В аудитории стояла напряжённая тишина. Эл был хорошим рассказчиком. Передавая в мельчайших деталях картину происшедшего, он вызывал у слушателей чувство причастности и сопереживания.
— Прежде чем мы перейдём к обсуждению, хочу внести ясность, — заложив руки за спину, Эл не торопясь прошёлся перед аудиторией, — этот андроид был заурядной машиной со своим процентом вероятности ошибки. Так что не стоит удивляться тому, что он просчитался. Те, кто расследовал этот случай, были простыми людьми. Они не стали принимать во внимание вероятность ошибки, обвинив во всём андроида.
— Вам не кажется это циничным, рассуждать о вероятности ошибки андроида, забывая, что за ней стоят человеческие жизни? — кто-то эмоционально выкрикнул с места.
Эл усмехнулся.
— Если машина, созданная руками человека, начинает действовать неправильно, то чья в этом вина? — чуть излишне громко спросил он.
Аудитория притихла.
— Вероятность подобной ошибки в своё творение заложил сам человек. Вернее, он не смог её исключить. А когда это произошло, обвинили во всём андроида. Так я повторю, чья в этом вина?
Студенты молча переглядывались. Выдержав небольшую паузу, Эл окинул взглядом аудиторию.
— В свете изложенных фактов предлагаю всем подумать и ответить, чем опасны андроиды для человека?
После подобного вопроса среди студентов всегда возникало небольшое замешательство. Не зная, что ответить, они перешёптывались, косясь на преподавателя. Эл терпеливо ждал.
— Это невозможно, — наконец кто-то из студентов несмело подал голос.
Перестав прохаживаться, Эл остановился.
— Почему? — поинтересовался он, окидывая взглядом аудиторию, — смелее! Вы же будущие пилоты. Учитесь принимать решения и высказывать своё мнение.
С задних рядов поднялся худощавый парень.
— Это невозможно, — повторил он. — Согласно трём основным законам робототехники, андроид никогда не причинит вред человеку. Если он случайно ошибся, неправильно оценив обстановку, то это не значит, что андроид опасен для человека.
— Кто думает иначе? — громко спросил Эл.
В третьем ряду поднялась симпатичная девушка.
— Инга Морозова, — представилась она.
Её фамилия неприятно кольнула Эла. Может просто совпадение?
— Бесшумные механические шарниры, новые композиционные материалы, искусственные волосы, тщательно проработанная мимика лица — всё это превращает андроида в точную копию человека. Добавьте сюда быстроту и смелость в принятии решений, и перед вами харизматическая личность с задатками лидера. Общаясь с андроидом, человек невольно попадает под его влияние, забывая, что перед ним машина со своим процентом вероятности ошибки. В критический момент, потеряв контроль над ситуацией, свою растерянность и страх человек с лёгкостью перекладывает на плечи андроида, доверяя ему в принятии важных решений. Что, как показывает статистика за последние несколько лет, в одном случае из ста приводило к несчастным случаям, — чётко отчеканила Инга.
Слишком чётко для человека и не совсем для андроида. Впрочем…
— Откуда такая осведомлённость? — поинтересовался Эл.
— Читала кое-что, — неопределённо пожала плечами Инга.
— Совершенно верно, — подвёл черту Эл, — андроиды серии R03 I-AL9082, благодаря конструктивным материалам, полностью воссоздающим человеческое тело, получили наибольшее распространение. Как выяснилось в ходе эксплуатации, у них есть два больших минуса. Первый — это внешность, благодаря которой люди им безоговорочно доверяют. Второй — программа поведения со слишком большими полномочиями. В нештатной ситуации машина брала на себя ответственность, самостоятельно принимая решение, что, хоть и редко, но всё же приводило к несчастным случаям.
Аудитория возбуждённо загалдела. С мест стали раздаваться отдельные выкрики.
— Андроиды этой серии получили наибольшее распространение, — громко сказал уже знакомый парень, — если они так опасны, почему их не изъяли из обращения?
Стараясь утихомирить студентов, Эл поднял руку.
— Андроиды серии R03 I-AL9082 наделены искусственным интеллектом, а значит, способны осознавать свои ошибки и учиться. К тому же конструкторы внесли изменения в их программу поведения, сделав андроидов более человечными. Теперь в критической ситуации они быстро просчитают возможные варианты выхода, оставив право выбора за человеком. В этой спарке он по-прежнему главный.
— А что стало с тем андроидом? — выкрикнула какая-то девушка с места.
— Не знаю, — сухо ответил Эл, — возможно деактивировали. Если у вас больше нет вопросов, то можете быть свободны.
Стоя у доски, Эл наблюдал, как медленно пустеет аудитория. Последней у выхода задержалась Инга. Потоптавшись на пороге, она вернулась.
— Вы что-то хотели? — поинтересовался Эл, видя её смущение.
— Александр Морозов — капитан погибшей группы, мой отец, — тихо сказала Инга, — вы спрашивали, откуда такая осведомлённость. После его гибели я много читала о взаимоотношениях андроида и человека.
Выходит не совпадение.
— Ну и каково ваше мнение?
— Не знаю, — честно ответила Инга, — для объективного суждения надо хорошо знать сложившуюся ситуацию. Я читала выводы комиссии, но там всё очень расплывчато. Возможно, андроид всё правильно просчитал, и другого выхода у него просто не было. Если мой отец ему доверился, выходит, он очень хорошо его знал.
Не зная, как закончить разговор, Инга неловко замолчала.
— Наверное ваш отец был хорошим человеком, раз у него такая дочь, — сказал Эл.
— Спасибо, — Инга порывисто сжала его руку.
Она уже давно убежала, а он всё стоял, ощущая на ладони теплоту её пальцев. Покинув аудиторию, Эл вошёл в свой маленький кабинет, по размеру больше напоминающий кладовку. Скрестив на груди руки, остановился у окна.
За три месяца полёта они стали настоящими друзьями. Девять членов группы и андроид серии R03 I-AL9082. Это Санька Морозов окрестил его Элом. Пытаясь спасти своих друзей, он неверно оценил ситуацию и ошибся. Заклеймённый смертью, Эл стал изгоем среди андроидов, да и в мире людей не смог найти своего места.
После той злосчастной катастрофы его хотели деактивировать. Но, посчитав хранящиеся в его электронных мозгах подробные сведения о катастрофе слишком ценными, Эла перепрограммировали, отправив в Московский университет делиться опытом со студентами. Люди сделали его слишком человечным. В ожидании вопросов о судьбе экспедиции, его нейроны всякий раз замирали, давая сбой программы. Это чувство было сравнимо с ёканьем человеческого сердца. Завтра он пойдёт к руководству и попросит сделать его грубее. Слишком велика тяжесть хранимых им знаний, невыносимо сознавать себя виновником гибели человеческих жизней — самого ценного, что есть в мёртвой пустоте бескрайних просторов Вселенной. И сейчас, после встречи с дочерью погибшего по его вине друга, его нейроны словно взбесились. Эл чувствовал, как от их действия микрочипы постепенно разогреваются, уверенно набирая температуру. Он не мог остановить это, а может, просто не хотел.
Эла обнаружили на следующий день. Он стоял перед окном всё в той же позе со скрещенными на груди руками. Его взгляд потух. Вопрос, сам он это сделал или нет, так и остался открытым. Когда Эла вскрыли, то обнаружилось, что все файлы безвозвратно стёрты, а процессор, карта памяти и жёсткие диски расплавились от высокой температуры. Их словно выжег кто-то изнутри.
Владимир Марышев
СКУЧНАЯ РАБОТА
Берт Загис не ждал от этого путешествия ничего нового. Через полтора часа «Беллатрикс» провалится в гиперпространство. Даже не сказав «ням-ням», Вселенная машинально отправит в своё бездонное нутро металлическую коробку, набитую двуногими. Затем также механически выплюнет за тридцать девять парсеков отсюда, под бочок ничем не примечательного жёлтого светила в созвездии Волопаса. И тут же забудет про неё, не потрудившись задуматься о том, зачем ей вообще понадобилось совершать глотательное движение.
Итак, через полтора часа… А пока лайнер, этот напичканный всевозможными удобствами блестящий волчок размером с небольшой астероид, отплывал на безопасное расстояние от Земли. Скоро оживут динамики, и пассажиров в очередной раз накормят инструкциями — в большинстве своём абсолютно бесполезными. Ведь если, боже упаси, что-нибудь случится в «гипере», выполнять их будет просто некому…
За полчаса до прыжка пассажиров попросят разойтись по каютам, расположиться как можно удобнее и принять неизменный сомнонал-гамма. Гадость, честно говоря, но лучшего зелья, чтобы нейтрализовать последствия перехода, ещё не придумали. А потом… Берту довелось летать столько, что он мог бы расписать дальнейшие действия экипажа поминутно.
