В 80-х годах XVIII века князь Карл Радзивилл от скуки начал чеканить свои собственные деньги и пустил в обращение несколько сотен полновесных золотых монет. На них был изображен в анфас король Станислав-Август и отлично читались следующие слова: «Krol Poniatowsli, kier z laski Boskiey» («Король Понятовский, дурак по Божьей милости»).
Соверши князь Радзивилл подобные деяния во Франции, его в Париже колесовали бы дважды – один раз за оскорбление короля, а второй – за фальшивомонетничество. Но в свободной Польше со знатного вельможи – как с гуся вода.
В 1765 году трахтомирский помещик пан Щенявский объявил войну России из-за нескольких больших островов на Днепре. Он регулярно убивал русских драгун, несших пограничную службу, и в назидание москалям ставил на островах виселицы. Но вот началось восстание гайдамаков, и шкодливый пан бежал со всем семейством под защиту российских властей. Русские генералы по своей дурости разогнали гайдамаков, и Щенявский вернулся в свое имение, где вновь начал заниматься разбоем.
Замечу, что русское начальство проявляло необычайную снисходительность к панству. Так, фельдмаршал Петр Румянцев сделал в Петербург запрос графу Панину – нельзя ли конфисковать имение Щенявского за разграбление паном трахтомирской таможни?
Самое забавное, как кончил свои бренные дни пан Щенявский. На виселице? Ну что вы, его ясновельможные паны выбрали судьей.
НА СТАДИИ РАЗЛОЖЕНИЯКоролевская власть в Речи Посполитой была выборной. Кто больше даст панам привилегий и злотых, тот и будет крулем. Радные паны в свое время предлагали польскую корону и русским царям – Ивану IV и Федору Иоанновичу. А что первый был тираном, а второй – слабоват умишком, плевать. Но не сошлись в цене – паны просили очень много. О подробностях торга можно прочесть в «Истории России» Сергея Соловьева и у меня, грешного («Давний спор славян»).
С конца XVII века все без исключения выборы польских королей происходили с привлечением иностранного электората – «ограниченных контингентов» Саксонии, Швеции, Австрии, Франции и других держав. До начала XVIII века русские полки в избирательных кампаниях не участвовали, но в конце концов Петр I сказал: «А чем мы хуже?»
И с тех пор Россия стала принимать активное участие во всех выборах. Петр Великий и Анна Иоанновна обычно голосовали в блоке с саксонским курфюрстом, но молодой императрице Екатерине Алексеевне саксонцы надоели, и она выдвинула собственного кандидата – бывшего своего любовника Станислава Понятовского. За него же проголосовал и Фридрих Великий. В итоге в августе 1764 года граф Понятовский был единогласно избран королем под именем Станислав Август IV. Паны этим были крайне удивлены и говорили, что такого спокойного избрания никогда прежде не случалось.
А в сентябре того же года генерал Николай Репнин приступил к выплате гонораров. Королю Стасю он отсчитал сперва 1200 червонцев, но тут вмешалась Екатерина и прислала еще 100 тысяч. Август-Александр Чаpторыжский получил от Репнина 3 тыс. червонцев. Примасу Польши обещали 80 тысяч, но пока выдали лишь 17 тысяч. Персонам помельче и денежное «поощрение» полагалось соответственное. Так, пану Огинскому заплатили всего только 300 червонцев.
Увы, русское золото быстро закончилось, и паны вскоре образовали конфедерацию для войны с королем Стасем. Понятно, что частные войны между собой паны не прекращали как до выборов короля, так и после.
Весь XVIII век Речь Посполитая находилась в стадии разложения. Королевская власть была чисто формальной. Роль сеймов в управлении страной тоже была невелика. Во-первых, не было сильной исполнительной власти, способной реализовывать их решения. Во-вторых, принцип единогласия при принятии решений – liberum veto – приводил к блокированию большинства предложений и прекращению деятельности этих «высоких собраний». Так, с 1652 по 1764 год из 55 сеймов было сорвано 48, причем одна треть из них – голосом всего одного депутата.
В течение почти всего века на территории Польши находились иностранные войска. К примеру, на чьей стороне воевали паны в ходе Великой Северной войны? Да на чьей хотели, на той и воевали. Многие по пять и более раз переходили на сторону шведов, а потом возвращались к саксонцам и русским. Сотни панов дрались под Полтавой на стороне Карла XII. Среди них был и отец последнего короля – Станислав Понятовский-старший.
А как могла матушка Елизавета Петровна воевать с Фридрихом II? Ведь у России и Пруссии не было общей границы. Воевали через Польшу. Турецкие войска и татарские орды шатались по территории Речи Посполитой, как у себя дома.
«ТАМ – БЫДЛО, А ЗДЕСЬ – ШЛЯХТА»
Риторический вопрос, могли терпеть подобное гособразование соседи? И, наконец, терпение их лопнуло – договориться с панами ни с помощью пушек, ни с помощью золота не представлялось возможным. В результате последовали три раздела Речи Посполитой между Пруссией, Россией и Австрией. Замечу, что в ходе этих разделов Россия не получила ни пяди земли с коренным польским населением. Все эти земли были населены православными людьми и ранее входили в состав Древнерусского государства.
А может, Екатерине не следовало участвовать в разделе Польши и подождать, пока исконно русские земли окажутся в руках немцев или турок?
Естественно, что панство мечтало о реванше и восстановлении границ Речи Посполитой «от можа до можа», то есть от Балтики до Черного моря.
В ночь на 6 апреля 1794 года в Варшаве вспыхнуло восстание. В городе еще с 1764 года по просьбе короля Станислава находился небольшой русский гарнизон. В момент мятежа им командовал генерал-поручик Иосиф Игельстром. Большая часть королевских войск перешла на сторону восставших. Игельстром буквально проспал выступление панов, в результате сотни русских солдат были перебиты, а остальные отступили.
Кроме того, русские войска подверглись внезапному ночному нападению в городе Вильно, там тоже было убито несколько сот солдат и офицеров.
В Варшаве начались массовые казни. Чуть ли не впервые в польской истории были казнены люди из знатных фамилий: 9 мая повесили коронного гетмана Ожаровского, гетмана Литовского Забелло... Епископа Масальского отправили на виселицу, несмотря на протест папского нунция Литты. Король Станислав фактически находился под домашним арестом.
Вождем восставших стал Тадеуш Костюшко, который сам себя произвел в генералиссимусы. Увы, кроме «бей москалей и пруссаков», у новоявленного генералиссимуса иных идей не оказалось. Лозунги Французской революции «Свобода, равенство и братство!» нравились панам лишь в применении к ним самим, любимым. Давать же хлопам свободу и землю они, естественно, не собирались. Ведь, собственно, вся кутерьма была затеяна, чтобы нахапать побольше новых земель и крепостных на востоке, а при случае и пограбить немецких бюргеров.
С восстанием панов было покончено быстро и, даже сказал бы, скучно. Екатерина написала в частном письме: «Я послала две армии в Польшу – одну действительную, другую Суворова».
С десятитысячным отрядом генерал-аншеф прошел от Днестра на Буг, сделав 560 верст за 20 дней. 4 сентября русский полководец атаковал и разбил под Кобриным передовой отряд поляков под командованием генерал-майора Ружича.
Любопытно, что когда генерал Сераковский донес Костюшко о появлении на театре военных действий Суворова, тот ответил, что бояться нечего: «Это не тот Суворов, а другой, казачий атаман». Генералиссимус все еще думал, что Суворов на юге Малороссии.
6 сентября у монастыря при Крупчице, в 15 верстах от Кобрина, произошла встреча с корпусом генерала Сераковского, насчитывавшим 16 тыс. человек при 28 орудиях. Поляки быстро убедились, что Суворов – тот самый.
28 сентября у деревни Мацовицы русские войска под командованием генерала Ферзена разбили 9-тысячный отряд поляков. При этом Костюшко был взят в плен казаками. Самое удивительное, что русские власти воздали ему чуть ли не королевские почести. Так, он жил в Петербурге в бывшем дворце князя Орлова и пользовался полной свободой. В ноябре 1796 года император Павел I освободил Костюшко и дал ему на дорогу 12 тыс. руб., карету, соболью шубу и шапку, меховые сапоги и столовое серебро.
Костюшко объездил Европу и Северную Америку и везде проповедовал крестовый проход против России. В 1807 году экс-генералиссимус заявил министру полиции Франции Жозефу Фуше, что если Наполеону нужна его помощь, то он готов ее оказать, но при условии, что французский император даст письменное обещание, опубликованное в газетах, что в Польше будет установлена такая же форма правления, как в Англии, а границы возрожденной Речи Посполитой пролягут от Риги до Одессы и от Гданьска до Венгрии, включая Галицию. В ответ на это Наполеон написал Фуше: «Я не придаю никакого значения Костюшко. Он не пользуется в своей стране тем влиянием, в которое сам верит. Впрочем, все поведение его убеждает, что он просто дурак. Надо предоставить делать ему, что он хочет, не обращая на него никакого внимания».
