Насколько оптимистично вы сами оцениваете судьбу фильма, который находится в производстве? Скажем, когда сценарий закончен и начались съемки?
В коммерческом смысле — нисколько. Я оптимист, когда речь идет о художественных качествах фильма. Я всегда думаю, что мой следующий фильм будет замечательным с художественной точки зрения. Но если дело идет о коммерческом успехе фильма, я всегда настроен пессимистически. Когда я снимал «Сентябрь», «Другую женщину», «Интерьеры», «Воспоминания о звездной пыли», я уже на съемках понимал, что никто не пойдет их смотреть. Даже если с художественной точки зрения я был доволен своей работой и понимал, что фильм получился, я знал, что публику он не соберет. Это чувствуется. И напротив: когда я делаю такую картину, как «Энни Холл» или «Спящий», я знаю, что, если фильм получится, люди будут его смотреть.
Но ведь это никогда не мешало вам снимать то, что вам хотелось?
Нет, такие вещи меня не останавливают. И что самое удивительное, студию подобные соображения тоже еще ни разу не остановили. Если вы думаете, что любому моему фильму заранее обеспечено финансирование, то вы ошибаетесь. Я снимаю то, что хочу, и меня не волнует, понравится ли моя работа публике и критикам. Хотя мне, конечно, хочется их одобрения. Но нет так нет. Я снимаю для собственного удовольствия. Однако реальность, к сожалению, такова, что через какое-то время студия скажет: «Слушай, ты сделал уже десять фильмов, а у нас сплошные убытки». К счастью, со мной такого пока не случалось.
Как ни странно, фильмы, которые вы только что упомянули — например, «Воспоминания о звездной пыли», «Сентябрь» или «Другая женщина», — я бы причислил к вашим лучшим работам. Возможно, нет ничего удивительного в том, что публика встретила их прохладно, но все же это печально.
Мне тоже так кажется, однако лучший фильм никогда — или почти никогда — не является успешным с коммерческой точки зрения. Картина «Что нового, киска?» пользовалась огромной популярностью — факт, как мне кажется, постыдный. Иногда, правда, везет: случается, что хороший фильм собирает большую аудиторию. Но обратная ситуация наблюдается чаще. Я не берусь судить, какой фильм люди склонны считать хорошим, а какой нет, — могу лишь оценить, насколько я доволен реализацией собственной идеи. Так вот, фильм, который я всегда выделял из всех мною сделанных, — «Пурпурная роза Каира» — вообще не получил сборов в США. А для меня он всегда был самым любимым, потому что в нем мне удалось воплотить свою идею именно так, как я хотел. Когда съемки закончились, я сказал: «У меня был сценарий и идея, и все получилось». Именно так, как я хотел. Фильм получил очень высокую оценку со стороны критики, но собрал очень мало зрителей. Говорили, что, если бы они в конце поженились — Сесилия и кинозвезда, — зрителей было бы больше. В конце, когда он ее бросает, возникает такая тоска! Но именно ради этого я и делал фильм, в этом его смысл. У многих других моих фильмов похожие судьбы. Например, «Зелиг» критика восприняла на ура, но люди тоже на него не пошли. Та же история была и с «Днями радио», при том что это простые фильмы. С картиной «Дэнни Роуз с Бродвея», которая была стилизована под старомодную комедию, произошло то же самое. Хотя именно про этот фильм я часто слышал: «Из всех ваших фильмов этот мой любимый. Я так смеялся!» Но когда он вышел, его никто не смотрел.
Но ведь в Европе ваши фильмы принимали по-другому?
Да. За последние пятнадцать лет Европа не раз меня спасала. Если б не Европа, я бы уже, наверное, не снимал. Фильмы, которые здесь оказались коммерчески несостоятельными, имели неплохие сборы в Европе. По крайней мере, достаточные, чтобы свести убытки к минимуму. А мои ранние фильмы не пользовались особой популярностью и в Европе, хотя французы с ума сходили по «Бананам». Этот фильм открыл для меня Европу. Затем подтянулась Италия. Спустя некоторое время у меня появилась европейская аудитория, от которой сейчас я всецело завишу. Ярким примером может служить «Тени и туман»: в Америке этот фильм никто не смотрел, а в Европе он собрал неплохие деньги.
Вы уже упоминали Феллини. Очевидно, что вы черпаете вдохновение в его творчестве.
Да. Думаю, «Белый шейх» — лучшая звуковая комедия за всю историю мирового кинематографа. Мне трудно вспомнить построенную на диалогах комедию, которая была бы лучше. Может быть, с ней способен соперничать фильм Престона Стерджеса «Клянусь в неверности» (Unfaithfully Yours).[9] И есть еще два замечательных фильма Любича: совершенно потрясающий «Магазин за углом» и очень смешной «Переполох в раю». Но если говорить о комедиях, где герои действительно разговаривают между собой, — и тогда фильмы братьев Маркс не в счет, потому что они лишь документируют их представления, — то вряд ли можно вспомнить комедию, которая была бы лучше «Белого шейха». Да лучшего просто и не представить, это абсолютная комедия. Забавно, что одним из авторов сценария был Антониони. Кто бы мог подумать — сам по себе он такой мрачный!
Но вернемся к «Энни Холл». В этом фильме вы используете прием, который можно квалифицировать как более или менее «запрещенный» в кинематографе: напрямую обращаетесь к публике, комментируя развитие сюжета и делая какие-то замечания в адрес персонажей. В этом есть что-то брехтовское или годаровское. Похожие вещи можно заметить и в ваших ранних комедиях, но там эти реплики больше напоминают ремарки в сторону и в этом смысле принадлежат скорее к традиции Боба Хоупа.
Да, как у Граучо или Боба Хоупа. В данном случае вставки были мне нужны скорее для развития сюжета, я не позиционировал их как шутки. Я хотел, чтобы зрители смотрели фильм вместе со мной. Собственно, с таким посылом я и начал работу над картиной.
«Энни Холл» — один из немногих фильмов, где ваш герой занимается спортом. Есть ли в спорте что-то привлекательное для вас или он вас вообще не интересует?
Как раз наоборот. В детстве я был очень спортивным мальчиком. Все этому удивляются, но я действительно увлекался спортом и всегда любил смотреть соревнования. Я и по сей день очень люблю спорт. Часто я жалуюсь, что из театральной постановки невозможно выжать того напряжения, которое возникает во время спортивного матча. Я обожаю смотреть многие виды спорта.
Например?
Массу всего: бейсбол, баскетбол, бокс, футбол, теннис, гольф… Проще перечислить виды спорта, которые мне не нравятся, — их меньше. Когда я жил в Лондоне, я с удовольствием смотрел крикет, хотя американцы этой игры не понимают. Но мне сразу же стало интересно.
Вы смотрите спорт по телевизору или предпочитаете ходить на стадион?
Это зависит от того, где играют. Большую часть игр я смотрю по телевизору, так проще. Но я часто хожу на баскетбол. Раньше не пропускал ни одного профессионального боксерского поединка. На бейсбол я хожу редко, предпочитаю смотреть по телевизору, потому что на бейсбол труднее попасть. Там бывает до пятидесяти тысяч человек — пятьдесят, а не пятнадцать. Соответственно, доступ затруднен: туда труднее попасть и труднее оттуда выбраться. Мне проще ходить на баскетбол. Во-первых, это на Манхэттене. Можно взять такси, и через десять минут ты там, а иногда и быстрее. До бейсбола ехать минут сорок пять — играют на стадионе «Янкиз», недалеко от аэропорта.
Но вы тем не менее ходите на разные игры более или менее регулярно?
Да, в зависимости от того, снимаю я или нет. Было время, когда мы с Дайан Китон ходили на все баскетбольные матчи. Не пропускали ни одного.
Раз уж речь зашла о Дайан Китон: правда ли, что Энни Холл — ее настоящее имя?
Ее настоящее имя — Дайан Холл. Она взяла девичью фамилию матери, Китон, когда обнаружилось, что среди членов «Экторз эквити»[10] уже была одна Дайан Холл.
Собственно, поэтому фильм и получил название «Энни Холл»?
Да, оно мне показалось удачным.
Вы уже рассказывали о Дайан Китон и о ее характерной манере одеваться. После выхода фильма на экраны этот стиль вошел в моду.
Собственно, это и был ее стиль. Когда она пришла на съемки, художник по костюмам Рут Морли начала протестовать: «Пусть она переоденется! Это нельзя снимать, это безумие!» А я ответил: «Оставьте ее в покое. Она гений. Пусть одевается как хочет. В крайнем случае я сам ей скажу, чтобы переоделась. А пока пусть сама выбирает».
В фильме по поводу ее манеры одеваться есть отличная реплика: когда она появляется в брюках, жилетке, при галстуке и в шляпе, вы спрашиваете: «Ты, похоже, выросла в картине Нормана Рокуэлла». Когда я смотрю ваши фильмы, мне на ум приходит еще один художник — Эдвард Хоппер.
Конечно! Я очень люблю Хоппера. Все американцы любят Хоппера. Мне нравится меланхоличность его работ.
