На самом деле устранение Барклая де Толли вовсе не было уступкой императора Александра «единодушному желанию». Подобными ссылками на то, к чему якобы «взывали все», он лишь прикрывал «закулисное, но достаточно жесткое давление враждебной ему [Барклаю. – Авт. ] генеральской оппозиции».
* * *
Как бы то ни было, в самом факте назначения Кутузова главнокомандующим и по сей день для историков остается много неясного. Известно, например, что император «писал Барклаю де Толли, что Кутузова он назначил главнокомандующим вопреки собственным убеждениям».
Известно также, что, уже назначив Кутузова, император встретился с Жаном-Батистом Бернадоттом (бывшим наполеоновским маршалом, усыновленным королем Швеции и ставшим в 1810 году наследником престола) и предложил ему стать главнокомандующим над всеми русскими армиями.
* * *
В связи с этим интересно посмотреть, а кто же такой был этот самый Кутузов и почему Александр I назначил его «вопреки собственным убеждениям»?
Более того, есть и другие вопросы. Например, за какие заслуги он получил чин фельдмаршала? И почему его до сих пор почитают «великим полководцем и спасителем Отечества»?
А ведь началось все, похоже, со слов товарища Сталина, назвавшего Михаила Илларионовича «нашим гениальным полководцем», который ни мало ни много – «загубил Наполеона и его армию при помощи хорошо подготовленного контрнаступления».
Вслед за этим «неутомимые полковники» П. А. Жилин и Л. Г. Бескровный «сочинили две практически идентичные по выводам книжки с идентичным названием „Контрнаступление Кутузова“ (до этого ни о каком контрнаступлении речь не шла, да и термина самого не существовало). Кстати, еще раньше появился орден Кутузова. Дело в том, что Сталину необходимо было оправдать ужасающее отступление 1941 года, а „оправдание“ текущего политического момента, как правило, происходит за счет извечной придворной, интеллигентно выражаясь, куртизанки – истории» [18] .
Мнение это, возможно, и слишком резкое. А может быть, и не слишком. Чтобы разобраться, попробуем проследить поэтапно полководческий путь М. И. Кутузова. И начнем, пожалуй, с Аустерлица.
В 1805 году была сформирована очередная антифранцузская коалиция, в которую вошли Россия, Англия, Австрия, Швеция и Неаполитанское королевство. Была собрана большая армия, которая должна была восстановить на французском престоле династию Бурбонов, и Кутузов, благодаря обширным связям в Санкт-Петербурге, сумел выхлопотать себе командование над самым многочисленным из русских корпусов.
После капитуляции австрийской армии генерала Мака под Ульмом Наполеон мог обратить всю свою энергию против приближавшегося Кутузова.
У того в этот момент было 36 000 солдат и офицеров, которые подошли к Браунау, чтобы соединиться там с 22 000 австрийцев.
Но так уж получилось, что с падением Ульма положение русской армии «из вполне благополучного неожиданно превратилось в весьма неблагоприятное».
Став мишенью для Наполеона, Кутузов начал отступать по долине Дуная. Благодаря немалым жертвам среди солдат и офицеров арьергарда, ему удалось избежать окружения и даже соединиться с некоторыми русскими резервами и австрийскими частями.
Теперь все надежды были на подход корпуса Ф. Ф. Буксгевдена, а также на пробуждение мужества у робкого короля Пруссии.
Кутузов отступал вдоль правого берега Дуная. В результате 19 ноября (1 декабря) 1805 года у союзников собралось 87 000 солдат и офицеров при 318 орудиях, а у Наполеона было лишь 75 000 человек. Артиллерийских орудий у французов также было меньше – всего 145 единиц.
Несмотря на это, на военном совете в городке Ольмюц Кутузов «не исключал даже возможности отвести союзные войска к Карпатам».
Весьма странный способ восстановления Бурбонов на французском престоле, не правда ли? Естественно, генералы не поняли Кутузова, и он вынужден был согласиться с мнением большинства о переходе в наступление. Но как же ему не хотелось этого делать, как же он не хотел искать сражения с Наполеоном!
Конечно же, Кутузов, «верный своей медлительной стратегии, предпочел бы подождать подкреплений» [19] .
Однако нетерпеливый император Александр I желал атаковать. Он даже прилюдно попенял Кутузову:
– Михаил Илларионович, что же вы нейдете вперед, ведь мы здесь не на параде на Царицыном лугу, где не начинают, пока не подойдут все войска.
В конечном итоге решающее столкновение произошло у Аустерлица, но распоряжался там не Кутузов, а австрийский генерал Франц Вейротер, идея которого заключалась в обходе армии Наполеона с правого фланга. При этом, правда, сильно ослаблялся центр позиции союзников…
Споры в штабе союзных войск шли немалые. А что же Михаил Илларионович? По воспоминаниям участников тех событий, «Кутузов проспал в кресле все время заседания».
В самой же трагической для русских битве при Аустерлице Кутузов «не позаботился о тактической разведке силами легкой кавалерии, не воспользовался услугами лазутчиков, не провел лично и с помощью своего штаба рекогносцировку 19 ноября, не учел открытую факельную демонстрацию французов в ночь с 19-го на 20-е. Ведь все эти действия входили в его прямые обязанности при любом варианте решения стратегических вопросов. В итоге оказалось, что русское командование не знало о том, что французы перешли ручей и уже стоят в боевой позиции, готовые к удару, в то время как русские и австрийцы двинулись на них походным порядком. В какой-то момент, писал Ермолов, войска неприятеля были удивлены этим „странным явлением, ибо трудно предположить, чтобы могла армия в присутствии неприятеля, устроенного в боевой порядок, совершать подобные движения, не имея какого-нибудь хитрого замысла“. Увы! Не было никакого хитрого замысла, были безответственность и непрофессионализм, проявленные и главной квартирой, и главнокомандующим, и командирами колонн» [20] .
Ночью накануне сражения Кутузов обратился к обергофмаршалу Н. А. Толстому:
– Вы должны отговорить императора, потому что мы проиграем битву наверное.
«Наверное» – в данном случае, это не предположение. Это утверждение. То есть Кутузов был уверен в том, что битва будет проиграна наверняка. Но приближенный к Александру граф Толстой тогда ответил:
– Мое дело – соусы и жаркое; а ваше дело – война, занимайтесь же ею.
В итоге утром 20 ноября (2 декабря) 1805 года Кутузов «из человекоугодничества согласился приводить в исполнение чужие мысли, которые в душе не одобрял».
Проще говоря, он приказал начать обходной маневр, а Наполеон нанес главный удар в плохо защищенный центр противника, а затем в тыл обходным колоннам. Результатом этого стал жестокий разгром, которому подверглась русская армия.
Писатель и историк Н. А. Полевой оценивает потери сторон следующим образом:
«Союзная армия, разрезанная в центре, громимая французами, после неимоверных усилий храбрости, начала отступление, и темнота ночи прекратила бой, в коем погибли 21 000 русских и 6000 австрийцев. Французы потеряли до 12 000 и забрали более 130 пушек».
Как видим, союзники потеряли в два с лишним раза больше солдат и офицеров, чем французы. Безвозвратно была потеряна треть армии и почти половина орудий. И не бывает так, чтобы в подобном никто не был виноват.
Историк Е. В. Анисимов по этому поводу пишет:
«Всем было очевидно, что Кутузов как военачальник показал себя в этом сражении с наихудшей стороны. Будь он главнокомандующим турецкой армией, султан послал бы ему шелковый шнурок, на котором потерпевшему такое поражение полководцу надлежало повеситься, не дожидаясь позорной казни. А гуманный Александр лишь наградил Кутузова вместо Георгия орденом Святого Владимира 1-й степени».
Конечно, австрийцы показали себя при Аустерлице не с лучшей стороны, но при многих других неблагоприятных обстоятельствах, приведших к поражению, вина М. И. Кутузова была очень велика, что бы ни говорили о неумелых австрийцах, гении Наполеона и т. д.
Общее мнение в русской армии осуждало Кутузова за то, что, видя ошибочные распоряжения доверенных при императорах Александре и Франце лиц, «не опровергал он упорно действий их всеми доводами, почерпнутыми из многолетней опытности и глубокого разума его».
Впоследствии, после победы над Наполеоном в 1814 году, император Александр, вспоминая дни Аустерлица, говорил: «Я был молод и неопытен. Кутузов говорил мне, что нам надобно действовать иначе, но ему следовало быть в своих мнениях настойчивее».
«Впрочем, у Кутузова оставался в запасе решительный ход – подать в отставку, как это чуть позже, во время военных действий с французами в 1806 году, сделал фельдмаршал Каменский. Но Кутузов так не поступил – он не был ни целеустремленным и волевым, как Суворов, ни взбалмошным и резким, как Каменский. Кутузов принадлежал к совершенно иному типу людей – дипломатичных, уклончивых, бесконфликтных» [21] .
