В 1930 г. за кордон бежит известный своей оппозиционностью Мясников. Он обращается к мировой общественности с разоблачениями сталинского режима. Сырцов отвергает «метод царевича Алексея» и решает выступить с тем же внутри страны. В августе 1930 г. выходит брошюра «К новому хозяйственному году», где Сырцов пишет о том, что бюрократизм подмял под себя задачи пролетариата, о необходимости сузить фронт строительства, тем более, что пущенные заводы на самом деле представляют собой «потемкинские деревни», при том, что рабочие живут хуже свиней, но и свиньям тоже живется плохо.
Заявление Сырцова было поддержано в обращении Закавказского крайкома партии.[10] Их совместное выступление было рассчитано на партийные верхи и потому закончилось полным провалом Сырцова и Ломинадзе. Многие их сторонники были сняты со всех постов и исключены из партии.[11] В 1932 году к еще более серьезным репрессиям привело распространение письма М. Рютина. Направленное лично против Сталина, письмо стало поводом для требования Генсека расстрелять Рютина. Но Политбюро — не Сенат. Абсолютная власть еще оставалась в руках этого органа — участники «рютинского дела» отделались тюремным заключением и были уничтожены позднее.
Ловя историю на повторах, мы должны остановиться и на расхождениях, вызванных характером эпохи. Во-первых, XX век отличается более развитым индустриализмом. Человек становится не только рабом начальника, но и рабом машины. В то же время применение машин делает начальников гораздо более могучими в разрушении природной среды. «Высокие горы сдвигает советский простой человек.» Отсюда — большая масштабность сталинских начинаний в сравнении с петровскими, их большая разрушительная сила, большее количество жертв. В то же время и Петр склонен к индустриальной логике всеобщего подчинения, к игнорированию законов природы. (Один выбор места для новой столицы чего стоит!).
Во-вторых, Петр не собирался уничтожать коммерческую инициативу и ее носителей. Он только хотел подчинить их своему контролю. Для всей эпохи романовской России характерно равновесие купечества и дворянства, их мирное сосуществование. Не купцы составляют оппозицию режиму. Они в крайнем случае попросят чего, и снова довольны, а на фронду, на заговор идут те же дворяне-диссиденты.
В-третьих, крепостное право Романовых глубже и прочнее сталинского, оно — фундамент эпохи. Сталину так и не удалось окончательно закрепостить крестьян (это подмечено А. Солженицыным «В круге первом» — молодежь может ускользнуть в город). Романовы не только справились с закрепощением крестьянства, но и пошли дальше. Помещики стали отрывать крестьян от земли и продавать их в розницу. Такие крестьяне становились собственно рабами. Сталин, со своей стороны, компенсировал «недостаток» порабощения людей созданием крупных рабовладельческих хозяйств системы ГУЛАГ.
1717 год и 1932 год — переломные в развитии реакции. Система сложилась, нанесла первый оглушающий удар по обществу и теперь приступила к обескровливанию общественных тканей. Но и этот процесс идет неравномерно. Система-паук устает, боится лопнуть и потому время от времени переводит дух. Первая такая остановка — 1721 и 1934 годы. Окончание Северной войны, кажется, успокоило Петра I, a его преемники просто «распустили» бюрократию и народ. Первой разрешили увиливать от службы и погрязать в роскоши, а второму — платить меньше налогов (1729 г. — снижение налогов).
(страницы 104–107)
Патернализм. Александр I (1801–1825) и Н. Хрущев (1953–1964).
1801 год. Период начался с переворота (в 1953 г. — почти с переворота). Затем — выступление военных против наиболее влиятельного участника переворота Палена, отставка его 16 июня 1801 г. (дело Берия. Правда, здесь не совсем вызревший патернализм начал со смертной казни бывшего члена Политбюро).
1801–1805 гг. Первые, скромные реформы. Допускается некоторое оживление независимой от дворянства экономической активности купечества, возникает возможность выкупа крестьян на волю целой общиной. (Меры руководства КПСС были скромнее, но тоже несколько облегчили положение крестьянства). Государева «Грамота Российскому народу» провозглашает эпоху законности, гарантом которой является монархия (XX съезд КПСС декларирует эпоху законности, гарант которой партия).
Планируемые реформы (прежде всего запрет продажи крестьян без земли, т. е. ликвидация рабовладельческого элемента крепостничества) встречали сильное сопротивление консерваторов, контролирующих коллегиальный орган власти: «Александр боялся встретить оппозицию Совета в очень важном для себя вопросе, оппозицию, с которой, если бы она оказалась сильной, он бы не мог справиться,» — пишет исследователь М. Сафронов (12, с. 178). Борьба с консервативным окружением заставляет императора идти против своих изначальных «конституционных» пожеланий. 5 декабря 1802 года он дал отповедь Сенату, который воспользовался своим правом признать незаконным решение государя. Это очень похоже на время хрущевского либеральничания с его играми в законность и всплесками волюнтаризма с постоянной борьбой в Президиуме ЦК. Тем не менее Александру не удалось уменьшить масштабы рабства в той же степени, что и Хрущеву в 1954–1956 гг.[12]
1805–1807 гг.[13] Вмешательство в европейский политический кризис, военные авантюры. Кончились они для Александра еще менее удачно, чем для Хрущева его политика в Венгрии и Польше. Наполеон отогнал Россию к ее собственным границам (Хрущев отстоял свою сферу влияния в Восточной Европе). В это время Александру, как и Хрущеву во второй половине 1956 года, было не до реформ.
1808–1812 гг. Подготовка реформ и первые административные перестройки — проекты и реформы Сперанского. Растет сопротивление консерваторов, дело движется к решительному столкновению в верхах (аналог первой половины 1957 г.). Но тут происходит вторжение Наполеона в Россию. Этот мощный внешний фактор, как ни странно, лишь облегчил те процессы, ради которых Хрущеву приходилось проявлять чудеса изобретательности — население мобилизовалось вокруг государя и ожидало от него преобразований после победы над врагом. Авторитет Александра упрочился с победой над «басурманом», и он мог предпринять серию пробных реформ.
1813–1818 гг. Секретная подготовка нового этапа реформ. Пробные реформы. Затишье в обществе (на календаре XX века — 1958–1961 гг.)[14], Александр освобождает крестьян Прибалтики без земли (хрущевское разрешение на паспорта крестьянам, послабления колхозам). На первый взгляд, император менее радикален, чем его аналог. Но не надо забывать, что освобождение колхозников сдерживалось институтом прописки, и что, сбежав в город, они попадали в кабальную зависимость от заводского начальства. Если еще вспомнить, что Александр бережно сохранял слой «черносошных» (государственных, а значит, независимых от помещика и почти независимых от далекого начальства) крестьян, то степени либерального патернализма обоих режимов уравняются.
1818–1820 гг. (аналог 1961–1963 гг.) — кульминация борьбы за преобразования в стране. Государь выступает в защиту конституционности. Александр I в Варшаве, жалуя полякам конституцию, отмечает: «Образование, существовавшее в вашем краю, дозволило мне ввести немедленно то (положение — А. Ш.), которое я вам даровал, руководствуясь правилами законно свободных учреждений, бывших непрестанно предметом моих помышлений, и которых спасительное влияние надеюсь я с помощью божьей распространить и на все страны, провидением попечению моему вверенные» (13, с. 157). Начинается обсуждение этого беспрецедентного заявления и других российских проблем в прессе, но Александр грубо обрывает полемику руками цензоров.
В 1961 г. Хрущев выступает с новыми сокрушительными разоблачениями сталинской системы. Поддержанный многими заранее подготовленными к этому «сюрпризу» делегатами, Первый секретарь берет курс на форсированное построение коммунизма. У нас сейчас принято ассоциировать этот курс с утопией всеобщего изобилия. Но не надо забывать, что коммунизм, по официальной доктрине того времени, — это еще и общество всеобщего самоуправления, где отмирает государство. Хрущев, конечно, не собирался отдавать в новых условиях власть (в проекте Конституции, подготовленном сотрудниками Александра I, вся верховная власть тоже сосредоточивалась в руках царя (13, с. 185), но развивать в то же время «коммунистическое самоуправление» его заставляла доктрина. Сама идея совнархозов — координирующих органов местного хозяйственного руководства — уже исходила из необходимости приближения управляющих к управляемым. Разделение партийных организаций на городские и сельские также приближало власть к народу, хотя и не отдавало ее.
