На свое заседание Чрезвычайный комитет собрался 5 (17) августа 1812 года в доме графа Салтыкова. В тот день обсуждались несколько кандидатур: генерала от кавалерии графа Л. Л. Беннигсена, генерала от кавалерии графа П. А. Палена (он уже много лет находился в отставке), генерала от инфантерии князя П. И. Багратиона и генерала от кавалерии А. П. Тормасова. Лишь пятым был назван М. И. Кутузов, но именно его кандидатура была признана единственно достойной такого высокого назначения.
Члены Чрезвычайного комитета «долго колебались в выборе», но имя Кутузова «соединило все голоса».
В тот же день Чрезвычайный комитет представил свою рекомендацию императору. В документе говорилось, что «бывшая доселе недеятельность в военных операциях происходит от того, что не было над всеми действующими армиями положительной единоначальной власти».
Относительно Барклая де Толли было сказано, что «главнокомандующий 1-й Западной армией, соединяя вместе с сим постом и звание военного министра, имеет по сему случаю распорядительное влияние на действия прочих главнокомандующих; но как он, будучи в чине моложе их, то, может быть, и сие самое стесняет его в решительных им предписаниях».
После этого утверждалось, что «назначение общего главнокомандующего армиями должно быть основано, во-первых, на известных опытах в военном искусстве, отличных талантах, на доверии общем, а равно и на самом старшинстве», а посему Чрезвычайный комитет единогласно предлагал генерала от инфантерии князя М. И. Кутузова. При этом Барклаю предлагалось «остаться при действующих армиях под командой князя Кутузова, но в таком случае сложить звание и управление Военного министерства». В противном же случае он мог «сдать командование 1-й Западной армией, кому от князя Кутузова приказано будет», и «возвратиться по должности военного министра в Санкт-Петербург».
В завершение, однако, говорилось, что «в обоих случаях, если бы военный министр Барклай де Толли согласился остаться в действующей армии или возвратился бы в Санкт-Петербург, то все же следует уволить его от звания военного министра, предоставя в обоих случаях полное управление сим министерством управляющему уже и ныне департаментами оного генерал-лейтенанту князю Горчакову».
«Обстоятельства назначения М. И. Кутузова главнокомандующим принято представлять так: народ и дворянство потребовало, и император Александр в конце концов согласился. Однако эта версия документально ничем не подтверждается. Скорее всего главную роль в этом назначении сыграли совсем другие причины» [17] .
Да, в армии бушевали «антибарклаевские» настроения, возглавляемые князем Багратионом. Но члены «генеральской оппозиции» вовсе не просили императора о назначении М. И. Кутузова (они лишь требовали немедленного отстранения «изменника» Барклая). Но князя Багратиона назначить главнокомандующим было нельзя, ибо мнение о нем императора было однозначным: он «ничего не понимает в стратегии».
А чего, например, стоила кандидатура цареубийцы графа Петера-Людвига фон дер Палена? Мало того, что это был человек «вероломный и безнравственный», так он еще и «18–20 лет не видел неприятеля».
А урожденный Левин-Август фон Беннингсен, начинавший службу в ганноверской пехоте и не раз битый Наполеоном? Чем он был менее «немцем», чем Барклай де Толли, не имевший к немцам ни малейшего отношения?
Конечно же, по сравнению со всеми ними, Кутузов был «исконно русский барин, из древнего русского дворянского рода», и «почтенным аристократам Чрезвычайного комитета должна была импонировать феодальная состоятельность Кутузова».
К тому же Кутузов имел титул Светлейшего князя, о чем не мог и мечтать тот же Александр Петрович Тормасов, исключительно русский и вполне заслуженный генерал…
* * *
А может быть, все дело заключалось в том, что большинство членов Чрезвычайного комитета принадлежало к «масонскому братству»?
Дело в том, что в те времена в масонские ложи входили многие сановные и влиятельные люди. Масонами были Сперанский, Суворов, Нарышкины, Голицыны, Трубецкие… Особой реакционностью среди масонов отличался Павел Иванович Голенищев-Кутузов, старший сын адмирала И. Л. Голенищева-Кутузова и родственник Михаила Илларионовича.
Высокопоставленным масоном был и М. И. Кутузов.
В книге Н. И. Макаровой «Тайные общества и секты» читаем:
«Первое прикосновение Кутузова к таинствам Ордена свершилось в 1779 году в Регенсбурге, в ложе „К трем ключам“ <.. > Путешествуя по Европе, он вошел также в ложи Франкфурта и Берлина, а по возвращении в Россию в 1783 году „посвященные на берегах Невы признали его своим“ <…>
На основании некоторых косвенных указаний можно предполагать, что Кутузов был членом шотландской ложи „Сфинкса“. Он дошел до высоких степеней и был влиятельным и необходимым членом братства вольных каменщиков, его постоянной опорой».
Кутузов, по словам масонов, «пришел искать в лоне ордена сил для борьбы со страстями и ключа от тайн бытия».
Его рвение за границей было отмечено. Утверждается, например, что «при посвящении в седьмую степень шведского масонства Кутузов получил орденское имя „Зеленеющий лавр“ и девиз „Победами себя прославить“. И орденское имя, и девиз, по словам одного из историков масонства, оказались пророческими».
Итак, Кутузов стал масоном в 1779 году, то есть в 34-летнем возрасте. Впрочем, М. А. Голденков называет иную дату. Он пишет о том, что после тяжелого ранения Кутузов был отправлен на лечение в Германию, и там ему предложили «вступить в тайную масонскую ложу, популярнейшую у всего высшего дворянства в Европе того времени. Так, в 1776 году Кутузова посвятили в масонское братство и даже сделали главой масонской ложи „К трем ключам“, куда он вступил в городе Регенсбург». По его словам, Михаил Илларионович «с удовольствием окунулся в таинства масонского подпольного мира».
В. С. Брачев в своей книге «Масоны и власть в России» отмечает:
«В масонском ордене Кутузов занимал высокое место у кормила ордена и постоянно был опорою вольнокаменщического братства. Не подлежит сомнению, что сила сплоченного масонского братства, в свою очередь, способствовала назначению Кутузова предводителем наших вооруженных сил в борьбе с Великой армией».
Б. П. Башилов в своей «Истории русского масонства» развивает масонскую версию назначения Кутузова.
«Еще в 1807 году, – пишет он, – Барклай де Толли говорил известному историку Нибуру, что, если бы ему пришлось быть во время войны главнокомандующим, он бы завлек французскую армию к Волге и только там дал генеральное сражение. Когда Барклай де Толли оказался главнокомандующим, он так и поступил. Дождавшись соединения русских армий, он решил их вести к Москве.
Доброжелатели Наполеона из кругов „французской партии“ поняли, чем грозит Наполеону этот верный замысел Барклая де Толли и начали против него клеветническую кампанию. Его начали обвинять в измене.
Масонам французской ориентации необходимо было во что бы то ни стало удалить Барклая. Дело было в том, что „немец“ Барклай <…> примыкал к… „русской партии“, возглавляемой Аракчеевым. Барклая необходимо было оклеветать и во что бы то ни стало добиться его удаления с поста главнокомандующего и поставить „своего“. Этого удалось добиться. Барклай был смещен и на его место назначен Кутузов, масон высоких степеней».
* * *
Назначение Кутузова главнокомандующим состоялось 5 (17) августа, однако Александр I, недолюбливавший «старую лисицу» Кутузова за склонность к интриганству и угодливость, колебался еще три дня, и только 8 (20) августа утвердил постановление Чрезвычайного комитета.
...
Из письма императора Александра I к великой княгине Екатерине Павловне:
«Вот вам, дорогой друг, мой обстоятельный ответ, который я должен вам дать. Нечего удивляться, когда на человека, постигнутого несчастьем, нападают и терзают его. Что лучше, чем руководствоваться своими убеждениями? Именно они заставили меня назначить Барклая главнокомандующим 1-й армией за его заслуги в прошлых войнах против французов и шведов. Именно они говорят мне, что он превосходит Багратиона в знаниях. Грубые ошибки, сделанные сим последним в этой кампании и бывшие отчасти причиной наших неудач, только подкрепили меня в этом убеждении, при котором меньше, чем когда-либо, я мог считать его способным быть во главе обеих армий, соединившихся под Смоленском. Хотя я не вынес большого удовлетворения и от того немногого, что высказал в мое присутствие Барклай, но все же считаю его менее несведущим в стратегии, чем Багратион <…>
В Петербурге я нашел всех за назначение главнокомандующим старика Кутузова – к этому взывали все. Так как я знаю Кутузова, то я противился его назначению, но когда Ростопчин в своем письме ко мне от 5 августа известил меня, что и в Москве все за Кутузова, не считая ни Барклая, ни Багратиона годными для главного начальства, и когда Барклай, как нарочно, делал глупость за глупостью под Смоленском, мне не оставалось ничего иного, как уступить единодушному желанию – и я назначил Кутузова. И в настоящую еще минуту я думаю, что при обстоятельствах, в которых мы находились, мне нельзя было не выбрать из трех генералов, одинаково мало подходящих в главнокомандующие, того, за кого были все».
