Автопробегом по кризису
/ Дело / Капитал / Загранштучки
Квартальные результаты двух американских автогигантов, General Motors и Ford, показавшие, что бизнес этих компаний в США чувствует себя все лучше, тогда как в Европе дела складываются все хуже, заставили инвесторов задуматься о том, стоит ли увеличивать количество акций автопроизводителей в своих портфелях. С одной стороны, и Ford, готовящийся показать рекордный по прибыли год, и GM, отчитавшейся намного сильнее ожиданий, — оба выглядят достаточно привлекательно с точки зрения инвестиций в их бумаги. Акции компании Генри Форда, похоже, вновь закрепляются над важнейшим уровнем поддержки в 10 долларов, а котировки GM после отчета показали столь уверенный рост, который явно не говорит в пользу скорого снижения стоимости ее бумаг.
Однако если краткосрочные перспективы акций Ford и GM с большей вероятностью указывают на рост, то на горизонте от 3 месяцев и до года поведение этих бумаг в основном будет зависеть от динамики показателей в европейских подразделениях автоконцернов. Ситуация в Старом Свете у американских автогигантов складывается непростая. Из-за последствий европейского кризиса Ford c начала года уже вовсю увольняет рабочих и закрывает градообразующие заводы. Пока такая тактика не приносит результатов: убытки компании в Европе в третьем квартале существенно выросли.
Потери европейского подразделения GM также увеличились в годовом исчислении, хотя компания по большому счету еще только планирует пойти по пути крайних мер. Таким образом, вопрос об эффективности стратегий обеих компаний в Европе остается открытым. Инвесторам стоит обратить также внимание на акции Volkswagen после неплохого отчета и позитивных комментариев менеджмента. Кроме того, привлекательными могут оказаться бумаги другого автогиганта, Toyota, хотя их котировки уже и так достаточно высоки.
В любом случае, чтобы определиться с выбором бумаг автопроизводителей, инвесторам нужно понять, какую фундаментальную предпосылку они закладывают в свою инвестиционную идею. Если она в том, что в США рынок автомобилей продолжит чувствовать себя хорошо, то тогда имеет смысл сосредоточиться на акциях Ford и Toyota. Если же инвестор рассчитывает на возрождение европейского авторынка, надо подробнее изучить ситуацию в Volkswagen и Peugeot. Однако не стоит забывать, что автопроизводители относятся к реальному сектору, сильно зависящему от темпов роста экономик различных стран и всего мира. Вкладывая деньги в автоконцерны, инвестор голосует в пользу светлого будущего мировой экономики. А окажется оно таким или нет — вопрос дискуссионный.
Финансист Андрей Ванденко / Дело / Спецпроект
Финансист Андрей Ванденко
/ Дело / Спецпроект
Михаил Задорнов — о том, чего не простил ему Явлинский, о басне, героями которой могли бы стать Черномырдин, Кириенко и Примаков, о дефолте, который является в кошмарных снах, и об экономическом кризисе, которого ждут наяву, а также о том, горек ли хлеб у министра финансов
У президента-председателя правления банка ВТБ24 Михаила Задорнова вид Знайки, хронического отличника. Наверное, так и должен выглядеть идеальный руководитель крупного финансового института, работающего на потребительском рынке. Чтобы, значит, внушать уважение партнерам и доверие частным вкладчикам. Впрочем, внешность часто обманчива, а Михаил Михайлович давно завоевал авторитет профессионального и компетентного банкира…
— У вас есть любимое число, Михаил Михайлович?
—Знаете, как-то не задумывался. Вроде бы нет.
— Странно. Был уверен, назовете 24.
— Для меня это уже не число, а образ жизни. Иногда ведь в буквальном смысле приходится работать сутки напролет. К тому же на двадцать четвертое марта выпадает день рождения моей жены…
— Думаю, вам еще цифра пять должна быть по душе. Круглый отличник в школе, золотой медалист, краснодипломник в институте... Куда ни глянь, сплошные пятерки!
— Это все пока учишься. А у жизни своя система оценок, посложнее, чем пятибалльная… Но школу, вы правы, я окончил успешно.
— Говорят, не обошлось без помощи нынешнего главного редактора «Эха Москвы», а тогда школьного учителя Венедиктова...
— Тоже верно… Мы с Алексеем Алексеевичем знакомы с детства. Жили в одном доме на проспекте Вернадского. Даже в одном подъезде. Наша квартира располагалась на третьем этаже, а Венедиктовых — на первом. Когда я оканчивал 875-ю школу, он вел там уроки истории. Правда, не в моем классе, а у ребят помладше. Но в выпускном экзамене Венедиктов участвовал. Во время моего ответа возникла обоюдоострая ситуация. Мне задали дополнительный вопрос о правом и левом уклоне в РСДРП, и я предложил не совпадавшую с тогдашним настроением трактовку, заговорив об экономической теории Николая Бухарина, который считался врагом народа. Мнения в экзаменационной комиссии разделились, Венедиктов высказался в мою поддержку, в итоге мне поставили по истории пятерку. Если бы этого не случилось, не получил бы золотую медаль и не смог бы поступить в Плехановский институт, сдав лишь экзамен по математике. Пришлось бы идти на общих с остальными основаниях, и кто знает, чем бы все закончилось…
— Почему «Плешка», а не, скажем, экономический факультет МГУ?
— Это был 1980 год. Из-за Олимпиады в Москве вступительные экзамены во все столичные вузы проводили одновременно. Обычно в университете сроки отличались примерно на месяц, и те, кто не прошел в МГУ, имели шанс на вторую попытку в другом месте. В 80-м хотели поскорее очистить город от абитуриентов и ликвидировали этот люфт, лишив и меня права на ошибку: либо поступаю сразу, либо теряю год. Я выбирал между МГИМО, МГУ и Плехановским институтом. Остановился на последнем, посчитав, что там более практическое образование. В университете готовили преподавателей политэкономии, теоретиков, оценивавших достоинства социализма и недостатки капитализма, в МГИМО, признаюсь, я не рискнул идти из-за своего английского, который считал слабым. Кроме того, «Плешка» всегда отличалась свободолюбивым духом и симпатичными студентками. В выборе я не сомневался: задолго до окончания школы решил, что буду учиться на экономиста, увидев в этой профессии сочетание своих интересов — политики, географии, математики.
— Так это же время махрового застоя! Какая тогда могла быть экономика? Да и политика…
— Мир не ограничивался одной шестой частью суши. Я верил, что застой не вечен. Так всегда бывает в истории, Советский Союз не исключение. К тому же, не забывайте, я не вполне московский мальчик, хотя и родился на Таганке. Родители-геологи, даже не отпраздновав мой первый день рождения, забрали меня с собой на Камчатку, где проработали тридцать лет. Я там вырос и хорошо знал, как живет российская глубинка. Совсем иначе, чем столица! В школу я пошел в Петропавловске. Занимался спортом, увлекался футболом, зимой бегал на лыжах, как и почти все на Камчатке. С выпадением снега лыжи становятся там чуть ли не основным способом передвижения, многим заменяя ботинки… И к рыбалке пристрастился в детстве. Спиннинг, удочка… Когда подрос, прошел многие камчатские реки, случалось вытаскивать лососей по пять — семь кило… С Дальнего Востока я вернулся на Большую землю лишь к шестому классу, чтобы окончить московскую школу и подготовиться к поступлению в институт. Мне было хорошо и в Петропавловске, и в Милькове, где тоже работали родители. Не реже двух раз в год мы летели через всю страну. Сначала в отпуск, потом обратно. Ил-18 недотягивал без посадок до Москвы, садился для дозаправок в Хабаровске, Новосибирске, Челябинске… Иногда рейсы откладывали из-за непогоды, приходилось ночевать в аэропорту. Это было целое путешествие! Отец возглавлял Центрально-Камчатскую геологоразведочную экспедицию. Большинство месторождений золота, где сейчас идет добыча, открыто при его непосредственном участии.
— Связь с малой родиной вы не потеряли по сей день, Михаил Михайлович?
— Дважды избирался депутатом Госдумы по Дальневосточному региону: в 93-м возглавлял список «Яблока», потом шел как одномандатник. Регулярно бываю на Камчатке, в августе прошлого года вывез туда правление ВТБ24 вместе с женами. Отлично провели время… Словом, Камчатка для меня — не только воспоминания детства. Раньше, конечно, казалось, что и вулканы выше, и деревья зеленее, и солнце ярче, хотя уже в середине девяностых фантастически красивая природа полуострова резко контрастировала с тем, что сотворил человек. Скажем, Петропавловск-Камчатский — абсолютный ужас с точки зрения архитектуры. Ни о какой эстетике, гармонии, комфорте говорить не приходится. Прекрасная Авачинская бухта, сопки на берегу Тихого океана, а рядом — убогие, облупившиеся пяти- и девятиэтажки, разбитые дороги, дымящие трубы котельных… В последние годы в ЖКХ стали наводить какой-то порядок, но диссонанс с окружающей красотой все же очень заметен. Исправить это практически нереально, проще снести город с лица земли и отстроить заново. Девяностые годы были, наверное, самыми тяжелыми для Камчатки. Тогда вся инфраструктура в стране хронически недофинансировалась, но сокращение госдотаций особенно больно било по отдаленным регионам. К тому же полуостров исторически держался на Вооруженных силах — пограничниках, летчиках, ракетчиках, подводниках, моряках из флотилии прикрытия… Форпост России на Дальнем Востоке всегда считался милитаризованным регионом, однако в те годы армия сидела на голодном пайке, и это негативно сказалось на экономике Камчатки. Значительную часть населения составляли военнослужащие, члены их семей и пенсионеры. Словом, те, кто активно не был вовлечен в рыночные отношения и зависел от денег из федерального бюджета. Помню, приезжал в Рыбачий, где стоит флотилия атомных подводных лодок, и видел брошенные дома с выбитыми стеклами. Работы не было, зарплаты тоже, люди снимались с насиженных мест и уезжали на материк… Сейчас ситуация иная. Камчатка ожила. Хотя, безусловно, все в нашей жизни относительно. Например, чтобы сделать это место привлекательным для туристов, надо сильно постараться. Базовая инфраструктура по-прежнему хромает на обе ноги. В Петропавловске очень плохой аэропорт, который не реконструировался на протяжении десятилетий. Нет нормального морского порта. В советское время ходили теплоходы во Владивосток, было активное пассажирское сообщение, потом все закрылось… С гостиницами по-прежнему беда. Стало существенно лучше, чем раньше, но условные сто тысяч туристов в год разместить все еще негде. Та же картина с общепитом. Кроме того, у людей должны быть и иные формы досуга помимо посещения Долины гейзеров. Хотя, допускаю, во мне говорит эгоизм камчадала: если толпы отдыхающих будут ежегодно прилетать на полуостров, от его уникальной природы с чистейшими реками, рыбой, непугаными медведями и нетоптаными цветочными полянами, боюсь, мало что останется. Может, все к лучшему. Рост туристического потока должен сопровождаться грамотными мерами по экологической защите, что в России получается редко. Важно сочетание государственного участия в проекте и правильной политики местного бизнеса, который пока придерживается краткосрочного и потребительского подхода к природным богатствам. Знаю многих камчатских бизнесменов, они не обидятся на мои слова. Нужны крупные вложения и направление прибыли не на собственное потребление, а на развитие инфраструктуры.
