Но сегодня в метро было еще меньше пассажиров, чем бывает по воскресеньям. Я почувствовал себя неуютно. Жена говорила мне: “Не нужно ехать в метро, поймай такси”. “Нет, — подумал я, — я не позволю диктовать, как мне добираться на работу”.
До моей станции четыре остановки. Только четыре, но я считал их одну за другой. Неожиданно поезд дернулся и остановился в тоннеле между “Ван Несс” и “Кливленд парк”.
Наверное, мы где-то под Коннектикут авеню — возле городского кинотеатра. Там все еще идет “Властелин колец”, хотя сейчас в кино почти никто не ходит. Это замкнутое пространство, и оно прекрасно подходит для газовой атаки. Впрочем, как и метро.
Моя остановка. Я выхожу из-под земли, поднявшись по сломанному эскалатору, и натыкаюсь на человека с Библией в руках. Он вещает через мегафон: “Мы все прокляты! Вас всех ждет ад!”
Пластиковая пленка —
больше, чем жизнь
Лондонский офис Би-би-си просит меня сделать репортаж о “панических закупках” пластиковой пленки и липкой ленты. Панические закупки? Конечно, ничего такого здесь нет. Я звоню жене на мобильный телефон, ее голос едва слышен за всеобщим галдежом.
“Ты где, дорогая?”. “Я в Строснидерс”, — кричит она. “Строснидерс” — это наш магазин хозяйственных товаров. “Тут такое творится! У них заканчивается пластиковая пленка”.
Отлично. Вместе с телевизионной съемочной группой мы приезжаем в магазин. Моя жена ушла, но магазин заполнен домашними хозяйками, буквально разметающими упаковки с пленкой так, как будто от этого зависит их жизнь. Возможно, так и есть.
В отделе, где продают клей, продолжается жаркая дискуссия. “Ради бога, не делайте “безопасную комнату” в подвале. Он находится на нижнем уровне”, — говорит один из покупателей. “Химикаты не поднимаются, они скапливаются внизу. Вот так и погибали курды в Ираке”.
Позже я вернулся домой. Моя жена уже подготовила сумку с запасами одежды для детей и пеленками. В каждой комнате — по фонарику, в квартире достаточно батареек, чтобы осветить всю округу. Еще у нас есть 50 литров минеральной воды и три мотка липкой ленты.
Эвакуация?
Я рассказываю жене о сцене в “Строснидерс”. Но ей совсем не смешно, она спрашивает: “И сколько рулонов пленки ты купил?” “Ни одного, — пришлось признаться мне. — Я забыл”.
Жeнa смотрит на меня с упреком, как бы говоря: “Разве ты не беспокоишься о наших троих детях?” Я пытаюсь перевести разговор на другую тему: “А что у нас на обед?”. “Не трогай консервы, — отвечает она. — Это наш неприкосновенный запас”.
Остаток дня мы провели, составляя план эвакуации. Жена говорит, что господствующие ветры направлены на север. Следовательно, мы должны идти на запад — в Западную Виргинию или Кентукки. Но у нас есть только карта Мэрилэнда, и это север.
Я включаю радио. На местной станции выступает какой-то полковник в отставке, которого представляют как “наш консультант по борьбе с терроризмом и безопасности”. Взволнованный слушатель из Арлингтона спрашивает о последствиях взрыва “грязной бомбы”.
“Я могу вас уверить, Джин, — говорит полковник, — что, если “грязная бомба” взорвется за полмили от этого здания, вы больше повредите здоровью, если будете курить на улице”.
Я смотрю на свою “Мальборо”, горящую в темноте, и не знаю, плакать или смеяться”.
Свидетельства других журналистов, в том числе из американских изданий (таких, как “Вашингтон пост”), подтверждают: Мэт Фрай не впал в преувеличение, не сгустил краски ради “красного словца”. Усилиями президента и его пропагандистской машины Америка накануне войны пережила приступ паранойи.
Который — по законам манипулирования сознанием — сменился столь же безосновательной эйфорией, когда Буш объявил о начале войны. Только что англо-американская пропаганда наделяла Саддама Хусейна чертами фантастического монстра, угрожающего существованию западной цивилизации, и вдруг, как по мановению волшебной палочки, иракский диктатор (вместе со своими помощниками) предстал абсолютно беспомощным, уязвимым, жалким, не вызывающим ни опасения, ни сострадания.
— Да был ли Саддам? — хотелось воскликнуть, обнаружив подобное превращение. “Саддам разбомблен в своем бункере в первую же ночь войны”, — поспешили отрапортовать 20 марта англо-американские информаторы. 21 марта новое сообщение: Хусейн ранен во время бомбежки его дворца. И еще сколько раз после этого хоронили Хусейна, его сыновей, вице-президента Таха Ясира Рамадана, вице-премьера Тарика Азиза, “химического” Али и других иракских лидеров…...
Нечто подобное происходило и с иракскими городами. Умм-Каср — крошечный городок на границе с Кувейтом — англо-американские войска “освободили” в первый же день войны. Затем в течение недели поступили еще три сообщения о “падении” Умм-Касра. Басра “капитулировала” в субботу 22 марта. На следующий день Сентком объявил, что второй по величине город Ирака “не представляет стратегического значения”, а потому войска коалиции и не собирались его штурмовать…...
Густое вранье пронизывало информационное поле, обволакивало крупицы правды, свидетельства о стойкости народа, чуть ли не с голыми руками (мы еще поговорим о причинах такого положения) выступившего на защиту родной земли.
Иракцам было отказано не только в праве на героизм или хотя бы просто на человеческое достоинство. Изображая их, англо-американская пропаганда пыталась лишить этих людей обыкновенного здравого смысла. Еще 12 марта — з а н е д е л ю д о н а ч а л а в о й н ы — корреспондент Би-би-си сообщил: “...Услышав, как британские десантники проводят учебные стрельбы на иракской границе, группа иракцев решила, что война уже началась, и пришла сдаваться в плен. Их попросили придти попозже” (BBC Russian.com).
Классический английский анекдот. Однако Британская радиовещательная корпорация, рекламирующая себя как источник независимой и достоверной информации, распространяла его на полном серьезе.
Признаюсь, и я — казалось бы, специалист! — купился. И даже не полюбопытствовал узнать, о т к у д а прислана корреспонденция. Потом все-таки посмотрел — из Нью-Йорка. Вот, оказывается, как далеко видно с “Эмпайр стейт билдинг” — аж до границы с Ираком...
22 марта тот же журналист — Владимир Козловский повторил байку об иракских простофилях, сдавшихся еще до начала войны. Однако он, верно, подзабыл свою предыдущую корреспонденцию и на этот раз датировал “сдачу” 19-м марта. Впрочем, кто бы стал придираться к подобным мелочам. Тем более что Козловский ошеломлял новостью — на второй день войны сдалась целая дивизия во главе с генералом: 8 тысяч человек.
Информация для размышления: после оккупации Д. Рамсфелд сообщил, что за все время боев было пленено 7 тысяч иракцев, включая гражданских функционеров партии БААС (BBC Russian.com).
Уместно упомянуть об условиях содержания пленных. Союзники утверждают, что соблюдены все статьи Женевской конвенции. Британцы помимо этого ссылаются на “этический пакет”, регулирующий поведение солдат армии Ее величества.
А вот что рассказывает об американском лагере шиитский лидер шейх Мухаммед аль-Фартуси. Ему есть с чем сравнивать — при Саддаме, находясь в оппозиции, он сидел в тюрьмах диктатора. “Мучения, которым меня подвергали американские военные, были более жестокими, чем то, что творил режим Саддама Хусейна”,— заявил он арабской газете “Аль-Шарк Аль-Авсат” (24.04.2003). “Нам запрещали все, даже самые простые вещи: выпить воды, справить нужду…”...
Оккупанты не церемонились и с мирными жителями. Вот несколько “рядовых” сообщений из Интернета: “Морские пехотинцы расстреляли под Багдадом такси... 2-летний мальчик, водитель и мужчина, сидевшие впереди, погибли в результате обстрела американских военных”; “на одном КПП в Ираке американцы убили двух детей по ошибке. Водитель микроавтобуса, в котором сидели два ребенка, не успел остановиться в ответ на требования американцев, и морпехи расстреляли машину, опасаясь возможной атаки камикадзе... Капитан Джей Делароса... назвал инцидент досадной ошибкой”; “в понедельник семь иракских мирных женщин и детей погибли и еще два человека получили ранения в результате обстрела американскими военнослужащими автобуса на скоростном шоссе в районе города Неджеф, сообщает АР... Когда стрельба закончилась, американские солдаты вошли в автобус. Семь женщин и детей были мертвы, двое раненых лежали на полу автобуса. Четыре человека не пострадали. Они также валялись друг на друге на полу машины, трясясь от страха” (NEWSru.com).
Прошу читателей обратить внимание на т о н корреспондента американского агентства. Никакого сострадания! “Валялись друг на друге... трясясь от страха”. Интересно, а как бы вели себя американские women, если бы на скоростном шоссе возле Нью-Йорка их автобус прошили автоматные очереди? И как бы повествовал об этом сотрудник Ассошиэйтед пресс?
