Среди иностранцев оказалось много этнических русских с украинскими, казахскими или белорусскими паспортами. Чеченцам это не мешало - формально это были люди, никоим образом не связанные с российским правительством, против которого они воевали. Таких тоже планировали отпустить в первую очередь. Чтобы отделить иностранцев от россиян, террористы устроили проверку паспортов.
Документы иностранцев проверял один из главных помощников Бараева, Абу Бакар - высокий, крепкий и очень спокойный. Именно это излучаемое им спокойствие убеждало, что террорист - человек опытный, уверенный в себе и своих силах.
Абу Бакар стоял в проходе перед сценой, а каждый иностранец должен был подойти к нему и показать паспорт. Тех, кто прошел проверку документов, террористы сажали в последние ряды зрительного зала, под балкон, поэтому позже появились слухи, что чеченцы освободили мусульман и иностранцев - ведь сидящие на балконе заложники не могли видеть, что с ними сделали. На самом же деле практически все зрители-иностранцы были освобождены, как и остальные заложники, только во время штурма спецподразделений. Они полностью разделили участь остальных зрителей - из семидесяти пяти человек, усаженных в «сектор для зарубежных гостей», погибло восемь.
Среди русских, которых планировали отпустить раньше других, оказалась и Ирина Филиппова - гражданка России, удачно сыгравшая канадку.
Филиппова преподает в известной школе английского языка English First, точнее, в ее московском филиале. По-английски говорит в совершенстве. В тот вечер, несмотря на занятость, выбралась на спектакль в театр на Дубровке, в обществе своего друга Веселина Неткова, болгарина, несколько лет уже живущего в Канаде.
- Веселин тихонько спросил меня, правильно ли будет, если он признается, что он иностранец, - рассказывает Ирина Филиппова, худенькая блондинка около тридцати. - Немного поколебавшись, встал и подошел к Абу Бакару. Тот покивал головой, изучив паспорт. Веселин вернулся ко мне, в шестнадцатый ряд, сказав им, что ему надо забрать вещи. И не успела я и слова вымолвить, как он схватил меня за руку и потащил к этому чеченцу. Встал перед Абу Бакаром и говорит: «Это моя жена, канадка, она не говорит по-русски». А я думаю - Боже, во что он нас впутывает, какая-нибудь мелочь может меня выдать, даже православный крестик, который я ношу на шее. Только потом вспомнила, что крестик остался дома. Никогда я его не снимала, а тут в душе оставила. «А где ее паспорт?» - спрашивает Абу Бакар. «А паспорт в милиции, ей же нужно было зарегистрировать пребывание, это занимает несколько дней», - не задумываясь, заявляет Веселин. Тут вдруг возникли проблемы, - говорит Ирина. -Подошел еще один партизан, видимо заинтригованный долгой дискуссией, и я поняла, что они сейчас устроят целый консилиум. Спрашиваю по-английски у Веселина: «Что происходит, чего хотят эти люди?» И тогда они нас пропустили, - она триумфально улыбается. - Посадили в предпоследний ряд.
Все говорило о том, что их в ближайшие часы выпустят, но конечно не ночью. Террористы явно опасались темноты.
- Один из них так и сказал: «Будем вас выпускать на рассвете, когда станет светло, - говорит Филиппова. - Иначе российские спецслужбы вас расстреляют, а свалят на нас». И началась дискуссия, когда в Москве в конце октября рассветает. Мы решили, что в девять. Абу Бакар согласился: «Ладно, пусть будет в девять».
Несмотря на предоставлявшийся шанс освобождения, не все зрители с зарубежными паспортами решились прибегнуть к этому способу. Были и такие, которые боялись какого-то подвоха со стороны террористов.
- Не все признались, потому что не верили им, - говорит Филиппова. - Никто не знал, зачем они отбирают иностранцев. Я тоже не верила, что нас выпустят. Это же была такая смачная наживка для мировой прессы. Если бы они выпустили иностранцев, никого бы уже не интересовало, как русские разрешат проблему и как будут потом объясняться.
Но для некоторых предъявление зарубежного паспорта означало бы еще и разлуку с близкими.
- В какой-то момент я сел рядом с двумя нашими оркестрантами, - рассказывает Васильев. - Евгений Кочет - гражданин Украины, и его жена Александра - россиянка. Женщина всеми способами пыталась убедить его показать паспорт, могли бы его выпустить. Она прямо-таки гнала его на свободу. А он не хотел уходить. Эта драма разыгралась на моих глазах. Позднее, во время штурма, Женя Кочет погиб. А с другой стороны от меня, - продолжает Васильев, - сидела английская семья - муж, жена и взрослый сын. Пожилого мужчину передергивали конвульсии. Я утешал его как мог. Кажется, он был серьезно болен. И в конце концов его, как больного, освободили. Он встал и вышел, даже не оглянувшись на семью.
Террористы объявили также, что домой смогут спокойно уйти чеченцы и люди, исповедующие ислам. Тут же подали голос трое азербайджанцев - мужчина и две женщины. Мужчина заявил, что занимает высокую и очень влиятельную должность в Азербайджанских авиалиниях - является одним из директоров московского бюро фирмы и террористы должны освободить его себе во благо. Однако связи азербайджанца не произвели на чеченцев никакого впечатления, что было с их стороны ошибкой. Уже после штурма власти Баку, где проживает крупная чеченская диаспора, закрыли их информационный центр, несмотря на то, что террористы перед самым штурмом в конце концов выпустили азербайджанцев. Мы еще вернемся к этому позже.
Самым удивительным был, однако, случай Яхи Несерчаевой. Эта сорокатрехлетняя чеченка не созналась в своей национальности и разделила судьбу остальных заложников - провела пятьдесят семь часов в руках своих земляков, а потом, как все, перенесла на себе воздействие газа, чуть не поплатившись жизнью.
Когда на сцене появились террористы в масках, Несерчаева пережила настоящий шок.
- Когда они прервали действие и стали говорить по-чеченски, я поняла, что все это очень серьезно, - рассказывает Яха. - И кончится все очень плохо. Я это сразу поняла.
Экономист по образованию, Яха приехала в Москву в начале 2000 года, когда в Чечне шли тяжелые бои. Просто сбежала от войны. Нашла работу, стала продавщицей в продовольственном киоске - в Москве на лучшую работу чеченке не устроиться, кому нужны лишние проблемы. Сначала сняла, а потом при помощи семьи купила небольшую квартирку в пригороде. В октябре к ней приехала Галина Можегова, русская, давняя приятельница из Ухты, города в Республике Коми на севере России. Галя уговорила Яху и еще одну свою знакомую, Евгению, пойти на модный столичный мюзикл. Купила билеты в тринадцатый ряд.
Когда на сцене появились мужчины в масках, Галина подумала, что ОМОН разыскивает наркоманов. Подруги, однако, стали ее убеждать, что это элемент спектакля. Галина упрямо твердила, что до Второй мировой войны таких мундиров не было. Минутой позже их уже окружили мужчины и женщины, обвешанные взрывчаткой.
Когда террористы объявили, что чеченцы, мусульмане и грузины смогут спокойно выйти, Яха решила, что не бросит подруг в беде, и не призналась, что она чеченка. Впрочем, она и побоялась признаться, потому что радикальные сепаратисты считают чеченцев, живущих в России, банальными предателями.
- Боялась я. Не знала, что лучше - сказать или нет, - говорит Яха. - Могли ведь застрелить только за то, что чеченка пошла на мюзикл.
И осталась с подругами.
Силой удерживаемые в театре люди пытались понять, зачем террористы делят заложников. Но это было только началом потрясений, которые им пришлось пережить в течение тех трех дней.
Управившись с иностранцами, Бараев опять вышел в проход перед сценой.
- Пусть ко мне подойдут маленькие дети, которые есть в зале, - сказал вооруженный до зубов террорист. А его помощники начали указывать на детей, которые должны подойти. Раздались крики, матери не хотели выпускать из рук своих чад, все больше людей, напуганных, потрясенных происходящим, плакало.
- Дети, подошедшие к Мовсару, напуганные плачем десятков людей, жались к ногам террориста, - вспоминает Филиппова. - И тогда Бараев отправил одного из них обратно, заявив, что он слишком большой. «У нас в Чечне ваши русские солдаты во время зачисток забирают двенадцатилетних». Тогда впервые прозвучала фраза о детях, достаточно взрослых, чтобы остаться в зале и играть роль заложников.
В конце концов Бараев собрал вокруг себя около пятнадцати ребятишек. Всех вывели под аккомпанемент страшного плача, раздавшегося в зрительном зале. Посторонние люди заливались слезами, как будто отправляли на смерть собственных детишек. Никто ведь не знал, куда идут с ними террористы. И потом, в течение нескольких часов, эти дети для родителей как будто умерли, как будто их потеряли навсегда. Дело в том, что спецслужбы продержали детей в автобусе до полуночи, где их допрашивали агенты ФСБ. Видно, все-таки они были недостаточно маленькими, чтобы избавить их от этого. Многие родственники только под утро получили сообщение, что могут забрать внучонка или племянника. И только тогда звонили матери в театр, если у нее был с собой мобильный, и сообщали, что ребенок спасся.
