Однако уже поздно. Опасность египетской ситуации в том, что из нее не видно выхода, нет решения, которое хотя бы вернуло ситуацию в состояние до Тахрира. Революция разрушила существующую в стране систему и создала опасные прецеденты, так что сейчас бойня между исламистами и генералами напоминает схватку за штурвал корабля, который неумолимо движется ко дну.
Страна в осаде
В последние две недели Каир и ряд крупных городов страны превратились в поле боя — с баррикадами, сожженными машинами и множеством трупов. Только по официальным данным, начавшееся в середине августа открытое противостояние между исламистами и военными уже привело более чем к тысяче жертв, среди которых множество женщин и детей. Исламисты объясняют это тем, что солдаты просто открывают огонь на поражение по толпам манифестантов, однако журналисты рассказывают, что протестующие намеренно брали в мечеть и на иные акции протеста свои семьи, в том числе единственных детей.
«Мы их берем не для того, чтобы их убили, а чтобы они разделили с нами нашу победу», — говорил журналистам Магди Солиман , один из сторонников свергнутого президента Мухаммеда Мурси . В итоге члены семей разделяют с активными демонстрантами места в моргах. Там же лежат десятки полицейских и военных, несколько генералов — еще одно доказательство того, что нынешние действия — полномасштабные гражданские столкновения.
Генералы не снимают с себя ответственности за начало этих столкновений (поводом к ним послужили силовые разгоны митингов и демонстраций исламистов, а также введение режима чрезвычайного положения и комендантского часа в ряде провинций), однако объясняют, что у них не было иного выхода. В условиях многомиллионных акций протеста предотвращать столкновения сторонников и противников Мурси стало все сложнее, а попытки договориться с исламистами, заключить с ними пакетную сделку (прекращение акций протеста, де-факто признание «Братьями-мусульманами» свершившегося военного переворота в обмен на освобождение лидеров движения и размораживание его активов) не удались. «Мы посчитали, что ситуация достигла той точки, когда не выдержало бы ни одно уважающее себя государство», — пояснил временный премьер-министр страны Хазем Беблави .
В итоге конца противостояния пока не видно — скорее, ожидается новый всплеск протестов в связи с освобождением из тюрьмы Хосни Мубарака. Обе стороны говорят о намерении идти до конца. «После того как был объявлен комендантский час и президент попросил военных помочь полиции, мы больше не допустим никаких сидячих забастовок ни на одной площади в стране, несмотря на жертвы», — уверяет министр внутренних дел Мухаммед Ибрагим .
В свою очередь, лидеры исламистов, потерявшие сотни своих сторонников и даже детей (среди погибших сын лидера «Братьев» Мухаммеда Бадия , дочь лидера Партии свободы и справедливости — политического ответвления «Братьев» — Мухаммеда Белтаджи ), тоже готовы идти до конца. «Моя дочь отдала жизнь и погибла вместе со своими друзьями. Но я не буду говорить о соболезнованиях сейчас. Египтяне, протестуйте, выходите на улицы чтобы положить конец военному правительству!» — заявил Мухаммед Белтаджи. По его словам, сместившие Мурси генералы подрывают «арабскую весну» и убивают египетскую мечту.
Египетский круг
Между тем в кровавых столкновениях виновны именно мечтатели. Нынешний хаос — следствие попытки принести демократию западного типа в страну, совершенно к этому не готовую.
Долгое время Египет считался одним из двух (наряду с Тунисом) успешных примеров «арабской весны». И египетский пример был куда важнее тунисского, если учесть разницу между этими странами в численности населения и геополитической значимости. Первой волной, накрывшей песочный замок иллюзий, стали итоги парламентских и президентских выборов, на которых победу одержали не парни с айфонами с площади Тахрир, а мужчины с бородами из местных мечетей — движение «Братья-мусульмане» («Ихван»). Так родилась вторая иллюзия — Египет стал позиционироваться как первая арабская страна, которая пойдет по пути Турции и создаст у себя некую «исламскую демократию». Однако события этого лета развеяли и ее. Выяснилось, что к демократии и ее составляющим не готова ни одна египетская страта — ни «Ихван», ни светские силы, ни военные.
В понимании «Братьев», победа на выборах обязывала их не учитывать мнение оппозиции, а расправиться с ней. Поэтому, выиграв с небольшим перевесом президентские выборы (Мухаммед Мурси во втором туре набрал лишь 51,73% голосов), «Ихван» занялся не созданием некоего общественного консенсуса для решения стоящих перед страной экономических проблем, а формированием собственной монополии на власть.
В сжатые сроки египетские власти разработали и протолкнули через референдум новую конституцию, в которой основой законодательства страны назывался шариат, возможности для проведения митингов и собраний ограничивались, права женщин и религиозных меньшинств (прежде всего коптов) четко не прописывались, а вся власть в провинциях отдавалась не местным парламентам, а назначенным Мурси губернаторам. И ладно бы эти назначения были взвешенными, однако, например, губернатором провинции Луксор (в угоду радикальным исламистам-салафитам) был назначен представитель организации, совершившей один из самых кровавых терактов в истории этого туристического города.
Бескомпромиссная политика исламизации страны вывела на улицы Египта миллионы разгневанных сторонников светской модели государства, да и просто людей, которые не готовы были жить по канонам шариата. Массовые демонстрации быстро отрезвили руководство «Ихвана» — Мухаммед Мурси стал говорить о готовности проводить консультации с представителями светских сил и даже поделиться с ними властью. И здесь ошибку совершили уже светские лидеры и военные, устроившие военный переворот.
Глава хунты генерал Абдулфаттах аль-Сиси вынужден отдать приказ о разгоне демонстрантов
Фото: AP
Дело даже не столько в том, что они отказались от предложенной идеи коалиционного правительства. Демократия подразумевает, что смена власти осуществляется исключительно на избирательных участках посредством бюллетеней, а не на площадях с помощью автоматов. Это гарантия стабильности общества и политической системы страны, особенно в ситуации, когда страна расколота пополам между приверженцами светского и исламского пути развития государства. Свергнув же Мухаммеда Мурси, генералы вместо прививания населению уважения к итогам демократических выборов продемонстрировали, что любое неугодное правительство можно и нужно свергать с помощью нового Тахрира.
Круг замкнулся. Да, в тактическом плане армия пока выигрывает войну в Египте. Масштабные аресты руководства «Братьев-мусульман» привели к усилению раскола внутри организации: по некоторым данным, от движения уже отделилось несколько крупных группировок. Однако надежды генералов на повторение доэрдогановского турецкого варианта (когда армия является гарантом светского устройства страны и периодически свергает прорывающихся через выборы к власти исламистов) вряд ли сбудутся. В Египте не было Ататюрка с его жесточайшей антиисламской чисткой, так что египетским военным, в отличие от турецких, придется организовывать перевороты чуть ли не каждые несколько лет. В Египте исламистов слишком много, и после распада «Ихвана» там появится новый лидер, который, по новой политической традиции страны, постарается прийти к власти не через избирательные участки, а через Тахрир. И в случае победы займется ответным геноцидом своих политических соперников из числа генералов и светских сил.
В защиту призрачной демократии
Выход из египетского тупика не могут найти не только сами египтяне, но и международное сообщество. Заинтересованные страны просто предпочли разделиться на два лагеря — сторонников «Братьев» и сторонников хунты.
Один из самых громких союзников «Ихвана» — Турция. Точнее, лично премьер-министр Реджеп Эрдоган , который в знак протеста против переворота отозвал из Египта турецкого посла, активно выступает в поддержку свергнутого президента и требует его немедленного освобождения и восстановления у власти. Правящую хунту он называет не иначе, как диктаторами.
Причин для такой позиции несколько. Прежде всего, Эрдоган надеялся внедрить в Египет турецкий вариант исламской демократии и тем самым получить влияние на эту арабскую страну. Произошедший же переворот не только лишил его этой возможности, но и создал новую угрозу. Эрдоган боится повторения египетских событий в собственной стране. Вдохновленная примером Египта турецкая армия, не до конца добитая судебным процессом по «делу Эргенекона», может воспользоваться недовольством населения авторитарной политикой Эрдогана и попытаться устроить собственный переворот. Наконец, у турецкого премьера попросту не сложились отношения с египетской хунтой.
