Переход оживленной улицы в Иране — дело сложное. Нужно не оглядываясь броситься в поток машин, надеясь, что они тебя заметят и пропустят. Нерешительность крайне опасна, если водитель почувствует слабину, то ни за что не затормозит. Зато любую улицу можно перейти в любом месте, все равно на «зебре» или светофоре легче не будет.
С придорожными кафе здесь плохо, как у нас при социализме. Их мало, там грязно и почти нечего есть. Зато дешево. Так что нормально пообедать можно разве что в крупных городах или туристических центрах. Конечно, можно ограничиться фруктами, продающимися с развалов вдоль трасс, купив экзотические персики, по форме похожие на смесь персика и инжира, или очень вкусные арбузы. Но не забывайте, что ехать придется по степи или пустыне, где найти туалет будет трудно.
Да и в поселках с туалетами не так просто. Надписи, указывающие на назначение заведения, приводятся только на фарси, причем часто и таких надписей нет. Чтобы понять — мужской это туалет или женский, приходилось стоять и ждать, кто выйдет из дверей, — иранец или иранка.
Хамадан — крупный город, древняя столица Мидийского царства, начало расцвета которого пришлось на середину VII века до н. э. Государство упоминалось в качестве независимого наряду с Урарту и Ассирией. В 601 году до н. э. Мидия, в союзе с Вавилонией, смогла полностью разгромить своего исконного врага — Ассирию, самую мощную державу того времени. В 550 году до н. э. Мидию покорил Кир Великий, из рода Ахменидов, после чего она стала важнейшей частью появившейся могучей персидской империи. К сожалению, никаких исторических памятников тех времен в Хамадане не сохранилось. Остается надеяться, что еще не сказали своего последнего слова археологи. В любом случае смотреть в городе нечего, и мы сразу направляемся к пещерам Али-Садр.
Это самые раскрученные пещеры в стране, чем-то похожие на абхазские в Новом Афоне. В отличие от них, туристы попадают сюда по подземной реке, которая придает неповторимое очарование путешествию. Гораздо интересней плыть по пещере с низкими нависающими сводами, рассматривая красивые сталактиты и сталагмиты, чем, как в Новом Афоне, ехать по специально проложенному туннелю на метро.
Подземная река прозрачна и глубока. Местами уровень воды достигает 14 метров. Маленький караван лодок, направляемый водным велосипедом, неторопливо обследует грот за гротом. Иногда возникает ощущение, что плывешь под коралловыми рифами с аквалангом — свет выхватывает ажурные каменные кусты, всеми цветами радуги переливаются таинственные гроты, не хватает только висящих в воздухе стаек рыб. Пытаемся сфотографировать найденные сокровища, чтобы унести с собой память об этом удивительном месте.
Свод пещеры то опускается совсем низко, то взлетает высоко вверх. Может быть, именно здесь, вверив себя судьбе, плыл по подземному миру потерявший надежду на спасение Синбад-мореход. «…и лодка уносила меня по течению в теснину под горой, где бока лодки стали тереться о берега реки, а я ударялся головой о своды ущелья и не мог возвратиться назад. И я стал упрекать себя за то, что я сам с собою сделал, и подумал: "Если это место станет слишком узким для лодки, она едва ли из него выйдет, а вернуться назад нельзя, и я, несомненно, погибну здесь в тоске… И я лег в лодке лицом вниз — так было мне на реке тесно — и продолжал двигаться, не отличая ночи ото дня из-за темноты, окружавшей меня под горой, и страха и опасения погибнуть».
Да, здесь легко представить себя героем сказок Шахрезады. Не удивлюсь, если за поворотом появится неведомая страна летающих людей, прогуливающиеся с золотыми тростями юноши, глотающая человека змея…
В очередном гроте причаливаем к подземной пристани и продолжаем путь пешком. Петляем по длинному туннелю и выходим в огромный зал. Высота свода — метров сорок. Такое ощущение, что оказался в гигантском соборе, месте поклонения неведомым подземным богам. Медленно поднимаемся на холм в центре грота. Каждый шаг, как еще одна ступень к повелителю царства Аида.
Но вот и вершина холма, где путник должен благоговея пасть на колени, принеся молитву владыке подземного мира, или, в крайнем случае, погрузиться в себя и задуматься о бренности нашего мира. Однако вместо алтаря на вершине обыкновенный буфет для продажи туристам бутербродов и газировки. Что поделаешь — коммерциализация не обошла стороной и этот утолок природы. Но все-таки жаль, что, проникнув в эту сокровищницу Али-Бабы, пройдя эту таинственную страну и поднявшись на трон ее подземного бога — натыкаешься на такую прозу. Хоть и понимаешь, что это логичное, с точки зрения современного мира потребления, окончание освоения туристического объекта, когда все, и растущие миллионы лет сталактиты, и древние духи земли и воды, служат одному — банальному стимулированию потребления.
Йезд — путешествие в средние века
И мы вошли в ворота этого дворца
И увидели обширное пространство,
Подобное широкому и большому двору,
И вокруг этого двора было много высоких дверей.
Тысяча и одна ночь. Сказка о Синбаде-мореходе
Иран часто изображают средневековым государством, где время остановилось или даже пошло вспять. Это далеко от действительности. Попав в страну, вы обнаружите современное индустриальное государство, с современными зданиями, пробками на городских улицах, супермаркетами и банками.
Но так хочется перенестись на машине времени на Восток времен Гаруна-аль-Рашида, оказаться в сказке Шахрезады, почувствовать себя путником, который после долгого перехода по пустыне входит в долгожданный неизведанный город, погружается в ауру неповторимого восточного колорита, таинственности, атмосферу ожидания чуда.
И это возможно. Для этого нужно немного отклониться от традиционных туристических маршрутов и отправиться в Йезд.
Йезд, или, как его здесь все называют, Язд, — один из древнейших городов планеты. Он был построен между двумя пустынями на древнем караванном пути. Город помнит многое: и визит венецианского купца Марко Поло, и разрушительный набег конницы Тимура. Ничего не изменилось с тех времен в Старом городе. Все те же выжженные солнцем лабиринты глинобитных заборов и стен без окон. Действующие и сейчас средневековые кондиционеры — ветряные башни, чутко улавливающие малейшее дуновение ветерка, ловящие его и направляющие через водяные фильтры на охлаждение раскаленных на жарком персидском солнце домов. Система подземных каналов — канодов для сбора такой драгоценной в этих местах воды.
В улочках невозможно ориентироваться, в них нет логики, они петляют, резко поворачивают, сужаются и расширяются и, наконец, оканчиваются тупиком. Возвращаешься до последней развилки, ориентируешься по возвышающимся над городом минаретам Пятничной мечети и пытаешься найти выход снова.
Окна на улицу не выходят, в глиняных заборах только деревянные, обветренные и потрескавшиеся от времени двери. В каждой две створки. В левую половину стучится гость-мужчина, в этом случае жена хозяина имеет время скрыться в своих покоях или хотя бы надеть соответствующую форму одежды, в правую — гость-женщина. На женской половине двери железная ручка в форме кольца, на мужской — в форме толстого короткого карандаша, — это уж для совсем непонятливых.
Постучавшись в дверь, входим во внутренний дворик и попадаем совсем в другой мир. В центре — бассейн, окруженный цветами и деревьями, по краям террасы, где можно посидеть, укрывшись от зноя. Во двор выходят и окна комнат.
Так же устроен наш небольшой отель «Шелковый путь», ценами явно ориентированный на бэкпекеров. Можно даже переночевать в своем спальнике на крыше. Но западных туристов в стране мало, так что здесь останавливаются в основном местные путешественники.
Вот за соседним столиком сидит юная иранская студентка, которая изучает русский язык в Тегеранском университете. Еще один пример, опровергающий миф о «забитости» и «угнетенности» иранских женщин.
Обязательный хиджаб смотрится на ее голове просто как модный платочек, подчеркивающий красоту лица. Чувствует себя с нами очень свободно, раскованно, все время смеется, забавно нахмуривая носик. Выглядит как типичная грузинская красавица — черноволосая, высокая, стройная.
Из разговора выясняется, что у нее и правда есть грузинские корни. Ее бабушка, грузинка, бежала сюда от большевиков из Москвы в 17-м году, здесь осела и вышла замуж за иранца. Так что девушка — потомок первой волны русской эмиграции.
Снимаем кроссовки и, поджав ноги, рассаживаемся на деревянных помостах-дастарханах, расставленных вокруг небольшого пруда в центре двора. Покончив с местным фирменным блюдам — тушеным мясом верблюда, неспешно пьем чай. «Кто понял жизнь, тот не торопится» — гласит восточная мудрость. Но нам так много еще хочется осмотреть, и мы, покинув гостеприимный кров, возвращаемся на улицы Старого города.
