Я тоже не люблю.
Сосед по стенке лупит,
Как будто по Кремлю.
ЗАБОР
Покосился забор и упал,
Все заборы в России упали.
Юрий Кузнецов
Хлестанул по России напалм,
Все заборы в России упали.
Я смотрю: мой забор не упал,
Потому что забор –
на Байкале.
Потому что из гор –
мой забор,
Из стального
байкальского кедра.
Не сломал его – века топор
И кувалда заморского ветра.
У меня за забором тепло,
Вражью он остановит лавину.
Всех, кого из Руси унесло,
Я зову на свою половину.
За забором звенит перебор
То баяна, то русской гитары…
Не пройдут через этот забор
Двадцать первого века хазары
СВЕРЧОК
Он явился из шаткого мира…
Им беременна
бренность была,
И сверчка –
полуночниц кумира –
На запечном шестке родила.
Он усталое время покликал,
Пошептался
с текучей звездой
И в пустынном углу
запиликал,
У бессмертия
встав на постой.
Был сверчок
облюбован поэтом,
Как охотником –
взят на крючок,
Чтобы петь и зимою, и летом:
Ведь поэт – это тоже сверчок.
Жизнь поэта
не стоит полушки,
Но его мирозданье – зрачок.
И поёт в Мироздании Пушкин –
Гениальный,
бессмертный Сверчок.
***
Молчит икона Богоматери,
Лишь слёзы льёт –
страшна примета.
И открестился сын от матери,
Как отслоилась тень от света.
Сын крал страну
и зло отращивал,
Мать по нему заголосила.
Он продал мать свою
скорбящую,
А матерью была – Россия.
ДНО
Не луна восходит. Лезвие.
Мутно небо. Ночь мутна.
Крылья, что ли,
мне подрезали:
Я уже коснулся дна.
Прохожу по дну.
Здесь топчется
Нищий воин и студент.
Здесь заточка вором точится,
Наркоту сбывает мент.
Дно дырявое качается,
Сквозь него летят года.
Но здесь тоже отмечается
День Победы иногда…
***
Иней в ночь насыпал проседи,
Равнодушный космос мглист.
Позлащённый в горне осени,
Мне из тьмы сияет лист.
Он один такой, оставшийся
От калёной, золотой,
В прошлом веке
затерявшейся
И пропавшей жизни той.
***
В небе –
звёзд сплошные осыпи,
Космос тёмен и глубок.
Миг придёт
и с тихой росстани
Улечу, как голубок.
Вечный космос
жизнь наследует,
Там взойдёт душа моя,
Заблестит
звездой неведомой,
Как загадка бытия.
***
Воют в небе трубы медные,
На земле гудят балы.
Тут и там сияют смертные
У бандюг в руках – "стволы".
Поминают всуе Господа
Бандюганы все окрай,
Думают – шоссе Рублёвское
Приведёт в заветный рай.
А на небе – только Господу
Виден истинный расклад,
Что ведёт шоссе Рублёвское
За Москвою – прямо в ад.
***
Я орех готовлю на зиму
И бруснику, и грибы.
Я почти что в сердце Азии
Сел на краешек судьбы.
Вот сижу, гляжу на солнышко
Посреди уснувших дел.
На опушку, как на донышко,
Зимородок прилетел.
Скоро-скоро белой ватою
Снег повалится с небес.
Что мне надо?
Жизнь измятая
Распрямляется, как лес.
ЗАТМЕНЬЕ
Сегодня,
когда умирает земля
И никнет высокое Слово,
Когда к нам затменье
идёт из Кремля,
И рушится жизни основа,
Мы, всё ж, собираем –
герой и изгой –
В единую цепь –
наши звенья.
Кресалом души
высекаем огонь
Из чёрного камня затменья.
***
Я под звёзды
колючие вышел,
И среди неземной красоты
Колыбельную песню
услышал,
"Колыбельную" пели кресты.
Среди роз
и пионов увядших
Проплывали нагие кусты.
И, баюкая
павших и падших,
"Колыбельную" пели кресты.
Над окраиной
месяц светился,
Пробегал от звезды
до звезды.
"Человек, ты не умер,
родился!" –
"Колыбельную" пели кресты.
МУЖЕСТВО
Неужели истлела порода?
Кто нам, русичам,
дал укорот?
Ходит мужество
мимо народа,
И никак не воспрянет народ.
Выйдет мужество в поле,
как витязь,
Крикнет в темень,
где прах и разброд:
"Кто на битву пойдёт,
отзовитесь!"
Промолчит,
не ответит народ?..
***
Не гляди печально.
Весело гляди.
Может, мы в начале
Нашего пути!?
Ты мне отвечаешь
С грустью на лице:
– Мы свои печали
Обрели в конце…
Я скажу, отчаясь:
– Глянь на небосвод!
У Христа – НАЧАЛО
От КОНЦА идёт!
Николай Беседин «В УТРАТАХ ОБРЕТЯ ПРОЗРЕНЬЕ...»
СЛЕПОЕ ДЕРЕВО
Оно покинуло вечером площадь,
Где речи с утра разносились гулко,
И, спотыкаясь, пошло наощупь
По улицам и переулкам.
Ветвями нащупывая дорогу,
Листья насторожив, как радары,
Оно излучало боль и тревогу
На спящие окна и тротуары.
И кто-то метался меж снами и явью,
И кто-то высчитывал судьбы и даты...
Корни в кровь разбивая о камни,
Слепое дерево шло куда-то.
В тоске ли по вечной симфонии леса,
По прели грибной
и проталинам вешним?
Или на площади не было места
Для тихой молитвы
за слабых и грешных?
Хотело ли хлеб обменять на свободу,
