Работы у него было много всегда, но и ритм ее задавал он сам. Сюжеты и эпизоды рождались во сне и наяву, на съемочных площадках и перерывах, дома и на улице, средь шума голливудских общений и в тихие мгновения наедине с собой. Не оставляло жадное желание творчества — нескончаемого, обильного, благородного, радующего, поглощающего. Так работают, когда получается все. И знаешь, что впереди уйма времени…
ВСЯ ЖИЗНЬ И ВСЕ, ЧТО БЫЛО
Эта жизнь, которую многие называли сказкой, начиналась в бедных кварталах Лондона, где 16 апреля 1889 года родился человек, чье имя стало известно всему миру. Мать, театральная субретка, выбиваясь из сил, пыталась прокормить двух сыновей. Отец младшего, водевильный актер, сильно пил, они давно не жили вместе. С пяти лет Чарли Чаплин выступал на сцепе — пел, приплясывал, ловко собирал монетки, если аудитория оказывалась щедрой. Какое-то время они перебивались с хлеба на воду. Но вот настал день, когда за каморку, где обитали, нечем стало платить: так все трое оказались в работном доме — матери было стыдно, но дети воспринимали это как приключение, до тех пор, пока их не разлучили. Мать осталась в работном доме, детей отправили в приют для сирот и обездоленных, а там — развели по группам, и встречались они теперь совсем редко, как правило, в большом зале приюта, где по пятницам провинившихся воспитанников наказывали розгами.
В восемь лет Чарли попал в танцевальную группу, выступал какое-то время, потом нужда заставила перепробовать множество занятий; был на побегушках в мелочной лавке, цветочном магазине, работал в типографии, продавал дрова, подвизался даже в качестве учителя танцев. В 12 лет предложил свои услуги театральному агентству и получил первую роль. Театр в те дни был для него не искусством, а жизненной необходимостью. Когда Чаплину исполнилось 17, он, как солидный исполнитель, уже имел постоянный заработок — контракт на год, платили четыре английских фунта в неделю. В 1909 году вместе с труппой он едет в Париж, это первое зарубежное турне. По возвращении — вновь выступления в провинциальных городках Англии. И, наконец — приглашение в Америку; труппе Карно нужен был комик…
«В 10 часов утра в воскресенье мы прибыли в Нью-Йорк. Когда сошли с трамваи на Таймс-сквер, нам открылась безрадостная картина. По проезжей части и тротуарам ветер нес обрывки газет, и Бродвей был непригляден, весь помятый, словно старая потаскуха. На каждом углу стояли на возвышениях кресла с торчащими рядом сапожными колодками, в креслах удобно располагались клиенты, чья обувь начищалась до блеска. Было такое впечатление, что здесь люди прямо на улице справляли нужду. Прохожие словно не знали, куда идти, многие бессмысленно слонялись вдоль тротуаров, как будто только что сошли с поезда и ждали пересадки».
Он поселился на 43-й улице: небоскребы, яркие, веселые огни, увлекающая панорама рекламного блеска вселяли надежду и жажду неизведанных приключений. «Это то, что нужно, — думал я про себя. — Это мой мир».
На Бродвее каждый выглядел так, будто имел отношение к шоу-бизнесу: актеры, комедианты, циркачи сновали повсюду, ими были полны рестораны, гостиницы, магазины, а мусорщик, официант или лифтер только и говорили что о новой премьере, упоминали громкие имена владельцев театров — Шуберта, Бека, Морриса, Салливана и других. Газеты каждый день отводили театральной жизни целые полосы, постановки выстраивались в ряд в зависимости от большей или меньшей популярности, названия спектаклей знали все, как лошадей на скачках, — был даже свой театральный тотализатор.
Первое выступление — и первый провал: публика не принимала тонкий английский юмор, скетчи казались ей скучными. Чарли, однако, заметили. В «Вэрайети» написали: «В труппе был один смешной англичанин; он, пожалуй, Америке подойдет». После неудач — полоса везения: полугодовая гастрольная поездка и 75 долларов в неделю, 50 из которых прочно оседали в манхэттенском байке. Была идея купить со временем на эти сбережения землю в Арканзасе и разводить свиней, чтобы таким образом сколотить стотысячный капитал.
В 1910 году актерские дороги привели в Калифорнию. «За день до того, как покинуть Сан-Франциско, я прогуливался по улице и натолкнулся на небольшое заведение с занавешенным окном и объявлением: «Предсказываю судьбу по руке и картам — всего один доллар». Я вошел и немного смешался, встретила меня пухлая особа лет сорока, вышедшая из комнаты, где, по-видимому, заканчивала обед. Заученным жестом она пригласила меня за маленький столик у стены и села напротив… «Перемешайте карты, снимите три раза в мою сторону и положите руки на стол ладонями вверх». Она быстро перешла к делу: «Вы займетесь новым бизнесом, который непохож на то, что делаете сейчас». Она помолчала и продолжила несколько сбивчиво: «Ну это почти то же самое, но все-таки другое. В этом предприятии вас ждет большой успех, отличная карьера, только я не могу понять, что это такое» Она взглянула на меня и взяла руку: «Вы женитесь не менее трех раз: первые два брака неудачные, но жизнь свою закончите, окруженный счастливыми домочадцами… И будете очень богаты, рука у вас золотая…»
Возвращение в Лондон после гастролей не принесло ничего, кроме разочарования. Брат, с которым раньше было так много общего, теперь женился и свободным временем почти не располагал. Мать находилась в психиатрической лечебнице, и надежды на скорое выздоровление не было. Известие о новом турне труппы Карно по Соединенным Штатам Чаплин встретил радостно. Играли в Нью-Йорке, Чикаго, Филадельфии и множестве маленьких городков. Совершенно неожиданно Чарли пригласили сниматься в кино — он понравился в голливудской кинокомпании «Кистоун». Условия — 175 долларов в неделю. Это было вдвое больше, чем он зарабатывал у Карно. Отправляться в Лос-Анджелес следовало немедленно.
В первый день была экскурсия по студии — много нового, необычного. Единственный за все это время «профессиональный» вопрос к нему: «Вы можете быть смешным?» Уже на съемках, когда надо было по наитию (сценария не существовало, об этом в то время, как правило, не думали) изобразить невесть что, только бы вызвать смех, родился образ человека с маленькими усиками. «Это исключительно разнообразная натура, — объяснял сам Чаплин. — Он — бродяжка и джентльмен, он — поэт, мечтатель, и он очень одинок, по всегда романтичен и готов к авантюре. Он легко заставляет поверить, что перед вами ученый, музыкант, герцог, игрок в поло. Однако довольствуется тем, что подбирает окурки и крадет леденцы у детей. И конечно, если его доведут, он готов дать даме пинка под зад — но это в крайнем случае».
На съемочную площадку он вышел, чтобы импровизировать, никто не представлял, что получится. Споткнулся, задев ногу дамы. Развернулся к ней, приподнял извинительно котелок, повернулся вокруг и налетел на мусорную урну — извинился перед ней. Все, кто стоял за камерой, покатились со смеху.
Первые фильмы вышли на экраны — успех был колоссальным: обычно компания делала 20–30 копий, ленты с участием Чарли оставили эти цифры далеко позади. Очень скоро возникла потребность порвать с зависимостью от режиссера, командовавшего на съемочной площадке, придумать сюжет самому: так родился эпизод «Застигнутый дождем», за ним — другие. «Появлялась идея, — писал Чаплин, — а потом все шло своим чередом, как бы само собой… Такое творчество превращало создание фильма в увлекательное дело. В театре я был заключен в строгие рамки однообразного повторения одного и того же каждый вечер… В кино было больше свободы. Фильмы сделали меня искателем приключений».
Чаплин вошел во вкус, с удовольствием придумывал все новые и новые эпизоды, сам ставил, сам играл. Все получалось, все шло на одном дыхании — увлекательно. И он знал, что может теперь не только рассмешить, но и заставить плакать.
…На дворе — 1914 год, ему исполнилось 25 — жизнь была прекрасна. Время летело весело. Каждая студия походила на большую семью. Картины создавались легко и непринужденно за две-три недели. Солнце, так необходимое для натурных съемок, светило в Калифорнии почти круглый год. Гонорар за один фильм подскочил до 10 тысяч. «Будущее? Будущее рисовалось безоблачным, чудесным. Что там за горизонтом? Волнующие перспективы. Водопад денег и славы — по нарастающей: это было несколько странно, это пугало и восхищало!» Число поклонников росло. Первая же поездка с западного побережья на восточное вылилась в триумфальное шествие. Поезд задерживался на каждой станции, толпы приветствовали актера, мэры городов произносили проникновенные речи о рождении нового кумира, народ неистовствовал. Начальник полиции Нью-Йорка, конечного пункта вояжа, прислал телеграмму с просьбой сойти на остановку раньше — дабы избежать общественных беспорядков. На следующий день все первые полосы газет пестрели заголовками: «Чарли скрывается», «Кумир играет в прятки». На Таймс сквер, где недавно установили электрическое табло, бежали огоньки новостей: «Чаплин подписал с корпорацией «Мьючуэл филм» контракт на 670 тысяч долларов в год». Через некоторое время эта цифра удвоилась. Так Чарли вошел в круг знаменитых людей Америки и всего света, теперь он встречался с ними на каждом шагу.
