После смерти Ашшурбанипала его библиотека пришла в запустение - новых царей не занимали непонятные знаки, выдавленные в глине - жажда звонкого золота и новых рабов заполонила их умы. Походы, сражения - все, как и прежде, но алчные цари, забывшие могущественные письмена, не обладали более мудростью мира. Войска Ассирии были наголову разгромлены ее вечными врагами, и через двадцать лет после смерти великого царя прекрасная Ниневия лежала в руинах. Ассирия погибла, ее народ так и не создал больше своего государства и исчез, растворился в языках. Все, что дошло до нас от грозной Ассирии, это несколько глиняных табличек среди груды камней.
Игорь ФЕОФАНОВ
Святослав Попрушко
В стране развернулась дискуссия о путях реформирования российской науки. Чиновники и академики выступают на представительных форумах с глубокомысленными речами, однако как-то постоянно упускается из виду тот факт, что наука начинается с образования. В каком оно ныне состоянии? Полагаем, что этот вопрос не столь многозначителен, как кажется. Студент - это эмбрион Ученого. Чем и как он живет?
Чтобы стать студентом института, университета или академии, надо прежде всего сдать вступительные экзамены. Если учесть, что с начала 90-х во многих российских школах по нескольку лет не преподаются те или иные предметы по причине отсутствия учителей, а проезд в какой-нибудь университетский центр из, скажем, Читы или Барнаула при нынешних ценах на железнодорожные и авиабилеты недешев, то ясно, что проблемы начинаются задолго до стен избранной абитуриентом alma mater. Тем более, что в вуз часто стремятся поступить не ради изучения наук, а по соображениям престижа, и уже при Брежневе махровым цветом распустились платное репетиторство, взятки и всякий другой “блат”.
В последнее время среди студентов преобладают вчерашние школьники и школьницы: первые стремятся уклониться от службы в Вооруженных Силах, вторые - выйти замуж. Многие студенты искренне не понимают, зачем ходить на лекции, если есть учебники, и зачем вообще изучать логику, историю, политэкономию, не связанные прямо с будущей специальностью. Гораздо веселее на родительские деньги шляться по злачным местам или просто расхаживать в учебные часы по буфетам университета. Правда, раз в полгода случается сессия, но “сдать” ее можно, не учась: рефераты и курсовые продаются, а к экзамену можно подготовиться за два-три дня в читальном зале. Вот только полученные таким образом знания немедленно по получении вожделенного зачета стираются из памяти, как файл из компьютера, - мгновенно и навсегда.
Но кроме зажравшихся барчуков, в иные московские институты по чьему-то недосмотру попадают и нормальные ребята. Большей частью из глубинки, из небогатых семей. Их жизнь не столь беззаботна. Ведь стипендия давно уже превратилась в фикцию. Даже в МГУ она не превышает двухсот тысяч рублей. Поэтому большинство вынуждено совмещать учебу с работой, причем зачастую не имеющей отношения к будущей специальности.
Существенная часть жизни настоящего студента протекает в общежитии, хотя их число и сокращается в последнее время, делая приличное образование уделом лишь столичных жителей да отпрысков “новых русских”. Общежития довольно сильно отличаются друг от друга, однако всех их объединяет наличие мышей и тараканов, отсутствие мебели, скверное состояние сантехники. Реалии практически любой “общаги” - алкоголь, наркотики, разврат.
Все можно вытерпеть, если задаться целью получить образование. Все, кроме невозможности учиться. Для полноценной учебы нужны прежде всего книги. Между тем в библиотеках учебных заведений по причине нехватки средств практически нет новых книг. Правда, они продаются, но при солидных ценах не каждому по карману. Доходит до курьезов: в Московской юридической академии в прошлом году первокурсникам выдали учебники “Организация суда и прокуратуры в СССР” 1988 (!) года издания. Но самое трогательное зрелище - профессор, предлагающий занимающимся в его семинаре студентам приобрести у него его же учебник по себестоимости (“А деньги можно занести на кафедру…”).
Рассказывать о бытовом аспекте образования можно бесконечно, и в нем, как в капле воды, отражается весь комплекс проблем в данной сфере. Но и приведенных фактов достаточно, чтобы сделать вывод: высшее образование на грани окончательного развала. Уйдет в небытие потенциал советских времен, и все кончится. И что тут можно сделать?
Святослав ПОПРУШКО
Виктор Боков
* * *
Из ваших уст
летит строка Есенина.
Она, как юность, милая, далекая.
Я одобряю это увлечение,
Но почему не выучите Бокова?
Он натурален, искренен, певуч,
Ругаться могут
его строки смелые.
Он ливень летом
выпустит из туч,
Согреет душу, руки охладелые.
Послушайте! Я вам стихи прочту.
- Вы сами не поэт, случайно?
В поэзии люблю я простоту
И неразгаданную тайну.
Я утаил фамилию свою.
Стихи живут, поэты умирают.
Те люди, что меня везде поют,
Что это Боков -
даже и не знают!
30 июля 97 г.
утром, на даче
* * *
А мать моя была поэтом,
Не видел я ее с пером.
Она не думала об этом,
Она блюла хозяйство, дом.
Корову, лошадь, кур с гусями,
Корма им сыпала ведром.
Не барыней садилась в сани,
Въезжала в рощу с топором.
Валила белые березы,
Колола жаркие дрова.
Ходила в сильные морозы,
Копила добрые слова.
Она свое живое слово
Дарила, как кольцо с руки.
Ей с улицы кричали: - Соня!
Твои коровы у реки…
Жила и очагом, и кровом.
Понадобится - шла в метель.
Ее частенько добрым словом
Все поминают и теперь!
25 авг. 97 г.
днем, на даче
* * *
Я не вписываюсь в строй,
Где господствует нажива.
Звал я жизнь родной сестрой,
И душа была счастлива.
А теперь везде разор,
Беспорядок, беззаконье,
Разве это не позор -
Держат власть в руках драконы!
Банки, как грибы в лесу,
Сам банкир, как жук в навозе.
Вряд ли я перенесу
Время это в крупных дозах?!
Безнаказанно теперь
Землю частники кромсают,
Губят женщин и детей,
В нищенство людей бросают.
Провались ты, этот ад,
Сгинь, приспешний вице-рыжий.
Что же ты, пролетарьят,
Бросил праведный булыжник?!
27 авг. 97 г.
в девять вечера, на даче
МОЯ ПОЭТИКА
Поэтика моя проста,
И потому не умирает.
Стою я около куста,
И шмель мне рифмы собирает.
Я не пугаю жизнь тоской,
Зазря не шевелю страницами.
Давно живу я под Москвой
Со снегирями и синицами.
- Чирик! Чирик! -
мне воробей
Дает стихи четырехстопные.
Под воркованье голубей
Я изучаю Аристотеля!
Пастух мой хлопает кнутом,
Спускается к реке по насыпи.
Слова бегут ко мне гуртом
И строятся в мои анапесты.
Под тонкой ивой родничок,
Там пьют телята белолобые.
И я ловлю его звучок,
Как метрику моей мелодии!
16 авг. 97 г.
утром, на даче
* * *
Кругом родня, а все чужие.
А все, как мамонты из тьмы.
Не узнаю свой род, Россия,
Переродились, что ли, мы?!
- Пошли грибы! Какая радость!
Сказал об этом - все молчок.
- А где они? Нельзя ли адрес?
Спросил приезжий старичок.
- Пошли грибы! - я повторяюсь.
Мне говорят:
- Отстань ты, псих!
А я все больше укоряю
За безразличие своих.
Они молчат. Событье лета
Находят все теперь в другом.
Волнует всех одна примета,
Что много жуликов кругом!
- Пошли грибы! -
Да черт бы с ними,
Гриб - он в желудке не жилец!
Когда же наконец мы снимем
И лень, и сон с живых сердец?!
14 апреля 97 г.
утром, на даче
* * *
Россия! - говорят поэты.
Россия - говорят политики.
Все выраженья перепеты,
А ты свое словечко выкати!
Простое, как роса на травах,
Как руки женские с мостка,
Как скрип весла на переправах,
Как звон точильного бруска.
Бери словечко из-под сердца,
Пускай дымится горячо.
Россия! Мне с тобою спеться,
Спаяться, сблизиться - ничто!
Как ярко вспыхнул мак на грядке,
Озарено твое лицо.
Россия! Друг мой, все в порядке,
Я для тебя нашел словцо!
2 июля 97 г.
утром, на даче
* * *
Песни окопные не допотопные,
В них еще не высохла кровь.
Армия все еще помнится, вот она,
С приказанием: -
Встаньте в строй!
Лейтенант
невозможно молоденький,
Чуть поскрипывает ремень.
Мы, солдаты,
идем, как колодники,
Нас подсчитывают каждый день.
- Боков! - Тут я!
Пока целехонек,
Не окочурился от немчуры.
- Это что там еще за оханье?!
Не скулите, тут нет конуры.
- Запевай! Ну а как же иначе.
Песня мне подымает кадык.
- Мне сегодня
блондинка снилася,
Вот насколько я к ней привык.
