средь бела дня, на виду у всего честного народа. Казалось бы, и выверенная система учета действует, и регулирующих должностных инструкций предостаточно, и недостатка в проверяющих органах нет. А человек, ходивший прежде в честных, не раз с хорошими результатами отчитывавшийся перед непосредственным начальством, демонстрировавший ревизорам полный ажур в делах, вдруг оказывается в действительности махровым преступником.
Может, впечатление и ошибочное, но такие вот «вдруг» особенно часто случаются в сфере закупок и заготовок, хотя немало их и в других отраслях — там, где нарушители закона из-за бесконтрольности чувствуют себя в относительной безопасности.
Однако на сей раз хочется поговорить именно о заготовителях. По ряду причин как раз их деятельность неоднократно становилась предметом судебного разбирательства.
Представьте себе, читатель, этакого современного купца, ничуть не похожего на знакомого нам из литературы, который ходит по деревням и хуторам при честь по чести оформленных полномочиях, бланках, квитанций, ведомостях и предлагает местным жителям закупить у них для нужд государства шерсть, мясо, шкурки, фрукты или даже домашний скот. При этом дену предлагает подходящую, расписаться в документах дает. Так что вся операция никак не выглядит предосудительной, тем более что создает людям определенные удобства — не надо искать попутных машин, чтобы добраться до рынка, часами околачиваться там за прилавком, воевать с нечистоплотными перекупщиками — все прямо на дому делается. Красота!..
Довольный земледелец с благодарной улыбкой провожает услужливого, сладкоречивого заготовителя до самой калитки, приглашает заглянуть в свою хату и в будущем году, заранее обещая продать только ему все возможные излишки. Бывает, что тот и вправду приходит, снова корпит в горнице над мудреной ведомостью, выписывает квитанции и тут же, без всякой волокиты выкладывает на стол денежки. Обе стороны с миром расходятся, весьма довольные друг другом.
Но случается и иное, скажем, неожиданно для себя крестьянин получает повестку с просьбой явиться в таком-то часу к следователю. Он мучительно думает, чего же такого натворил, чем провинился. Засыпает, абсолютно уверенный в своей честности, но все-таки спит плохо, тяжело ворочается в постели, и всякий поймет его нервозность: в конце концов вызов в такие органы не сравнить с приглашением на именины или на правление колхоза для получения грамоты.
Человек приходит в точно назначенное время, ему показывают ведомости и квитанции с его подписью, которую он, конечно же, не может не признать, ибо она действительно сделана его рукой, а вот количество купленного у него скота или там яблок никак не соответствует действительности. Память у него пока еще крепкая, жаловаться на нее грех, и в ней точно зафиксировано, что заготовитель купил сто килограммов яблок, а не вчетверо больше. И он держится этой линии не только на следствии, но и потом в суде, ибо она — единственная его правда. Это подтверждает и экспертиза, из заключения которой явствует, что заготовитель-покупатель сделал в документах кое-какие подчистки, которые позволили ему украсть у государства и положить в собственный карман изрядную сумму.
Бывает и так, что конкретный Петров или Сидоров вообще лишь однажды продал заготовителю излишки, а числится в бумагах многоразовым продавцом. Даже подпись имеется, да вот не очень-то похожая на его. Он чистосердечно от нее отказывается, и его правота тоже подтверждается экспертизой. Но случается, что такого Петрова или Сидорова в данной местности вообще не существует, его выдумал сам заготовитель и внес в соответствующие документы, чтобы присвоить энные суммы. Словом, заготовитель, выглядевший когда-то благодетелем, оказывается обыкновеннейшим мошенником, расхитителем, действовавшим нагло и бессовестно. Чудеса, да и только!..
Впрочем, чудеса такие обычно заканчиваются суровым приговором, а вместе с ним — частным определением, в котором детально разобраны причины и условия, приведшие к преступлению, и которое обязывает конкретную организацию принять конкретные меры, дабы подобное не повторилось, и сообщить об этом суду. Свидетель уходит, удовлетворенный свершившимся правосудием, уверенный, что отныне пути к таким махинациям напрочь перерезаны и заготовки впредь будут проводиться в полном соответствии с теми нормативными документами, на которые ссылались судьи и государственный обвинитель. Он ведь, бывший свидетель, за время процесса поднаторел не только в заготовительном деле, но и в определенных юридических тонкостях.
Как же удивляется потом этот знаток, читая в местной газете судебный очерк или фельетон, где описывается аналогичное деяние, совершенное другими заготовителями той же организации, которой когда-то адресовалось частное определение. Неужели ничему не научились? А тут, как назло, и центральная печать публикует хронику об осуждении одного или нескольких заготовителей, закупочный «почерк» которых до мелочей сходен с «почерком» тех, по чьему делу он выступал свидетелем.
Спору нет, при виде часто повторяющегося преступления, схема которого не отличается особой изобретательностью, человек вправе удивиться, даже ужаснуться и задать вопрос: как же это так, братцы? Мы тоже удивляемся, хотя отнюдь не ставим под сомнение силу частных определений. Не сомневаемся и в инструкциях, определяющих работу заготовительных органов, несмотря на то что видим в них некоторые изъяны, как раз и открывающие перед преступниками те или иные лазейки для злоупотреблений и бесцеремонного набивания собственных карманов за счет общества. Право слово, отдельные нормативные акты, призванные регулировать и контролировать операции по заготовкам, в силу своего несовершенства напоминают замок, который открывается множеством ключей.
Так вот именно о лазейках хочется поговорить несколько подробнее и, чтобы разговор не показался отвлеченным, сошлемся всего на два примера из судебной практики. Не потому, что они исчерпывающе убедительны и ничего другого уже не требуется, а потому, что преступления, совершённые в разных концах страны — одно в Красноярском крае, другое в Калмыцкой АССР, — по методике содеянного весьма и весьма похожи. Преступления совершены людьми, ничего друг о друге не знавшими, принадлежащими к разным социальным слоям населения, к разным возрастным группам, но объединяет их род занятий.
Дело первое. Слушалось оно в Волгограде, по месту обнаружения преступления, хотя диапазон действий подсудимых простирался далеко за пределы приволжской области, где орудовала большая часть из них. Ведущим был некто Читайлов, заведующий шерстяным складом в Малодербетовской заготовительной конторе Калмыцкой АССР, человек с двумя ничему его не научившими судимостями за плечами. Потому что, едва освободившись из мест заключения, стал искать новую «доходную» службу, «теплое местечко», где можно было бы хорошенько погреть руки и зажить, ни в чем себе не отказывая. Идеал виделся ему в коврах, дорогом хрустале, «шикарной» мебели, автомобиле и, конечно же, в различных драгоценностях.
Когда удалось окопаться на шерстяном складе
