- Денис, руководитель ансамбля ирландского танца, кричал одной девочке из своей группы: «Только не вздумай забирать вещи из репетиционного зала, бегом в метро и домой!» - рассказывает Филиппова. - Ему, наверное, и в голову не пришло, что ФСБ продержит ее всю ночь в автобусе. Родители, оставшиеся в зале, сходили с ума от волнения, не имея никаких известий о своих детях.
Несмотря на это, несколькими минутами позже Бараев был награжден бурными аплодисментами за то, что согласился выпустить беременную женщину. Это была тридцатилетняя Наталия Сухарева из Челябинска. Предпринимательница, занимающаяся торговлей обувью. Она тесно сотрудничала с объединением «Уралобувь», производящим ботинки. В Москве как раз проходила ярмарка обувной промышленности, и она, несмотря на восьмой месяц беременности, со своими двумя коллегами представляла в российской столице интересы уральского предприятия. В среду после работы решили пойти на мюзикл, развлечься. Когда в зал ворвались террористы, им казалось, что пули свистят над их головами. Наталии стало плохо, и ее приятельница, сорокачетырехлетняя Людмила Товмасян, упросила террористов отпустить подругу. Люда Товмасян погибла во время штурма, а для Наталии все закончилось хорошо. Выйдя на свободу, она чуть ли сразу же вернулась в Челябинск. Через месяц после теракта попала в роддом. Это был ее первый ребенок. Роды, по словам врачей, осложнял сильнейший стресс, пережитый в театре. Поэтому решено было делать кесарево сечение. Так появился на свет Александр весом 3950граммов.
- Это он меня спас, ему я обязана жизнью, - повторяла позже Наталия.
Позже террористы, уже без оваций, освободили с балкона еще одну беременную, восемнадцатилетнюю Ольгу Трейман, работницу театрального буфета.
В тот вечер, сразу же после антракта, Ольга пошла в туалет на третьем этаже рядом с балконом. Несмотря на седьмой месяц беременности, чувствовала она себя прекрасно, рожать, по словам врачей, должна была через два месяца и собиралась до конца работать.
Следом за ней в туалет вбежала театральная уборщица, пожилая женщина, которая шепотом сообщила Ольге, что в здании что-то творится - похоже, грабят! Обе просидели в туалете часа два. Слышали доносящиеся из коридора выстрелы, чьи-то голоса и шаги. В конце концов кто-то пинком ноги выломал дверь в туалет, появился мужчина в камуфляже и маске, обвешанный какими-то мешочками, с рюкзаком на руке. Так, во всяком случае, утверждает Ольга.
- Того, кто нас вывел из туалета, звали Аслан, - рассказала Ольга сразу после освобождения газете «Известия». - Когда он проходил рядом, я его остановила и спросила, долго ли они собираются нас держать. Он сказал: «А мне все равно, хоть целый год, нас отсюда и так живыми не выпустят».
А потом Ольга увидела, как в партере освободили беременную женщину. Притворилась, что ей стало плохо, и Аслан решил выпустить ее из театра. Приказал ей поднять руки вверх и не оглядываться.
Муж Ольги, Андрей Трейман, в расположенном в двухстах метрах от театра центре, где собирались родственники заложников, буквально сходил с ума. Но еще почти два часа никто так и не сказал ему, что его жена на свободе, - все это время ее допрашивали сотрудники ФСБ, которых чьи-то волнения мало трогали.
Были опасения, что пережитый Ольгой стресс может вызвать преждевременные роды, - к счастью, все закончилось благополучно - через три недели родился маленький Сергей. Правда, он был недоношенным, но абсолютно здоровым и нормальным ребенком. Даже врачи удивилась - ребенок весил 3330граммов, рост 51сантиметр. В семье Трейманов его боготворят - если бы не он, эта история могла бы закончиться для Ольги печально.
Около полуночи, через три часа после захвата театра террористами, освободился, по существу по собственной инициативе, один мужчина. Владимир Школьников, научный работник Центра демографии и экологии человека в Институте планирования народного хозяйства Российской академии наук. Поскольку он часто бывал в Германии, он предложил террористам свою помощь - у него были прекрасные связи с немецкими журналистами, и он пообещал, что устроит Бараеву интервью для немецкого телевидения. Начал звонить в Германию, потом ждал ответного звонка. Однако появились какие-то проблемы со связью, и чеченцы договорились с профессором, что выпустят его, а он уже на свободе свяжется с журналистами и договорится относительно интервью. В зале осталась его жена, Мария Школьникова, и больной сын Максим, лет пятнадцати.
Террористы покончили с разделением заложников далеко за полночь. Многие бывшие зрители все еще не могли поверить в спектакль, который разыгрывался на их глазах. Представление нереальное, как кошмарный сон. Многие все еще надеялись проснуться.
А пробуждение приближалось семимильными шагами, только, увы, оно оказалось страшнее всякого кошмара.
Милиция не сразу узнала о том, что случилось в театре на Дубровке. Охранники, сидевшие в своей каморке в задней части здания, с первых же минут пытались дозвониться, но телефоны были заняты, а вскоре их спугнул вооруженный чеченец, и они попросту сбежали. Только после девяти вечера некоторым зрителям удалось дозвониться, но, поскольку они звонили украдкой, опасаясь террористов, и быстро прекращали разговор, дежурные милиционеры сочли, что звонит какой-то ненормальный. В конце концов, в Москве ежедневно регистрируется несколько десятков звонков о бомбах в Кремле или здании правительства, хотя первенство тут держат школы, «заминированные» перед экзаменами и контрольными. Рекорд, несомненно, побил некий пятилетний гражданин, который не хотел идти в детский сад и сообщил о заложенной там бомбе. Трудно дивиться милиции - так же, как зрители «Норд-Оста», они не могли поверить - теракт в самом центре Москвы?! Это же невероятно! Заложники позднее признавались, что милиционеры ругали последними словами и бросали трубку. Но таких звонков становилось все больше, заложники звонили не только в милицию, они набирали также номера городских служб. А попытки передать сообщение усилились после того, как Бараев закончил свою речь. Это катилось как цунами. Телефонная сеть в окрестностях театра была так перегружена, что многие никак не могли дозвониться.
Один из первых драматических разговоров запертого в театре на Дубровке зрителя с дежурной Московской службы спасения был записан на пленку. Вероятно, это был не первый звонок, от предыдущих, видимо, просто отмахнулись, потому что звонивший сразу же предупреждает, что не шутит, что информация очень серьезная. Записанный разговор опубликовало радио «Маяк»:
- Служба спасения, оператор 300, добрый вечер.
- Добрый вечер…
- Слушаю, говорите…
- Это не розыгрыш, тут заложники в зале театра, на «Норд-Осте».
- Да…
- Метро Пролетарская, в театре.
- Назовите адрес.
- Поймите же, я не знаю адреса, это мюзикл «Норд-Ост».
- Да, да…
- Мне кажется, улица Курочкина, 6 или 7.
- Сколько заложников?
- Заложников? Полный зал.
- Какие требования?
- Что они требуют? Чтобы вывели войска из Чечни.
- Ясно, понимаю, прошу не отключаться.
- Извините, но может, придется отключиться. (Минутное молчание)
- Скажите, что сейчас происходит в зале?
- В зале? Ну, собственно, ничего, все пробуют дозвониться, но не у всех получается. А террористы расхаживают с оружием.
- Они вас не выпускают, но можете ли вы свободно передвигаться по залу?
- Ходить нельзя. Сидим. Как сидели, так и сидим. Как на спектакле. По бокам, приставные места, стоят женщины, заминированные.
- Какие?!
- Заминированные, все женщины заминированы. Посреди зала лежит бомба.
- И женщины стоят рядом?
- Да, рядом с ней и вокруг всего зала.
- Женщины стоят в проходах?
- И в проходах, и вокруг. Стоят.
- Они специально женщин вытащили?
- Нет, эти женщины с ними. Заминированные, и с оружием. По ходу - камикадзе… (плохо слышно)… это нереально, но мне кажется, что мы тут все погибнем. И это не шутка.
(Конец записи)
Наконец перед зданием театра появилась патрульная машина. Свидетели подтвердили милиционерам, что в театре были слышны выстрелы. А поскольку зрители звонили и в редакции газет и телевидения, обеспокоенные журналисты прибыли на место почти одновременно с милицией.
Только в 21. 30 в Москве была объявлена тревога для всех городских и специальных служб.
К театру стали подъезжать машины скорой помощи, пожарные машины, спецотделы милиции и агенты ФСБ. Из Подмосковья были вызваны особые отделы МВД - ОДОН (отдельная дивизия особого назначения) некогда носившая раньше гордое имя Феликса Дзержинского, и 21-я бригада спецназа войск МВД, так называемая Софринская (ее база находится в подмосковном Софрино). Их задачей было создание многоуровневого кольца оцепления вокруг Дома культуры и обеспечение порядка в районе театра. У софринцев были давние счеты с чеченцами - они не раз бывали в кавказской республике и снискали там дурную славу своей жестокостью. Именно софринская бригада еще до рассвета расставила несколько бронетранспортеров вокруг театра на улицах, где до этого уже было перекрыто движение. Все подмосковные воинские части, прежде всего воздушно-десантные, были приведены в состояние повышенной боевой готовности.
