Каждый раз не знаешь, что ожидает тебя за старинной, потрепанной дверью. Вот попадаем в пустынную чайхану, с щебечущей в клетке певчей птицей, мебелью, как будто привезенной из музея, причудливыми кувшинами и затейливо вытканными коврами. Но это не музей, все настоящее, живое, здесь можно выпить чаю, встретить на улицах людей и даже редкие автомобили, с трудом медленно проползающие по наиболее широким улочкам. Да, при строительстве города явно о машинах не думали, тут и на лошади больше одного человека не проедет, что, конечно, повышало шансы защитников в случае вражеского нашествия. Широкие улицы — это уже в новой, более современной части города, которая тоже не выглядит так уж современно.
Вечером поднимаемся на центральную мечеть и любуемся красиво подсвеченными минаретами и огнями большого города.
— Может быть, вы хотите посмотреть, как тренируются воины шииты? — спрашивает Лейла. — Я знаю тут недалеко один адрес, где вечером состоится такое мероприятие. Оно называется «зурхане».
— Конечно, хотим, — отвечаем мы и отправляемся в путь по каким-то узким переулкам. Входим в ни чем не примечательную дверь, разуваемся и оказываемся в круглом полуподвальном помещении с высоким сводом-куполом, с дыркой вверху и опущенной ниже уровня пола ареной в центре зала. На стене большой портрет имама Хусейна, самого почитаемого имама шиитов.
Я думаю, что это связано с тем, что в отличие от других первых имамов, казненных, коварно убитых или отравленных врагами, Хусейн, как герой, пал в бою, причем в безнадежной битве, когда горстке его преданных сторонников противостояла целая армия.
Раскол мусульман на шиитов и суннитов произошел сразу после смерти пророка.
Шииты, в отличие от суннитов, наиболее распространенной ветви ислама, считают, что перед смертью Пророк Магомет назначил себе преемника — имама, и этим преемником был Али, сын дяди пророка, который рос в доме пророка, воспитывался под его контролем и первым принял его новую веру.
Дальше, после смерти имама, ему наследовал старший сын. Хусейн, второй сын Али, был третьим имамом, а всего было двенадцать имамов из рода Пророка. Последний имам, Мехди, исчез при таинственных обстоятельствах, и шииты считают, что он еще вернется на землю, а может быть, и скрывается где-то, ожидая своего часа. Вернувшись, Мехди «переполнит мир справедливостью» и станет спасителем человечества.
Мы располагаемся у стенки и с интересом наблюдаем, как шииты готовятся к церемонии. Один взял большие тяжелые деревянные щиты и крутит их в руках, другие просто спустились на арену и переминаются в ожидании начала.
На трибуну к микрофону вылезает муршид — колоритный ведущий, в обязанности которого входит чтение нараспев стихов, отбивание ритма и руководство всей церемонией. Он бьет в барабан, и представление начинается.
Мужчины, выстроившись в крут, делают под пение ведущего какие-то упражнения, прыгают, крутясь в воздухе, машут тяжелыми деревянными булавами, которые здесь называют «миль».
— Во всем этом есть глубокий религиозный смысл, — объясняет Лейла. — Так они укрепляют свой дух и тело.
Нам смысл непонятен, действо больше напоминает ритмическую гимнастику для мужчин. Но на некоторых выступающих весь этот антураж действует, и они впадают в состояние, близкое к трансу.
В конце выступления главный атлет читает текст присяги, призывая быть честными, добросовестными, не пить вина, придерживаться законов «зурхане». Воины хором говорят: «Клянемся».
Это представление, повторяющееся с древних времен, было неплохой тренировкой перед боем на мечах, но в современной войне вряд ли поможет. Скорее это вид спорта, который вполне имеет право на существование.
Повсюду были храмы, изображения богов, молитвы и жертвоприношения, церемонии и шествия, молящиеся и жрецы. Но кто же в силах найти концы в этом запутанном переплетении верований? Брахманы и магометане, огнепоклонники и буддисты… Какой же из множества культов самый древний, самый священный и чистый?
Герман Гессе. Роберт Эгион
Об этом редко вспоминают, но самым первым пророком, сформулировавшим все базовые принципы ближневосточных религий, был Заратуштра, или как его называли древние греки — Зороастр. Именно этот философ, живший в Восточном Иране где-то в XV–XII веках до н. э., провозгласил, что бог, Ахура-Мазда, один и создал первую монотеистическую религию — зороастризм, ставшую государственной в персидской империи.
Согласно учению Зороастра, Ахура-Мазда совершил акт творения нашего мира в два этапа. Сначала он создал все в нематериальном, духовном мире. Затем придал всему материальный вид. Когда мир стал материальным, началось сражение со злом, так как, в отличие от «духовного», «материальный» мир оказался уязвимым для сил зла. На него напал Злой Дух (Ангра-Майнйу), который ворвался в мир через нижнюю сферу каменного неба. С тех пор на земле идет война между добром и злом, и человечество имеет свое предначертание — в союзе с Богом победить зло и восстановить мир в первоначальном, совершенном мире. «Творение» — первое из трех эр, на которые делится история мира. Нападение Злого Духа и борьба с силами зла — второй этап. На третьем этапе, добро победит, зло будет полностью уничтожено, и люди будут жить в полном спокойствии и мире.
Главное бедствие человечества — смерть. Она заставляет людей покидать материальный мир и возвращаться на некоторое время в несовершенное нематериальное состояние. Каждая душа, расставаясь с телом, судима за то, что совершала в течение жизни. На весах правосудия взвешиваются добрые и дурные дела. Если добрые дела перевешивают, то душа по широкому мосту отправляется вверх, в рай. Если весы склоняются в сторону зла, то мост сужается и «становится словно лезвие клинка», а отвратительная ведьма, встречая душу, пересекающую мост, хватает ее и тянет вниз, в ад.
Души будут находиться в раю до всеобщего воскресения, когда земля отдаст кости всех умерших. Затем последует Последний суд, когда праведные будут отделены от грешных. Во время последнего испытания грешники переживут вторую смерть и навсегда исчезнут с лица земли. Праведники же будут жить вечно.
Таким образом, Зороастр сформулировал базовые принципы основных ближневосточных религий — иудаизма, христианства и ислама: о бессмертной душе, о свободе воли, о мире как арене борьбы добра и зла, о загробной жизни, воскресении и Страшном суде. Что-то вошло во все религии, что-то только в отдельные, некоторые положения, такие, например, как обряды погребения, не были заимствованы совсем, но в целом влияние зороастризма переоценить трудно. Особенно на народы, которые входили в состав Персидской империи Ахменидов. Например, на живущих в момент зарождения иудаизма на территории, где сейчас располагается Израиль. Но только Коран вспоминает об огнепоклонниках, не относя их, наряду с христианами и иудеями, к язычникам.
— Название «огнепоклонники» довольно спорное. С таким же основанием христиан можно считать «крестопоклонниками», ведь они поклоняются кресту. Да, в храмах зороастризма горит вечный огонь, но верующие поклоняются не огню, а единому Богу, символом которого и является огонь. Зороастрийцы могут молиться и на солнце, причем часто это и делают, — объясняет мне Лейла по дороге к храму.
Мы поймали машину и направились изучать святыни древнейшей монотеистической религии в Йезде, городе с самой высокой численностью зороастрийцев, неофициальной столице этой религии.
Сам храм — довольно скромный одноэтажный домик с террасой-эйланом, парком и красивым овальным бассейном перед входом. Небольшая комната с текстами из священной книги зороастрийцев — Авесты, портрет пророка Заратустры. За темным стеклом горит вечный огонь. Каждое утро священник приносит дрова для поддержания огня, причем некоторые утверждают, что он горит здесь уже полторы тысячи лет. Не знаю, сомневаюсь, здание на такой возраст явно не тянет, хотя, возможно, огонь перенесли сюда после строительства из другого места.
Вадим объяснил Лейле, что нас этим не удивишь, русские тоже огнепоклонники. У нас в центре столицы тоже горит Вечный огонь, к которому по праздникам носят цветы, да и во всех крупных городах свой Вечный огонь для поклонения найти тоже можно.
Самих зороастрийцев встречаем на окраине города, около самого экзотичного символа их веры — «Башни молчания». Усопших огнепоклонники относили за черту города, поднимали на специально построенные каменные башни с круглой площадкой на верху. Покойников раскладывали на этой площадке и уже ожидающие угощения птицы склевывали их тела. Причем, как рассказала Лейла, считалось, что если птица выклевывала покойнику сначала правый глаз, то это означало, что при жизни человек был праведником.
