В Гондурас они направились не сразу. Сперва «Хорнет» задержался на американской границе трехмильной полосы. План заключался в том, что корабль дождется, пока Кристмас и остальные заговорщики не отделаются от хвоста из агентов Секретной службы. В Сторивилле, ночью двадцать третьего декабря, им это удалось. Рано утром следующего дня «Хорнет», загруженный винтовками, боеприпасами и драгоценным пулеметом Джорджа Молони, отправился в бой.
В канун Нового года «Хорнет» достиг гондурасского острова Роатан, который заговорщики тут же захватили – правительственные войска сдались после первого выстрела. Кристмас и Молони оставили своих людей праздновать победу, а сами отправились на соседний остров Утила, где вытащили местного командира из постели и сообщили, что он низложен. Затем они заставили его бегать кругами в одном белье и кричать «Вива Бонилья!».
Неподалеку держались американские канонерки, «Такома» и «Мариетта». Их капитаны сомневались, следует ли задерживать «Хорнет». Они знали, что должны действовать согласно желаниям Вашингтона, и ожидали приказов.
В то время США особенно заинтересовались Гондурасом. Находясь под властью череды президентов-либералов, эта страна регулярно занимала деньги у европейских банков. Президенту Тафту и Госсекретарю Ноксу это пришлось не по душе, как и заем Селайи в 1909 году. Они обратились к президенту Давиле с предложением принять от банковской компании Дж. П. Моргана, заем в тридцать миллионов долларов, большинство которых уйдет на погашение долгов европейским кредиторам. Чтобы гарантировать возмещение, Дж. П. Морган возьмет под контроль таможенную службу и казначейство Гондураса, таким образом превращая страну в протекторат.
Это предложение загнало президента Давилу в угол. Он знал, что, если примет заем, многие его товарищи-либералы взорвутся от ярости. А если откажется, американцы совершенно точно его накажут.
Пока Давила отчаянно пытался найти выход, мятежники на борту «Хорнета» добрались в порт Трухильо и захватили его. Когда известия достигли гондурасского посланника в Вашингтоне, он решил, что настал час подписать договор о займе, и отправился в Госдепартамент. Это запутало ситуацию еще сильнее, и, исходя из новостей, капитан Джордж Купер, командир «Мариетты», взял «Хорнет» под охрану. Он потребовал прекратить нападения, однако мятежники ослушались, и Купер приказал захватить судно за нарушение американских законов о нейтралитете.
Несмотря на досадное происшествие, Кристмас сохранил дружеские отношения с капитаном Купером. Семнадцатого января они встретились на борту «Мариетты». «Он сообщил, – докладывал Купер в отчете Вашингтону, – что Госдепартаменту были отлично известны все планы революционеров еще до начала операции и что им практически содействовали».
В переводе с дипломатического языка, Купер спрашивал Госдепартамент, в самом ли деле там поддерживают революцию. Не обнаружив в ответе ничего противоречащего заявлению Кристмаса, он пришел к выводу, что тот говорил правду. Купер не ошибся.
В начале гондурасской революции вашингтонские чиновники испытывали двойственные чувства, однако позже заключили, что переворот пойдет на пользу Штатам. Они не доверяли Давиле из-за его общеизвестных либеральных взглядов и подозревали, что, оставшись у власти, он станет опасным символом независимости, который будет вдохновлять патриотов по всей Центральной Америке. Сомнения Давилы по поводу займа только подтвердили отсутствие у него уважения к американской власти. Бонилья, с другой стороны, жаждал наладить крайне неравные отношения между Гондурасом и США в пользу последних. Выбор оказался легким.
Кристмас повел своих людей на Ла-Сейбу, главный город побережья. Прибыв на место, наемники обнаружили, что капитан Купер оказал им огромную услугу. Он отправил послание командующему местной армией генералу Франциско Герреро и объявил Ла-Сейбу нейтральной зоной, где запрещены любые сражения. Герреро, которому запретили оборонять позиции, предпочел атаковать мятежников за чертой города.
Битва у Ла-Сейбы двадцать пятого января 1911 года стала одним из самых ожесточенных сражений той эпохи. На каждой из сторон бились сотни людей. «Пулеметчик» Молони оправдывал прозвище, умело управляясь со своим орудием. При помощи пулемета он даже сумел захватить единственную пушку, принадлежащую защитникам города. В конце концов мятежники одержали победу. Среди убитых оказался и генерал Герреро, которого застрелили, когда он верхом на лошади побуждал своих людей идти в бой.
Известия докатились до столицы, Тегусигальпы. Президент Давила понимал, что падение Ла-Сейбы ставит его в очень тяжелое положение. Надеясь извлечь из катастрофы хоть какую-то пользу, он призвал в свой кабинет американского посланника и сообщил, что «готов передать президентский пост любому человеку, которого назначат Штаты». Для подтверждения честности намерений Давила подал запрос, чтобы Национальная ассамблея одобрила договор о займе. Однако тридцатью двумя голосами против четырех ассамблея с возмущением отказала и вместо этого вынесла резолюцию, назвав данный договор противоречащим конституции, а также «преступлением против Гондураса».
«Гондурас избежал банкирской ловушки, – писал позже один историк, – чтобы тут же угодить в силки торговца бананами».
Голосование против договора решило судьбу президента Давилы. Несколько дней спустя США издали указ, которым запретили дальнейшие сражения на территории Гондураса. Таким образом, Давила больше не мог использовать армию. Лишенный простейшего способа защититься, он подал в отставку. Давилу победил не Ли Кристмас, а распоряжение из Вашингтона.
В течение нескольких недель Кристмас и американский дипломат Томас Доусон несколько раз встретились на борту «Мариетты» для обсуждения будущего Гондураса. Они придумали схему: год страной будет править временный президент, а затем откажется от поста в пользу Бонильи. Все прошло по плану, и Бонилья занял президентское кресло в феврале 1912 года. Пока он приносил присягу в Тегусигальпе, семьдесят пять морпехов США охраняли пристань города Пуэрто-Кортес, которую использовали американские фруктовые компании. Они опасались, что местные националисты могут ее разрушить в знак протеста.
Прокурор Нового Орлеана позже обвинил и Бонилью, и Кристмаса в нарушении законов нейтралитета, но до суда дело так и не дошло. Президент Тафт лично приказал снять с Бонильи все обвинения. Прокурор, уловив сигнал, вскоре отступил и от Кристмаса.
Президент Бонилья щедро наградил человека, что привел его к власти. Он подарил Земюррею десять тысяч гектаров банановых плантаций у северного побережья. Позже Бонилья добавил к этому еще десять тысяч у границы с Гватемалой. Затем он предоставил Земюррею исключительное право ввозить все необходимое для его предприятия беспошлинно. И, наконец, он разрешил Земюррею сделать заем от имени правительства Гондураса, чтобы покрыть все его расходы на революцию.
Таким образом, неудивительно, что Земюррея вскоре стали называть «некоронованным королем Центральной Америки». Он определенно был королем Гондураса. После смерти Бонильи в 1913 году он продолжил руководить действиями еще цепочки президентов. В 1925-м Земюррей отдал под вырубку целый регион размером в одну десятую территории страны. Позже он соединил свое предприятие с компанией «United Fruit» и занял должность генерального директора. Под его руководством «United Fruit» стала неотъемлемой частью жизни Центральной Америки. Согласно исследованию, компания «душила конкурентов и кооперативы, влияла на правительства стран, ограничивала передвижение по железным дорогам, губила плантаторов, помыкала рабочими, боролась против профсоюзов и пользовалась потребителями». Сорок лет спустя эта исключительно влиятельная компания поможет свергнуть еще одно правительство в Центральной Америке.
Прорыв в мировой истории: «бремя белого человека» по-американски
Прохладным хмурым утром шестнадцатого декабря 1907 года у побережья Вирджинии выстроился мощнейший флот, каких еще не собиралось под одним флагом. Тысячи людей радостно приветствовали его с берега и небольших лодок. Лишь горстка знала, зачем флот появился на самом деле.
Оркестр заиграл «Девушка, что ждет меня». Шестнадцать линкоров медленно проплыли мимо президентской яхты «Мэйфлауер» на расстоянии четыреста ярдов друг от друга. В общей сложности на линкорах находилось четырнадцать тысяч солдат. Количество вооружения на борту составляло четверть миллиона тонн. Корабли были выкрашены в белый цвет, носы украшал позолоченный орнамент. Президент Теодор Рузвельт, рьяный сторонник морской мощи, каких не бывало в Белом доме, едва мог сдержать радость.
