речи, а также имена собственные, поскольку многие названия – книг, фильмов, опер и балетов – становятся самостоятельными знаками, сливаются в одно слово и создают огромные агрегаты ассоциаций. Есть также разделы «Числа» и «Даты», в которых размещены эссе о важных числах и датах – разумеется, весьма субъективно выбранных.
Книга снабжена указателями: алфавитно-предметным, именным, мифологическим и указателем названий.
О жанре. Какие-то слова подталкивали меня к тому жанру, который раньше назывался «научно-популярным», другие уводили в мемуарную литературу, в мир личных ассоциаций… То, что получилось, следует относить к жанру эссе. Этот жанр позволяет смешивать в одном тексте самые разные подходы и форматы: от научного или научно-популярного до публицистики, художественного очерка и мемуара.
А
«А» – это и буква, и слово, и звук. В нашем словаре найдут свое место самые разные части речи. «А» как звук – это междометие, восклицание: «А-а-а, так вот ты какая!» Звук этот весьма многосмысленный: «А?» – означает вопрос; краткое «А!» – испуг, опасность; «А-а-а» с понижательной интонацией означает – «теперь я понял, догадался, наконец» и т. д. Звук «а» относится к самым первым, естественным звукам, издаваемым младенцами всех стран и народов. «А» как графический символ выглядит одинаково и является первой буквой алфавита в очень многих языках, использующих латиницу, кириллицу или греческий алфавит. О захватывающе интересной и исключительно важной теме письменности см. Алфавит, Буква, Письменность.
Говоря об истории начертания буквы «А», воспроизведем традиционную (что, однако, не означает, верную или неверную) версию. Буква «А» введена в кириллицу и в латиницу из греческой письменности, а в греческую она попала из финикийского письма, в котором играла роль согласной и записывалась так:
. Называли эту букву «алеф», «альфа». Древние евреи первую букву своего алфавита на иврите тоже называли «алеф», но записывали ее так: א. Существует множество разного рода предположений, домыслов и фантазий на тему прототипов буквы
, возводящих ее, в частности, к символу в виде бычьей головы в египетском письме.
Абрикос
Если посмотреть на оглавление, окажется, что в словарь вошли только два плода – абрикос в начале и яблоко в конце. Коль скоро я в этой книге замахнулся на картину мира, то почему из всего многообразия фруктов я выбрал абрикос и яблоко? Где слива, груша, апельсин, банан, где важнейшие овощи, составляющие основу нашего питания: картошка, морковка, лук, капуста, свекла?.. Да, их нет, и я не могу дать этому хорошего объяснения. Поделюсь теми сумбурными и сбивчивыми мыслями, какие есть.
Прежде всего – никого приоритета – смыслового, мировоззренческого или автобиографического – в этом выборе нет. Это произошло почти случайно: я начал со слов на букву «А», и естественным образом всплыли «абрикос», «арбуз», «алыча», «ананас» и т. д. Стало ясно, что, если я с такой полнотой откликнусь на каждую букву алфавита, получится фруктово-овощной справочник. Так что надо себя ограничить. Абрикос вызывал у меня довольно богатые ассоциации, давал немало поводов для рассуждений. Он был первым и дожил до окончательного текста. От большинства других овощей и фруктов я отказался. Некоторые были описаны, но отброшены. Хотя в картине мира – и моей, и вашей – все они и множество неназванных присутствуют, причем на правах очень важных персон. Помня о них, я пишу про абрикос.
Абрикос. Вкусное слово. И красивое. Сравнение женской красоты с абрикосом – традиционный прием восточных культур и народов. Цветущее абрикосовое дерево – символ девственной красоты, бархатистая кожица абрикоса – символ женской нежности, цвет абрикоса – образец смуглой прелести девичьего лица. Вот, например: «Эх, пролечу я птицей счастливой мимо цветущих яблонь и роз, мимо кудрявой и шаловливой девочки смуглой, как абрикос», – это из ставшей до неприличия аполитичной песенки «Мальчик веселый из Карабаха». Азербайджанско-армянский конфликт в Нагорном Карабахе вывел эту песенку за рамки культурного обихода. А раньше она часто звучала по радио в исполнении Рашида Бейбутова. Раз уж я о ней вспомнил (почему-то в связи со словом «абрикос»), расскажу историю ее создания, опираясь на воспоминания Михаила Панченко о своем отце – поэте и переводчике П. М. Панченко. Вот что он пишет:
Павел Михайлович – переводчик, только уж очень своеобразный. Написал, например, текст гимна Азербайджана. Показал Самеду и Сулейману – те дружно перевели текст на азербайджанский язык. Вскоре (в том же 47-м) появились красочные плакаты с текстом гимна. Читаю: авторы текста – Сулейман Рустам и Самед Вургун, перевод на русский – Павел Панченко. П. М. объясняет, не огорчаясь: так было нужно партии. Всё же гимн – дело национальное. В 1948 году, после поездки в Ленкорань, привез текст «Мальчик из Ленкорани», покоренный увиденным там эпизодом.
Сверхжаркий день. Идут красивые девушки в национальных одеждах. Раскрасневшиеся от внешнего и внутреннего жара лица. К ним подбегает мальчишка лет десяти – с чайником холодной воды и стаканом. Предлагает освежиться. Те с радостью соглашаются. Выпивают по целому стакану и спрашивают о цене. Мальчонок смущенно улыбается и говорит: «С вас, яхши кыз, ничего. А с других – одна копейка. Всё-таки вода – шолларская, только что из родника…»
Павел Михайлович прекрасно знает язык. Простота ситуации умиляет и… потрясает душевной обыденностью. Текст пришел там же:
Пейте воду мою, пейте воду мою! Вот Вам, Гёзель-ханум, чудная вода, Ах, чудная вода, холодная вода, Холодная вода! Этой водичке нету названья: Слаще щербета, крепче вина. Мальчик веселый из Ленкорани Вас угощает – пейте до дна. Пейте воду мою, пейте воду мою! Вот вам, Гёзель-ханум, чудная вода, Холодная вода, Шолларская вода… и т. д. Однажды пришел к Павлу Панченко знакомый композитор, кажется, Тофик Кулиев, и с ним известный исполнитель Рашид Бейбутов.
– Павло, – говорит Кулиев, – у тебя не найдётся текста на русском языке – озорного, жизнерадостного?
П. М. протягивает ему рукопись «Мальчика из Ленкорани». Тофик читает. И вдруг лицо его растекается в улыбке.
– Павел, это же готовая песня! – Напевает ее, подыгрывая на пианино.
Подзывает Рашида – пой с текста! И тот поет. Чудесно поет! Через неделю песня уже была на радио. В течение 1948–1949 гг. песню узнали все, даже в… ЦК КПА. Павла Панченко вызвали на ковер к Самому.
– Что ж такое получается? – спрашивает Мир Джафар (Мир Джафар Аббасович Багиров, первый секретарь ЦК компартии Азербайджана). Что
