опубликована как отдельный трактат. Для начала он указал на историческую ошибку «Мизрахи». Движение сочло для себя возможным принять цели светских сионистов как идеологически, так и прагматически, тем самым возложив на себя обязанность следить, чтобы они осуществлялись в соответствии с требованиями религии. Это, однако, невозможно, поскольку светский сионизм представляет собой радикальную ассимиляционистскую идеологию. Иными словами, светский сионизм и Тора противоречат друг другу. Соответственно, «Мизрахи» должна бороться с секуляризмом, расширяя свои цели по распространению Торы. Амиэль предложил следующую формулировку программы «Мизрахи»:
«Мизрахи» – федерация, основывающаяся на всей полноте Торы и иудаизма [предыдущая программа гласила: «основывающаяся на Базельской программе»], занимающаяся строительством Эрец-Исраэль внутри нашего национального очага и выступающая за национальное существование еврейского народа и его развитие повсеместно, в духе письменного и устного Закона [Raphael Y., Shragai 1977, 1:8].
Амиэль утверждал, что «Мизрахи» надлежит перейти от оборонительной стратегии – попыток пресечь публичное нарушение догматов веры – к наступательной, «укреплению иудаизма». Движение должно не только заниматься основанием новых поселений, но также учреждать «центры Торы», то есть создавать иешивы и поддерживать творчество, в том числе и письменное, «во всех связанных с Торой дисциплинах».
В своем труде «Для смятенных нашей эпохи» («Линвохей ха-текуфа») рабби Амиэль системно сформулировал философию иудаизма [Amiel 1943]. Он говорит о теологии и утверждает, что Богу необходимо приписать свойство бесконечности. Время и пространство, кантианские формы восприятия, по сути, являются проявлениями божественной бесконечности. Кант утверждал, что сознание создает предмет из данности. Соответственно, в человеческом сознании безусловно присутствует божественная бесконечность. Амиэль считал, что Бог существует в душе каждого человека; тем самым он способствовал утверждению представлений о божественной имманентности.
Кроме того, Амиэль занимался вопросами еврейской этики. Он провел различие между еврейской этикой и категорическим императивом Канта, который считал ограниченным и утилитарным. Еврейская нравственность – это индивидуальная нравственность, поскольку коллектив создается ради индивидуума, а не наоборот. Эта поправка (тиккун) касательно индивидуума является основополагающей для еврейского мировоззрения. Крайне критично Амиэль относился и к социализму, который хотел заместить еврейским альтруизмом. Кроме того, он переосмыслил некоторые внутренние вопросы иудаизма, а закончил резкой критикой светского сионизма. Идеи, высказанные в «Для смятенных нашей эпохи», также раскиданы по всем проповедям Амиэля [Amiel 1926–1928; Amiel 1936].
Несмотря на свою репутацию реакционера, Амиэль парадоксальным образом воплотил в себе свойства культуры религиозного сионизма. Во-первых, его взгляды проистекают из попытки оспорить положения современной философии, особенно взгляды Канта, с которым Амиэль особенно часто вступает в открытую дискуссию. Во-вторых, его интерес к талмудической методологии (в книге «Правила исследований галахи» («Ха-мидот ле-хекер ха-Халаха» У) свидетельствует о новаторском и нестандартном отношении к источникам, которое ультраортодоксы сочли бы неприемлемым. И наконец, его попытка придать действиям сионистов духовное измерение указывает на максималистский религиозно-сионистский подход, противоречащий принятой идеологии. Взгляды Амиэля до определенной степени воплощают в себе те изменения, которые произошли в «Мизрахи» в начале 1930-х годов, по ходу ее борьбы за сохранение религии.
Распространение «Мизрахи» по Европе
В то время «Мизрахи» расширяла свое присутствие в Европе – как в численном отношении, так и в смысле влияния. Кроме всего прочего, движение распространялось на новые территории, например в Румынию, где его учредительное собрание прошло в 1922 году [76]. Развитие движения в Европе будет кратко описано ниже [77] [78].
В Великобритании деятельность «Мизрахи» в 1920-е годы оказалась не слишком успешной, несмотря на декларацию Бальфура и мандат11, однако в 1930-е движение развернулось и расширило свою деятельность. Тем не менее не прекращались регулярные стычки с местным сионистским движением. Успех «Мизрахи» в Чехословакии и в других местах можно оценить по сильному противодействию ей со стороны «Агудат Исраэль» [79].
В Германии «Мизрахи» значительно выросла после Первой мировой войны, с началом волны иммиграции из Польши и Литвы. Немецкие члены «Мизрахи» придерживались воинственной линии Бар-Илана и оказались среди тех, кто в 1931 году вышел из состава сионистского руководства. В этот же период члены «Бахада» («Брит халуцим датиим», основана в 1924 году) начали эмигрировать из Германии в Эрец-Исраэль. Эта группа присоединилась к «Ха-поэль ха-Мизрахи», которая на тот момент состояла по преимуществу из хасидов – выходцев из Восточной Европы. В теории члены «Бахада» поддерживали идеологию, которая отличалась от имманентной философии – поиска Бога в природе и физическом труде. По их мнению, уникальность человека никак не принижается, если рассматривать его в сравнении с силами природы. Более того, миссия человека состоит в том, чтобы создать в мировом хаосе идеальный порядок, используя для этого божественный закон, то есть галаху. Члены «Бахада» придерживались классической библейской модели: человечество подчиняет себе все сущее при помощи божественных заповедей.
В Голландии набирали силу религиозные молодежные движения – в отличие от других стран, где рост молодежных организаций, как правило, нужно было стимулировать усилиями руководства. Следует упомянуть о конфликте между молодежным движением «Зихрон Яаков» («Память о Яакове», названо в честь Рейнеса) и раввинистическим руководством по причине того, что молодежь использовала в молитвах сефардские огласовки, как это было принято в Эрец-Исраэль. В итоге взгляд религиозных сионистов одержал верх [80].
Особенно активно «Мизрахи» действовала в Польше. Она лавировала между борьбой с хасидскими движениями, решительно отвергавшими сионизм, и чрезвычайно тяжелыми обстоятельствами, в которых оказались тогда польские еврейские общины, с одной стороны, и участием в польской политике в попытке повлиять на действия польского правительства – с другой. Результаты оказались плодотворными: целый ряд периодических изданий (еженедельник «Ха-Мизрахи», а также «Ха-кедем», «Ха-шомер ха-дати» и другие), молодежные движения («Ха-шомер ха-дати» и «Бней-акива»), женская молодежная организация «Берурия», многочисленные образовательно-научные начинания, в том числе создание раввинской семинарии. Идея «Тора ва-авода» прижилась в польском движении, которое возглавлял Шмуэль Хаим Ландау.
Рабби Ицхак Ниссенбаум: проповедник и политик
Последним президентом польской «Мизрахи» стал рабби Ицхак Ниссенбаум, человек разносторонний и предприимчивый. Он был одним из проповедников Сиона: странствовал из города в город и проповедовал национальную идею. Он поддержал создание «Мизрахи» и ее деятельность, однако сам вступил в ее ряды только после Первой мировой войны, поскольку считал, что достигнет большего влияния внутри сионистского движения, если не будет ассоциироваться ни с одной из политических фракций. Ниссенбаум был выдающимся проповедником, он высказал много свежих идей. Особенно успешно он раскрывал значение мидрашей для насущных нужд современности. Кроме того, его злободневные статьи можно охарактеризовать как гомилетическое переплетение разных идей [81].
В годы борьбы «Мизрахи» против секуляризации ишува Ниссенбаум написал статью, в которой проводил различие между поведением в кризисную и мирную эпоху.
