Тема – жизнь и творчество «детей XX съезда» – по-моему, очень интересна. Но мемуарный роман Аксенова – не лучшая основа для такого сериала.
Во-первых, он субъективен и даже злобно субъективен. Будучи отпрыском семьи пламенных революционеров, автор смотрит на страну глазами того узкого слоя советской элиты, которая пострадала от Сталина, но и сама была не без революционного греха.
Во-вторых, «Таинственная страсть», в отличие от блестящей книги воспоминаний «Алмазный мой венец» Валентина Катаева, – вещь рыхлая, торопливая и очень себялюбивая, как и все, что писал в последние годы автор «Звездного билета». Это не рассказ о времени и о себе, а скорее позднее сведение счетов в старых спорах, мемуары об обидах и изменах. Короче, воспоминания о «терках» между тогдашними литературными мажорами. И то, что Высоцкий, например, назван Вертикаловым, смущать не должно. Описанное Аксеновым, если исключить аберрации пожилого мозга, очень близко к тому, что происходило на самом деле в той тесной компании.
В-третьих, это рассказ о своей тусовке со всеми ее мифами и самообольщениями. От Аксенова, например, вы никогда не узнаете, что на знаменитом вечере в Политехническом самую высокую и бурную оценку слушателей получили не Евтушенко, Ахмадулина или Вознесенский, а поэт Сергей Поликарпов. Когда он стал выяснять потом, почему его блестящее выступление не попало в фильм Хуциева «Застава Ильича», ему ответили: «Ваши стихи были слишком русскими…» Вообще упорный четвертьвековой интерес телевидения к деятелям культуры с диссидентским и эмигрантским опытом несколько озадачивает. Во всяком случае, снять кино о Твардовском, Рубцове или Шолохове никому в голову не приходит. Может быть, потому, что их произведения слишком русские? А ведь жизнь того же Рубцова была по-настоящему трудной в отличие от благополучных страдальцев аксеновского круга.
На мой взгляд, выбор последнего мемуара Аксенова в качестве литературной основы сериала не только нелеп, а тенденциозен и продиктован навязчивым стремлением нашего телевидения за казенные деньги внушать зрителям комплекс неполноценности за «проклятый совок». Кстати, сам Аксенов, чьи родители были видными строителями советской системы, никакой вины не испытывал по этому поводу.
«Вечерняя Москва», 2016Вольные бюджетники и немотствующий народ
Осеннее обострение вольнолюбия ознаменовалось новым наездом на Министерство культуры. Я, конечно, не считаю эту организацию идеальной, но от чиновников надо требовать разумной организации процесса, а не прикладной метафизики. Итак, на съезде СТД-ВТО (старая аббревиатура подходит этой структуре куда как больше) с пламенной речью в защиту свободы творчества на бюджетной основе и против цензуры в формате 1937 года выступил Константин Райкин. Ничто так не вдохновляет худруков на борьбу с системой, как проблемы с бухгалтерией. Когда-то, в далекие 1970-е, будучи инструктором Бауманского РК ВЛКСМ, я помогал ему, молодому актеру «Современника», сочинять выступление для отчетно-выборной конференции. Полагаю, нашумевшую съездовскую речь ему тоже помогли подготовить: уж очень она концептуально формулирует основные претензии «вольных бюджетников» к власти. Хотя, возможно, с годами легкокрылый актерский ум набряк мудростью.
Но особенно меня заинтересовала статья-манифест режиссера Андрея Звягинцева «Дурной сон госзаказа», опубликованный в «Коммерсанте» и продолживший тему, поднятую Райкиным. Судите сами.
«…Вмешательство властей в профессиональные дела любых специалистов часто абсурдно, но во сто крат абсурднее вмешательство в дела художников. Это профессия, сама суть которой – свободное творчество, то есть рождение нового, до поры до времени не известного даже самому художнику. Когда чиновник задает автору тему и контролирует «правильное» ее воплощение в акте искусства, он метким ударом стреляет в самое сокровенное, что есть в профессии, – в тайну творческого процесса…»
По моим наблюдениям, в литературе свободнее всех чувствуют себя графоманы. В театре и кино тех, кто за себя не отвечает, тоже хватает. К тому же я не припомню, чтобы за последние тридцать лет власть задавала автору тему. Например, будучи еще советской, она очень удивилась, когда я написал «Сто дней до приказа». Почти четверть века назад новые насельники Кремля в благодарность за помощь в свержении «совка» отдали либеральным творцам полный контроль над художественным пространством и удалились в нефтегазовую сферу. «Твори, выдумывай, пробуй…» И кормись! Кто заказывал Богомолову «Идеального мужа», Райкину – «Все оттенки голубого», самому Звягинцеву – «Левиафана», Кулябину – «Тангейзера»? Власть? Я вас умоляю! Она забыла, в какую сторону сиденья в театре откидываются. Большинство наших режиссеров давно ведут себя в творчестве, как Настасья Филипповна в личной жизни, а власть, как идиот, в смысле – князь Мышкин. Рогожина на них нет. Да, в последнее время Минкульт стал очень робко интересоваться, на что тратятся бюджетные деньги. А почему бы и нет? Время такое – экономное. С олигархов тоже ведь стали брать налоги, а депутатов заставляют перечислять все имущество вплоть до «копейки», купленной в бедной юности.
А вы как хотели? Неужели спросить, отчего у вас залы пустые, а премьеры, получив «Золотую маску», с треском проваливаются – это и есть «стрельнуть в самое сокровенное»? Не верю! И не стоило переутонченному Андрею Звягинцеву вспоминать сакраментальное: кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Пока у вас только поинтересовались, почему она ужинает с одним, а спит с другими? И сразу столько нервов напоказ! А что, спросите вы, так уж и не бывает у нас прямых «госзаказов»? Увы, бывают. Вот пермский губернатор заказал и оплатил из казны области Марату Гельману скульптурных монстров, от которых теперь пермяки не знают, как избавиться. Впрочем, странные люди встречаются не только в искусстве, но и во власти. Некоторые уже сидят.
Однако продолжим знакомство с манифестом Звягинцева:
«…Нет, не художник обязан государству, а государство обязано помогать художнику. Власть обязана пестовать гений, поощрять свободный поиск талантливых представителей народа, потому что именно так тело народа осознает себя, взрослеет, совершенствуется, просвещается вместе с этими прозрениями, порой ранящими публику, порой обескураживающими ее, но всегда создающими то напряжение смыслов, которое и необходимо как вода в пустыне душе и разуму зрителя, читателя, слушателя. Глядя на свободно струящееся тело произведения вольного ума, зритель видит, как в отражении, себя самого свободным и вольным, потому что, как известно, художник не может не петь песню, которая немотстсвует на устах его народа. Власти же вместо этого поощряют бездарную унылую ложь о человеке, заполонившую экраны и телевизора, и кинотеатра. Отдаляют тем самым человека от самого себя, настоящего и сложного. Вот чем оборачивается их «госзаказ»…»
Так и хочется сказать: «Аркадий, не говори красиво!» Нет, конечно, от режиссера никто не ждет кастальской бунинской ясности, но и витийствовать в духе чеховского ученого соседа тоже, право, не стоит. За ВГИК обидно. Однако, если продраться сквозь виньетки, выясняется любопытная вещь: и экспериментальные спектакли, продержавшиеся полсезона, и фестивальные фильмы, провалившиеся в прокате, и нечитабельные романы-букероносцы, и сантехнические инсталляции, – почти все они сняты, поставлены, изданы, воздвигнуты на государственные деньги. Увы, Мамонтовых у нас теперь нет, наши космополиты-олигархи вкладывают деньги в офшоры, а не в русское искусство. Отдувается, как всегда, государство. А как еще, кроме обучения в профильных вузах и финансовой поддержки, прикажете ему пестовать гениев? Купать «свободно струящееся тело» в шампанском?
И с чего вдруг Звягинцев взял, что «художник не может не петь песню, которая немотствует на устах его народа…» Очень даже может. Возьмем его же фильм «Елена», снятый, кстати, по госзаказу, а именно – за деньги «Фонда кино». Между прочим, моим продюсерам, обращавшимся туда же за поддержкой, всякий раз отказывали без объяснений. Но мы говорим сейчас не об обидах, а о принципах. И я сомневаюсь, что на устах моего народа «немотствовало» именно то, что «выглаголил» в этой ленте автор. Напомню, там простая русская женщина, немолодая Елена, ставшая по случаю женой-сиделкой благородного новорусского миллионера. Впрочем, происхождение его состояния темно, как дым над крематорием. И вот она с помощью горсти «виагры» (именно так!) убивает доверчивого нувориша ради того, чтобы ее ублюдок-внук, мерзавец и садист, прозябающий на вонючей городской окраине, смог окончить высшее учебное заведение. Встречается такое? Наверное, но, думаю, гораздо реже, чем отпрыски нефтеналивных магнатов, сбивающие на улицах людей, как кегли, даже не замедлив бега своего «ягуара». Любопытно, что фильм снят на российские деньги, но по британскому сценарию о тамошней жизни. Видимо, англичанам это «прозрение, ранящее публику», не понравилось, и они, в виде гуманитарной помощи, перебросили его нам. Возможно, в другой раз Звягинцев за деньги «Фонда кино» снимет фильм по сценарию африканца, и мы будем удивляться, что в его новой картине жители Мытищ озабочены проблемами ритуального каннибализма…
