это автор памятника Маяковскому? Замечательно!
Это, собственно, и называется "радостью узнавания" на искусствоведческом языке.
Когда каждый чувствует свою сопричастность, когда он помнит, знает и ценит.
И люди откликаются подобным образом только на значительные, эпохальные имена, явления и произведения. Закройте глаза. Назовите, не раздумывая, самую известную скульптуру эпохи Ренеcсанса[?] Большинство ответит: "Давид" Микеланджело.
Назовите, не задумываясь, самый известный портрет этой же эпохи. "Джоконда", - ответят практически все. Назовите, не размышляя, самый известный памятник XX века в Москве - "Маяковский", - скажет большинство.
Маяковский любил простор площадей - подходящая величина его характеру и росту, его темпераменту и дарованию:
Если б был я
Вандомская колонна,
я б женился
на Place de la Concorde[?]
Памятник Владимиру Маяковскому на Триумфальной площади Москвы стал зримым бронзовым воплощением этой мечты поэта. И сегодня смело можно перефразировать эти строки так:
Если б был я
Владимир Маяковский,
я б женился
на Триумфальной Place[?]
Именно слово триумф приходит на ум, когда вспоминается начало перестройки в нашей с вами стране: тогда слетело с постаментов много памятников - Дзержинскому с Лубянки, несколько Лениных и Марксов, поэту революции тоже досталось изрядно[?]
Помню, как даже я, человек, далёкий от митингов, собиралась идти на Маяковку "грудью защищать" произведение скульптора, которого безмерно уважаю, да и поруганную честь великого поэта[?]
Однако всё обошлось. Нашлись и тогда серьёзные люди, умеющие отделять зёрна от плевел, и Владимир Маяковский так и остался стоять на своём месте, с триумфом одержав очередную свою победу над мелкими, завистливыми и бездарными людишками.
И то был триумф скульптора Александра Кибальникова, талантом своих рук отстоявшего "опального" поэта. "Наш труд требует стремиться к невозможному", - сказал однажды Александр Павлович Кибальников. И он достиг того - памятник Маяковскому и сегодня продолжает держать необъятную площадь, и поэт не замечает с высоты своей нелепых заборчиков-перегородок, разделяющих пространство под его ногами[?]
Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий
парик.
Людям страшно - у меня
изо рта
шевелит ногами
непрожёванный крик[?]
Поэт лучше всех прочих знал всё о себе и о своём времени. И Александр Кибальников это прочувствовал и передал вот именно это - мощь и сомнение, внешнюю силу и внутреннюю ранимость. Противоречивый, мятежный человек, поэт-трибун и нежный лирик, богоборец и богоискатель одновременно:
И бог заплачет над моею
книжкой!
Не слова - судороги,
слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими
стихами под мышкой
и будет, задыхаясь,
читать их своим знакомым.
Наверное, так всё и было, потому как не попустило небо снять поэта с пьедестала.
Таков закон архитектурного пространства города - должна быть организующая вертикаль, должен быть центр, стержень в конце концов и в государстве, и в человеке.
И хорошо бы, чтоб не торговый центр[?]
Быть скульптором - неблагодарное занятие. Возможно, даже более неблагодарное, чем быть художником. Художникам хотя бы иногда да ставят памятники, а вот самим ваятелям[?] Наверное, потому, что скульптор создаёт свои образы из самого прочного, вечного материала, ему и достаётся такая "награда" - он ведь сам вписал своё имя в века, возможно, в тысячелетия[?]
Однако как всё это хрупко, если вглядеться пристально. Где вы, древние ваятели-этрусски? Как звали вас? Кто вы, безымянные средневековые мастера скульптурного кружева готических соборов? Как звали вас? Не знаем, не помним. А вот улыбку ангела с портала Реймского собора мы знаем все.
Говорят, что история человечества движется по спирали. Я точно знаю, что это не так. Человеческая история движется по кругу, в стотысячный раз проходя одни и те же этапы. И никто ничему не хочет учиться, ну или почти никто. А тот, кто разглядел, кто научился, моментально приходит в неистовый ужас или же достигает абсолютного покоя, потому как ясно видит бесчисленные толпы слепцов, настырно бредущих всё теми же[?] магистралями. Меняются разве что скорость и средства передвижения, но только не направление. И в этом глубокий мистический смысл, потому что, когда человек вырывается из этого сомнамбулического кругового движения, ему остаётся одна дорога - по вертикали. А это непросто, это требует смелости, разума, воли.
И бесконечного терпения. Веры. Любви. Любви к безумцам, что ходят кругами. Веры в то, что когда-нибудь они увидят, услышат, поймут, наконец, всё, что давно уже сказано и записано, спето и нарисовано, высечено из камня. Терпения, потому что станут пинать, плевать, побивать камнями и даже гвозди забьют.
Но только это всё напрасно, нельзя пришпилить тех, кто вышел в духовную вертикаль.
И всё так же сердится бронзовый Владимир Маяковский:
А вы ноктюрн сыграть
могли бы...
И всё так же спрашивает Александр Пушкин:
Жизнь, зачем ты мне дана???
И всё так же улыбается ангел Реймского собора.
Маргарита СЮРИНА,
художник, член-корреспондент Международной академии культуры и искусства
«Последняя ночь», «Измена», «Я тоже хочу»
«Последняя ночь», «Измена», «Я тоже хочу»
СОБЫТИЕ
29 августа на острове Лидо откроется 69-й Венецианский кинофестиваль. Однако на самом деле в эти дни Мостра (ещё одно название киносмотра) отпразднует восьмидесятилетие своего основания в 1932 году. Этой дате посвящена редчайшая архивная ретроспектива, в которую среди картин Ренато Кастеллани, Карлоса Сауры, Рауля Руиса, показанных в Венеции в самых разных контекстах, вошла и "Последняя ночь" советского режиссёра Юлия Райзмана о подготовке Октябрьской революции.
Помимо торжественной суеты местных завсегдатаев на сей раз ожидает ряд нововведений в расписании старейшего киносмотра, по традиции являющегося частью Венецианского биеннале. Ещё зимой стало известно, что новым куратором Мостры станет киновед Альберто Барбера, который сменил на этом посту его бывшего идеолога Марка Мюллера, тонкого фестивального игрока, а также ценителя российского и китайского кино. Именно Мюллер превратил Лидо в лабораторию, где фильмы соседствовали с видеоартом, постепенно вовлекая зрителей в междисциплинарные волны современных визуальных течений. Тривиальность маршрута искупалась во вполне осязаемом сокращении, словно на скоростном катере, дистанции между обособленной территорией Мостры и биеннале в садах Джардини. Хотя сам фестивальный комплекс постепенно пришёл в картинное, но малопригодное для деловой жизни запустение. Помню, как два года назад во время проливных дождей струи воды лились на ноутбуки пресс-центра с видом на разъярённую Адриатику. Вырытый перед пресс-центром на месте ветхого казино котлован будущего фестивального дворца (строительство было приостановлено из-за обнаружения в нём залежей вредоносного асбеста) давно стал поводом для многочисленных шуток и фотосессий киноманов-туристов. Поговаривали, что инсталляцию из строительных лесов вокруг пропасти отдадут обыгрывать талантливым итальянским студентам, но пока её судьба по-прежнему остаётся актуальной прибрежной интригой.
Жюри во главе с голливудским классиком Майклом Манном тем не менее предстоит оценить вполне звёздную конкурсную программу. Ставки на победу уже заранее делаются на премьеру "К восхищению" Терренса Малика, удостоенного в прошлом году "Золотой пальмовой ветви" Каннского фестиваля за фильм "Дерево жизни". В центре новой драмы отношения семейной пары (в исполнении Бена Аффлека и Ольги Куриленко), ищущих успокоения и откровений в романах на стороне. Ещё одним фаворитом наверняка станет "Мастер" Пола Томаса Андерсона о создателе религиозной организации (Филип Сеймур Хоффман) в 1950-х годах прошлого века. Картина снята на уникальную плёнку 70 миллиметров. Список американских хитов дополнят на Лидо "Отвязные каникулы" Хармони Корина и не менее ожидаемые "Родные земли" Рамина Бахрани. Корин, режиссёр пронзительного "Мистера Одиночество", представит историю четырёх учениц колледжа, ограбивших ресторан ради денег на каникулярные приключения. Бахрани ("На запчасти") расскажет о сыне фермера, который мечтает стать гонщиком. Можно сказать, что после того, как два года назад председатель жюри Квентин Тарантино отдал "Золотого льва" фильму "Где-то" своей бывшей возлюбленной Софии Коппола, у американцев снова есть все шансы на эту награду. И это при том, что в основной программе заявлен "Беспредел-2" любимчика Венеции японского экспериментатора Такеши Китано ("Фейерверк", Гран-при Венеции-54). Южнокорейский "отшельник" Ким Ки Дук после исповедального "Ариранга" покажет итальянской публике трагическую "Пьету". Плакат картины воссоздаёт мизансцену из одноимённой скульптуры Микеланджело. А австриец Ульрих Зайдль удивит второй частью "Рай: Вера" своей трилогии о трёх женщинах из одной семьи, трёх вариациях общей мечты.
