Сейчас в Грузии «батоно» Саакашвили числится около пяти миллионов жителей. Следовательно, мужчин — половина этого числа. Числится! Ибо самая громадная часть из них, как правило, мужчин, спасается от нищеты и недоедания в России, подкармливая оставшихся. Президент не стесняется питаться из толстого кошелька дяди Сэма. Он кланяется ему из-за гор, равнин, морей и океанов подобострастно, как владелец захудалой лавки, мимо которой проходят, воротя нос.
В годы смертельного геноцида Соединенные Штаты сами едва отбивались от британских колонизаторов. Когда же русский южный кордон выдвинулся на Кубань, христиане Закавказья, грузины и их соседи, воочию увидели блеск спасительных штыков — тех, кого с надеждой ждали более 200 лет, кого молили о помощи.
Еще в 1557 г. горяне-кабардинцы, изнуренные татарскими набегами, приняли русское подданство, скрепив присягу выдачей замуж за Ивана Грозного своей княжны. Через четверть века перешли под покровительство московского государя жители окрестностей Бештау. На такой же шаг решился в то же время царь Кахетии Александр II, обескровленный беспрерывными войнами с Тегераном и Стамбулом, с собственными вассалами. Но тогда слабый Федор Иоаннович пожинал плоды отцовского разорения. Только и мог помочь порохом и свинцом, хлебом да малыми деньжатами. Петру Великому, удачливому на западном направлении, пришлось смириться с неудачами на юге. Надеждам Грузии на помощь крепнущих единоверцев опять не суждено было сбыться, но Россия уже окапывалась по Старому Тереку, и это поддерживало последние силы династии Багратидов. Этих сил, укрепляемых русскими полками, хватило, чтобы с переменным успехом противостоять Турции, а в 1760 г. кахетинский царь Ираклий II объединил царства Кахетинское и Картлийское. Однако Ираклий понимал: из двух мосек слона не получилось. У него было два выхода: или ради спасения народа переменить веру христианскую на ислам, на что едва не пошел один из его предшественников и на что в свое время решились некоторые горские народы, в том числе чеченцы; или отдаться под высокую руку императрицы Екатерины II, армии которой громили турков по всему Причерноморью. Потеря Портой Крыма сказалась на выборе царя.
4 августа 1783 г. (тому событию 225 лет) в российской крепости Георгиевск, в Предкавказье, по инициативе Ираклия II, подталкиваемого смертельными обстоятельствами и народными требованиями, уполномоченными Российской империи и Картли-Кахетинского царства был подписан Георгиевский трактат. Восточная Грузия вступила под покровительство великого северного соседа. Этому объединенному царству, которое по площади равнялось 2/3 Московской области в нынешних ее границах, предоставлялась полная внутренняя автономия. Россия гарантировала его территориальную целостность, безопасность границ, обещала содействовать соборности всех грузинских земель, кои в ту пору были поделены между семью (!) царствами и княжествами, каждое из которых, к слову, было не меньшим врагом другому, чем Турция и Персия всем вместе взятым. Поэтому братьям-грузинам рекомендовалось прекратить междоусобные войны. Для подтверждения твердости своих союзнических обязательств Россия в мирное время размещала в протекторате два батальона пехоты, угроза вторжения извне увеличивала эти силы до необходимой величины.
Дальнейшие события показали, что принятых трактатом политических и военных мер было недостаточно. Следует учесть, Османская империя в ту эпоху обладала гораздо большими людскими ресурсами, чем Россия; казна ее была полнее и пополнялась быстрее известными приемами восточных владык. А тут еще Персия. В 1795 г. ее полчища, ведомые Аги-Магомед-Ханом, разметали войска Ираклия, разграбили и разрушили Тифлис. Протекторат в качестве щита оказался недостаточным. Нужно отдать должное мужеству и самоотверженности династии Багратидов. Ради спасения родины они пошли на передачу верховной власти иным царям, более способным защитить страну. Много позже об этом благородном шаге Лермонтов напишет, «как, удручен своим венцом, такой-то царь, в такой-то год вручал России свой народ». Им стал последний владетель Картли-Кахетии Георгий XII. Именно он вручил свое царство Александру I. По манифесту от 12 сентября 1801 г. династия Багратидов покидала престол, управление Восточной Грузии переходило к наместнику императора. Россия по отношению к вновь приобретенным территориям выполняла теперь не союзнические обязательства, а защищала их перед внешним врагом как неотъемлемую часть России. А это совсем иной разговор. Святую правду этого события подтверждают не столько документ, именуемый Георгиевским трактатом, не свидетельства участников, а вся героическая жизнь непреклонного патриота единого Государства российского, героя Бородинского сражения генерала Петра Багратиона, внука грузинского царевича из рода Багратидов.
Вскоре примеру Картли-Кахетии последовали царства и княжества Западной Грузии — Мегрелия, Имеретия и Гурия. В 1810 г. русские войска взяли штурмом турецкую крепость Сухум-кале, что обеспечило ей присоединение Абхазии. Кавказские войны на этом не закончились. Они велись странами-соперницами еще более полувека, и в орудийном дыму все новых сражений терялись события давние. Мирное начало присоединения Кавказа к Российской империи стало казаться событием нереальным, вымыслом идеологов, обеляющих русское оружие. Но так и было: Георгиевский трактат отмечен лишь грохотом салюта, и в палитре фейерверка красный цвет не от крови и пламени пожара; это цвет утренней зари, несущей надежду.
Когда мы думаем о возрождении грузинской нации в XIX веке, ее производительных сил, культуры, это — Георгиевский трактат.
Когда мы вместе с удрученными всеобщей скудностью жителями Грузии сегодня вспоминаем сытые, веселые, процветающие советские времена, это — Георгиевский трактат.
Но когда мы смотрим в глаза грузина где-нибудь на улицах Балашихи, крутящего баранку маршрутки, а в этих глазах — его семья, оставленная за «стеной Кавказа» в ожидании долларового перевода из России, это значит, что действие Георгиевского трактата отменено.
Да, за новыми спасителями дела не станет. Америка подаст. Но не «за так». За подаяние придется расплачиваться предательством, историческим осуждением трактата, который подписан кровью русских солдат.
ЛДПР решительно заявляет:
НЕТ — клятвопреступникам!
ДА — многострадальному грузинскому народу!»
А вскоре, как всегда в подобных случаях, на поверхность информационного поля всплыли либералы-гуманисты-правозащитники, — получатели всевозможных грантов от всевозможных врагов России. Фактически они заявили о том, что им Кондолиза Райс милее России.
Под заявлением «Демократы считают провальной политику Путина на Кавказе» (с подзаголовком «О конфликте вокруг Южной Осетии 8-13 августа 2008 года») стоят фамилии всего цвета российской либеральной оппозиции. От имени «координационного совета» его подписали лидер СПС Никита Белых, глава ОГФ Гарри Каспаров, координатор движения «Оборона» Олег Козловский, скромно именующий себя «политик» Борис Немцов, правозащитник Лев Пономарев, яблочники Максим Резник и Илья Яшин.
Этим людям, оказывается, не дают покоя лавры Сергея Адамовича Ковалева и иже с ним, ценою русской крови оказавшим важные услуги чеченским бандитам.
Но и «народные любимцы» не чужды вильнуть хвостом при стечении определенных обстоятельств. Так, «всесоюзный Мимино», бывший солист грузинского ансамбля «Орэра», ярчайшим образом проявил себя на фоне войны. «Мы должны постараться каким-то образом покончить с этой страной. В этом нам должен помочь Запад, — заявил владелец нескольких московских кабаков Вахтанг Кикабидзе тбилисской газете «Квела Сиахле». — Эта беда имеет и одно хорошее последствие: весь мир увидел, какая это страна — Россия, увидел, что для этой страны даже в 21-м веке ничего не изменилось. Сами сровняли с землей Цхинвал, а теперь пытаются грузин в этом обвинить. Плохо то, что весь этот ужас пришелся именно на нас. Что поделаешь, мы маленькая нация, и, если окинуть взглядом нашу историю, иначе, наверно, и быть не могло. Весь мир заявляет нам о своей большой поддержке, и то, что они сейчас с нами, очень важно не только для настоящего, но и для нашего будущего. Русские должны как-то убраться отсюда».
Забавнее всего, что после начавшегося скандала Буба перетрусил и сообщил корреспонденту «Комсомольской правды», что «не мог этого сказать». Однако «Квела Сиахле» отвергает все обвинения в искажении текста. Посмотрим, подаст ли Кикабидзе в суд за искажение своих слов?
Если нет, значит, говорил, а потом испугался, что ресторанчики конфискуют, и стал юлить. Как это характерно для бывшей советской, а ныне антисоветской, бывшей интернациональной, а вдруг ставшей ух какой национальной интеллигенции!
