Весть о потере работы застала семью Познеров врасплох. Они жили тогда в одном из самых фешенебельных районов Нью-Йорка. Имели прислугу. Владимир и его брат Павел учились в престижной частной школе.
Теперь такая жизнь была им не по карману. Отец, занесенный в "черные списки", никак не мог найти работу. Пришлось сменить квартиру. Владимира взяла к себе друг семьи - испанка, бежавшая в 1939 году от фашистов. За Познерами велась постоянная слежка: прослушивались их телефонные разговоры, перехватывались письма. Вчерашние друзья обходили их стороной, боясь "маккартистов".
Сама жизнь давала Познерам классовые уроки. Однажды Володя отказался пересесть с заднего сиденья автобуса - места для черных - на переднее. "Настоящие патриоты" Америки его за это жестоко избили.
По рассказам отца, книгам у него формируется представление о Советском Союзе, стране, где нет ни богатых, ни бедных, где людей не делят по цвету кожи. В 16 лет, в 1950 году Владимир принимает советское гражданство. А еще через два года семья Познеров в полном составе переезжает в Москву.
Конечно же, знания Владимира о нашей стране были в основном книжными: он был настроен видеть довольно идеальную картину жизни советских людей. В США, разбогатевших за годы войны, он и не мог себе представить, какой невосполнимый урон она принесла нашей стране. Советский Союз еще поднимался из руин войны, восстанавливал народное хозяйство, разоренное фашистским нашествием.
Владимир хотел продолжить филологическое образование, начатое в Колумбийском университете, но понял, как мало шансов выдержать конкурсные экзамены на филфак МГУ с его знанием русского языка. Он взялся за изучение русского с завидным усердием и уже через полгода сдал экзамены на аттестат зрелости в одной из районных московских школ. Получил по семь четверок и пятерок - результат, которым он гордится до сих пор.
Увлечение условными рефлексами и учением Павлова в конце концов приводит его на биологический факультет МГУ. Годы, проведенные в главном вузе страны, дали ему многое: профессию, новых друзей, но что особенно важно - знание жизни, народа, страны, которая стала его второй родиной. Здесь сформировались его характер, убеждения. Вот как вспоминает об этой поре сам Познер:
"Это были для меня интересные, трудные и в огромной степени решающие годы. Тогда только начали возникать студенческие агитбригады, разъезжающие по всей стране. Мы бывали на Алтае, строили Братскую ГЭС. Мне удалось многое увидеть, вообще по-другому почувствовать страну, глубже понять ее".
Круговерть событий увлекала. И все же Владимир не мог не скучать по дому, в котором вырос, но друзьям детства. Порой его охватывало желание увидеться с ними вновь, но тогда это сделать было нелегко. Вполне понятные человеческие чувства, ностальгия. В такие минуты он любил заходить к друзьям отца, прежде всего к Иосифу Давыдовичу Гордону и его жене Нине Павловне - литературному секретарю Михаила Кольцова, а затем - Константина Симонова. Много пережившие, эти люди помогли Володе разобраться и в себе, и в окружающем мире.
Окончив биологический факультет МГУ, он отказался от предложения учиться в аспирантуре, так как понял, что наука - не его призвание. Еще в студенческие годы Владимир увлекся литературными переводами, особенно полюбил английских поэтов XVII века. Переводы Познера попали на глаза С. Я. Маршаку, который, оценив способности молодого переводчика, пригласил его к себе. Четыре года он провел рядом с крупнейшим поэтом и замечательным человеком, и были это, по словам Володи, исключительно полезные годы. Маршак привил ему любовь к русской литературе и, будучи человеком энциклопедических знаний, оказал большое влияние на формирование творческих взглядов Познера.
В 1961 году Познера пригласили на работу в Агентство печати Новости, в журнал "USSR", позднее переименованный в "Soviet Life". Он много ездит по Советскому Союзу, знакомится с людьми, о жизни которых рассказывает американцам на их родном языке. Владимира не могла не увлечь именно эта область журналистики, позволяющая наиболее полно раскрыться его способностям, таланту и жизненному опыту. С 1971 года он комментатор Центрального радиовещания на зарубежные страны Гостелерадио СССР, а сейчас - политический обозреватель Центрального телевидения.
Познер регулярно принимает участие в дебатах и дискуссиях на американском, западноевропейском телевидении. Его имя популярно в США и Англии.
"Большинство американцев, - говорит Познер, - мало интересуется тем, что происходит за границей. Исключение составляют такие события, которые непосредственно затрагивают само их существование, например, война во Вьетнаме. Объясняется это явление факторами исторического и географического характера. На протяжении длительного времени политика США была изоляционистской, что не могло не возыметь определенного психологического воздействия на население.
Могу сказать с полным основанием: мы знаем об Америке намного больше, чем американцы о нас. Мы более критически настроены к негативным явлениям в нашей собственной стране, чем они в своей. Мы широко говорим о своих недостатках и официально, и между собой, в обычном общении.
Американцы, повторю, знают нас очень плохо. Пропаганда как бы стеной отгородила американцев от остального мира, и особенно - от Советского Союза, лишила их способности к критическому осмыслению самих себя".
- Но вы все же получаете письма от американских радиослушателей. О чем они пишут?
- Нашу редакционную почту из США я бы условно разбил на две категории. К первой отнес бы письма, говорящие о поразительном незнании Америкой элементарных сторон нашей жизни. Эти письма приводят в ужас от сознания того, насколько благодатна там почва для сеяния самых чудовищных представлений о нас. Вместе с тем обнадеживает то, что американцы все же пытаются узнать о СССР и советских людях. Об этом свидетельствует и все возрастающий поток писем в нашу редакцию.
Ко второй категории можно отнести письма-исповеди. Они особенно дороги. Американцы пишут нам о своих заботах, тревогах. Поверьте, очень приятно сознавать, что твой рассказ о советских людях, услышанный за тридевять земель, вызвал ответное движение души.
И еще один вывод напрашивается из всей редакционной почты, личных встреч с американцами. Массированная идеологическая обработка заразила американское сознание опасным вирусом: люди живут в постоянном ожидании ядерного нападения с Востока. Создается впечатление, что многие в США и не слышали о советских мирных инициативах. Напротив, их убедили во враждебном отношении к ним русских.
Но, как говорится, нет худа без добра. Преднамеренно посеянное чувство страха толкает все больше и больше американцев к активной борьбе за разоружение, за предотвращение ядерной войпы, а это, в свою очередь, приводит их к знакомству с политикой и предложениями СССР. Это медленный процесс, но он нарастает, и все больше американцев начинают понимать, что нормализации отношений с нашей страной препятствует вовсе не СССР.
- Советским людям вы известны как ведущий телемостов СССР - США. Какова, на ваш взгляд, польза такого телеобщения?
- Сама история создания телемостов между нашими странами частично отвечает на этот вопрос. Впервые американцы широко узнали о них в 1986 году из трансляции телемостов Ленинград - Сиэтл. А ведь идея вести через космос диалог друг с другом возникла еще в 1982 году. Еще тогда американский ведущий порывался отключить канал связи - так не хотелось кому-то видеть на экране Москву. А ведь тогда мы обменивались лишь музыкальными приветствиями.
Телемост лета 1983 года - второй по счету, в котором приняли участие собеседники с обеих сторон, - транслировался по первой программе ЦТ СССР. Однако американский телезритель так и не узнал о нем ничего. Наши американские коллеги ссылались на то, что якобы для подобных программ трудно найти рекламодателей, возникают другие коммерческие трудности. Но как бы там ни было, именно США создавали препоны для свободного обмена мнениями. И это несмотря на заверения самых высокопоставленных лиц в администрации, включая и президента, о стремлении США к такому обмену.
Откровенно говоря, из Америки до меня доходили такие суждения: раз Советский Союз выступает за телемосты, значит, это какая-то "коммунистическая выдумка", нацеленная на "затуманивание" мозгов американцев, а следовательно, США это не нужно.
Огромное значение имеют контакты между нашими народами, ибо ничто не способно так развеять ошибочные представления, как личный опыт. Телемосты могли бы стать начальным звеном в цепи такого общения на самом первом общечеловеческом уровне.
Телемосты полезны и для нас, они нам тоже помогают в "открытии Америки". В силу своего характера советские люди склонны считать, что отношение к ним других народов, в том числе и американцев, благожелательное. Однако нередко на телемостах они сталкиваются с недоверием и неприязнью. Дело не только в том, что американская пропаганда обесчеловечила нас. Просто есть вещи и понятия, в которых мы никогда не найдем общего языка. И с этим необходимо согласиться. Вместе с тем очевидно и другое: принципиальные разногласия между США и СССР не должны быть препятствием для развития диалога между нашими народами.
