был итог этой «журнальной войны»? Деятельность Третьего отделения по созданию позитивного имиджа России была очень активной, но столь же неэффективной, и многочисленные антикюстиновские публикации никак не влияли на мнение французов и их образ России; публика ими не интересовалась и продолжала читать «Россию в 1839 году».
Как отмечал в 1844 году Ф. И. Тютчев, защитники России создавали у него впечатление людей, которые «в чрезмерном усердии готовы торопливо раскрыть свой зонтик, чтобы предохранить от полуденного зноя вершину Монблана», иначе говоря, предпринимали совершенно бесполезные действия. Тем более что русофобия была тогда, как уже отмечалось, модным явлением. На эту деталь верно обратили внимание в отчете Третьего отделения. В документе сообщалось о лекциях профессора Коллеж де Франс Киприана Робера, сменившего на кафедре Адама Мицкевича: «Примером последнему может служить профессор славянской литературы в Парижском коллегиуме Киприян Роберт, который, вопреки прежним своим мнениям о России, ныне обнаруживает к нам самую непримиримую ненависть. Причина этой перемены заключается в том, что журналисты провозгласили его приверженцем России, а потому и лекции его оставались без слушателей; избрав же направление, согласное с духом времени, он снова привлек к себе слушателей».
Ф. И. Тютчев был сторонником более решительных действий в плане пророссийской пропаганды и упрекал власти в провале работы по формированию позитивного имиджа России в Европе. В статье от 12 апреля 1848 года он писал: «Какие предосторожности должны мы еще соблюдать по отношению к враждебному общественному мнению, которое, при нашем молчании, на свой лад судит об этих вопросах и выносит одно за другим решения, невзирая на критику и обжалование, и всегда в самом враждебном, самом противном нашим интересам смысле. Не должны ли мы сами положить конец такому положению дел? Можем ли мы дальше скрывать обусловленные им огромные неудобства?» При этом Тютчев подчеркивал, что такие возможности у России были, учитывая отсутствие единства в настроениях европейской общественности: «…в состоянии раздробленности существующих в Европе мнений и интересов такое великое и значительное единство, как наше, способно стать влиятельным и притягательным для умов, совершенно утомленных этой предельной раздробленностью. Мы не вполне ведаем, как там жадно тянутся ко всему, что обеспечивает сохранение постоянства и дает надежду на будущее <…> как там желают соединиться или даже слиться с чем-то великим и могучим». Тютчев предлагал и конкретные меры: «Истинно полезным было бы, например, обосноваться в самой уважаемой газете Германии, иметь в ней авторитетных и серьезных посредников, умеющих заставить публику слушать себя и способных двинуться разными путями, но каким-то единым целым к определенной цели». Как уже отмечалось, такая тактика практиковалась российскими властями, но всегда результаты были не особо впечатляющими.
Уже в ходе Крымской войны об этом же писал историк М. П. Погодин, упрекавший российские власти в том, что они не отвечали на антироссийские выпады в европейской прессе: «Наше молчание, глубокое, могильное, утверждает их в нелепых мнениях. Они не могут понять, чтоб можно было такие капитальные обвинения оставлять без возражения, и потому считают их положительными и истинными <…> Вот вред, пришедший от нашего пренебрежения общим мнением!
Мы имели бы многих на своей стороне, если бы старались не только быть, но и казаться правыми». В ответ на этот пассаж император собственноручно написал: «Величественное молчание на общий лай приличнее сильной державе, чем журнальная перебранка».
По справедливому замечанию Мишеля Кадо, после Кюстина никто не мог писать о России так, как писали до публикации этой книги, и никто уже не мог писать о России, игнорируя эту работу. Она стала знаковым явлением, ведь и до, и после маркиза Кюстина в России побывало немало путешественников, и многие из них оставили свои наблюдения. Однако большинство этих книг оказалось забыто. А книга Кюстина – нет.
По мнению Ларри Вульфа, «китайская стена», о которой писал Кюстин (а до него, отмечу от себя, аббат Прадт), была предшественницей «железного занавеса», подобно ему отделив Россию от Западной Европы. Не случайно после Второй мировой войны книга Кюстина стала на Западе особенно популярной.
Переплюнуть Кюстина, или «Тайны России» Фредерика Лакруа
Итак, хорошая история – это негативная, страшная история. Данное утверждение прекрасно иллюстрирует ситуация с книгой маркиза де Кюстина. Но некоторые авторы в погоне за популярностью маркиза создавали, как сейчас бы сказали, совершенно «чернушные» истории о России. Примером такой работы является довольно активно переиздаваемая в наши дни книга Фредерика Лакруа [5]«Тайны России. Политическая и нравственная картина Российской империи», увидевшая свет в 1845 году, всего через два года после публикации работы Кюстина.
Это настоящий антирусский памфлет, написанный с целью изобразить реальный потенциал России, ее силы и ресурсы, и, прояснив это, сорвать маску, скрывающую истинные черты и слабости «людей Севера», разоблачить «ловкие интриги» и «наглое шарлатанство» российских властей, показать «весь ложный блеск ее кажущейся цивилизации и деспотичность власти ее правителя».
Не проведя в России даже одного дня, Лакруа берется высказывать суждения по очень широкому кругу вопросов. Буквально на первой странице автор утверждает, что только он предпринял всесторонний анализ русского общества, прежде всего властных структур, и поэтому исключительно его книге предстоит раскрыть такие тайны о России, в которые даже маркизу Кюстину проникнуть не удалось!
Один из таких секретов Лакруа незамедлительно сообщает доверчивому читателю: оказывается, свою книгу автор написал на основе очень серьезного источника, рукописи, переданной ему одним человеком, долгое время проживавшим в России. Конечно, имя его не может быть предано огласке, а сам он не вправе опубликовать работу под своей фамилией. Более того, кроме этой загадочной рукописи в распоряжении Лакруа оказались некие архисекретные и совершенно неизвестные в Европе документы.
В этой книге читатель не откроет для себя ничего нового, ведь перед нами лишь очередная трансляция уже укоренившихся стереотипов о России. Ключевое слово-маркер в этой работе – «деспотизм», о чем сразу заявляет автор, и именно исходя из идеи деспотичности власти, он выстраивает свою работу и анализирует все слои русского общества.
Несмотря на интригующее название книги – «Тайны России», автор принимается раскрывать их буквально с первой страницы. Уже из введения мы узнаем про всё и всех в России. Правитель – деспот: «Он самодержец, это значит, что только в себе самом он черпает силу и право управлять. Он есть свой государственный совет и свой сенат. Более того, он глава церкви, представитель Бога на земле, он сам почти Бог. Все существует только посредством него и для него. Он может все создать и все разрушить. Он располагает свободой и
