- Ты и хотел стать газетчиком, журналистом-международником - чтобы объездить весь мир.
- Это из-за тщеславия и нищеты. От желания добиться своей значимости. Поэтому я и принял их ценности. Еще тогда. А они просто убили меня. Уже давно, а сегодня их дети добивают мертвого… Зачем они вытащили меня из упакованного ящика на белый свет? Я уже нечувствителен к свету.
- Привыкнешь, - попробовал я его успокоить.
- Могут засунуть обратно. Чтобы потом кто-то смог погромче выкрикнуть, как на аукционе: продано за наличный расчет, но с оплатой при доставке!.. А потом опять кто-то выбросит его за ненадобностью. Так что наша жизнь состоит из одних глаголов: бросить взгляд, пролить свет на.., вносить ясность, терпеть, менять, ронять, сбрасывать, выкинуть, родить раньше срока, подсчитывать убытки, распределять, назначить, отливать медали, свергать, разрушать, опускать глаза, повергать в уныние, подать голос, взваливать вину на кого-то, бранить, упрекать, связать судьбу с кем-то, лишить уважения перед народом, бессмысленно улыбаться во весь рот…
Презренная улыбка появилась на лице М. К. Усмешка в адрес себя самого или других? Он машинально вытер руки о плотную ткань своих брюк, как делал обычно я после операции, когда снимал перчатки, чтобы размять вспотевшие пальцы. Другой след от воды он оставил на рукаве моего пиджака. После чего удалился, что-то еще говоря, но потом и его голос постепенно исчез.
А Я ПОСМОТРЕЛ на себя в зеркало. Когда лицом к лицу, главное - не растеряться. Моя ничего не выражающая физиономия сохраняла невозмутимый вид. Я вообще выглядел неплохо, морщин почти не было видно. Правда, свет был неяркий, и стоял я от зеркала метрах в двух. Конечно, можно было подойти и поближе, но зачем себя расстраивать…Я смотрел на свою переносицу в зеркале до тех пор, пока лицо не рассеялось, как и воспоминания из прошлого, которые уже в некоторых местах слились и замерли, но еще не изгладились из памяти насовсем.
Интересно, а что я скажу себе в конце жизни? Моя попытка не удалась? Я не воспользовался возможностью? Жизнь оказалась слишком короткой? Я не успевал, мне не позволяли - и я перестал действовать? Неумело распорядился своей жизнью?..
Но почему же меня не мучит досада, как других? Неужели срабатывает инстинкт самосохранения?
Конечно, можно оправдать и собственный страх - стоит только заставить себя поверить в то, что требуют. Или каждый раз, чтобы оправдать свое существование, вбивать себе в голову, что ты нужен людям?
Мысль остановилась, и я снова увидел себя отраженным в зеркале. Стою с заложенной за борт пиджака рукой. Поза Наполеона. Когда это она стала для меня привычной?
Усталый человек, усталое лицо, усталый голос. Я устал. Я устал от этой жизни. Я устал от этого общества. Я устал что-либо делать.
Прямой характер, прямой удар, открытое лицо. Я буду с вами предельно прямым: я больше не играю.
Нечестная игра. Несчастная игра. И пора возвращаться в зал, наконец.
Владимир Демидов
Исполнилось 65 лет поэту Владимиру Демидову, чье трудовое и творческое становление прошло в шахтерской Горловке, где он, сын погибшего на Мамаевом кургане офицера-красноармейца, рос в детском доме, был рабочим, начал писать стихи. Потом были Литературный институт, бессменное руководство старейшим литобъединением “Кочегарка”, множество книг поэзии, прозы, переезд в Москву, годы активной творческой работы. 6 декабря с. г. в Союзе писателей России (Комсомольский проспект, 13) в 18.00 пройдет его творческий вечер, на который Владимир Демидов приглашает своих читателей и коллег, земляков и друзей. “Завтра” тепло поздравляет поэта и публикует его стихи.
ПОЛЕ
Разрывается сердце от боли;
Рухнуть наземь
и руки - вразброс:
Умирает колхозное поле,
Даже хлеб лебедою зарос.
Молчалива она, сиротлива,
Словно ларец,
где выкрали клад,
Та земля,
что Россию вскормила,
И поэтов ее, и солдат.
Что и в годы невзгоды
Рожала
И счастливой была от забот.
На нее опиралась держава
И молился единый народ.
Виновата лишь в том, что богата
Трудоднями
и братством людским,
И за то -
на заплате заплата! -
Разорвали ее на куски.
В одиночку и сеем, и полем,
Вспоминаем о прошлом своем,
Но звучат еще песни над полем,
Те, что вместе уже не поем.
То ли спит мой народ,
то ли болен,
То ли все возложил на внучат:
Умирает великое поле,
А его землепашцы молчат.
Привыкаем к позору, к неволе.
Ты простишь ли нас,
Родина-мать?
Умирает родимое поле,
А сыны не приходят спасать…
ЖЕСТОКОСТЬ
Сдвигал сурово Сталин брови,
И было слово, как приказ.
Но даже он не пролил крови,
Чтобы держать в руках Кавказ.
Он знал,
что клич: “За око - око!”
Посеет смуту и раздор:
Карать жестокостью жестокость
Умеют горцы с давних пор.
Решая все вопросы смаху
И трезво не вникая в суть,
Легко столкнуть
Христа с Аллахом -
Попробуй к миру их вернуть!
Он жестко строил, но не рушил
Пусть там, где вечно холода…
Зачем же рушат наши души,
Да пострашней, чем города?
Кто станет
с тем грузином вровень,
Кто скажет голосом Кремля:
“Ни русской,
ни чеченской крови
Не стоит мертвая земля!”
ПЧЕЛЫ
…Уходит в ночь разведка -
Полночная душа,
Над сломанною веткой
Напрасно не жужжа.
Она молчит до срока,
Она не ест, не пьет,
Но все, что брызжет соком
И радостью, найдет.
Потом ее посыльный,
Запомнив венчик-дзот,
Падет на холм могильный,
Но к цели доползет
По лучику в овраге,
По стынущей росе,
Чтоб верные присяге
Пошли в атаку все:
Эскадрами - к высотам
Уже не наугад,
Чтоб золотился в сотах
И мак, и виноград,
И тихая гвоздика,
И желтый лепесток,
И запылавший лихо
Лазоревый цветок.
Хоть крылышки сотрут их
Под ливнем и жарой,
Зато погибнут трутни
От жизни даровой.
Их отдых будет краток
Под ливнем и жарой,
Но станет возле маток
Кружиться новый рой,
Чтобы лететь под пули
И все начать с нуля,
Чтоб богатели ульи
И с ними - вся земля.
Чтоб родились рассказы
Да и стихи про пчел,
И мальчик синеглазый
Однажды их прочел
И понял, что на свете,
Верша и труд, и суд,
И старики, и дети
В одной семье живут!
ЮРИЙ ПОБЕДОНОСЕЦ ( к 60-летию Ю.М.Медведева )
Владимир Бондаренко
Для меня Юрий Медведев всегда символизирует волю к Победе. Знаю его уже лет двадцать, и где бы он ни работал - в ”Молодой гвардии”, в “Нашем современнике”, в “Москве” - он всегда выбивался из общего ряда угрюмых, задумчивых почвенников, отстаивающих народные интересы. Он тоже их отстаивал, и с не меньшим рвением, но как-то более победно и весело, без скорби неминуемого поражения, без плача над потерянным… Последний плач, последний поклон, последний колдун, последний привет, последний холм - все это было не для него.
Юрий Медведев и из последнего стремился сделать первого. Он молился не столько прошлому, сколько будущему России. И не случайно он стал фантастом. Непримиримый борец за русскую идею, он оснащал эту идею проектами будущего… Своим горделивым видом, своей походкой, своей изысканностью он всегда напоминал и напоминает какого-то шляхтича из древних родов времен Гедиминаса. Я уж думал, что Юра, подобно Никите Михалкову или Дмитрию Жукову, - из уцелевших дворян. Нет - самого что ни на есть крестьянско-казачьего роду-племени. Отец из донских казаков, мать из крестьян, ставших купцами. Но - там и там - явная пассионарность… Отец стал военным летчиком, сталинским соколом, а предки матери не просто из крестьян в купцы выбились, но и были в числе основателей города Новониколаевска, ныне Новосибирска… Там и рос в детстве Юрий Медведев. Но потянуло сухопутного сибиряка после школы в высшее военно-морское училище. Романтика моря, космоса свойственна всем подросткам, но не все добиваются ее воплощения, не для всех она становится жизненным кредо.
Служил на Севере, но уже и писал, сочинял, по рекомендации известного мариниста - писателя Николая Задорнова - поступил в Литературный институт. Учителей и наставников находил себе сам… Конечно, прежде всего учился у Ивана Ефремова, до сих пор замалчиваемого великолепнейшего нашего писателя-фантаста, мыслителя, русского патриота. С тех лет с легкой руки Ивана Ефремова Юрий Медведев и тянет лямку защитника русской отечественной фантастики… Сколько раз громили его наши космополитические русскоязычные фантасты, подминавшие под себя и ныне успешно монополизирующие этот литературный промысел. А Юрий Медведев в ответ на травлю успешно возрождает русскую фантастику, ныне в издательстве “Русская книга” уже вышло под его началом восемь томов двадцатитомной “Библиотеки русской фантастики” с X (!) по ХХ век…
