Четыре года размышлений над тезисами Поля Рассинье (участника Сопротивления и узника лагерей, смелого и правдивого человека) и четыре года собственных исследований в лагерях Штрутхоф, Освенцим, Бжезинка и Майданек привели меня к убеждению, что гитлеровские "газовые камеры" — всего лишь обман. Зная о том, что "газовые камеры" не существовали, следует ли продолжать хранить молчание или лучше объявить, наконец, эту хорошую новость?"
Суд вынес по этому вопросу следующее решение:
"Учитывая, что редактор газеты "Матэн" имел право отказаться публиковать ответ, в котором автор статьи, обвиненный в том, что он вырезал и склеил куски из текста Фориссона, подвергался оскорблениям; что Фориссон злоупотребил этим правом, пытаясь навязать газете публикацию, в которой упор делался на "нацизме секс-шопов, популярном благодаря СМИ и ряду официальных историков", все это не имеет прямого отношения к его тяжбе с журналистом".
Таким образом, журналиста оскорбили, точно описав, что он сделал: вырезал и склеил куски текста. Надо будет запомнить. Тем не менее, газета "Матэн" была осуждена за клевету. История с выговором за антисемитские высказывания была сочтена "весьма правдоподобной" без достаточных на то оснований. Однако — и это было исключительным — на обычное требование публикации решения суд ответил отказом "по причине особых обстоятельств дела". Итак, газета оклеветала частное лицо, этот факт признан судом, но данному лицу отказывают в праве на публичную компенсацию того, что суд квалифицировал как покушение "на честь и репутацию". Что же это за "особые обстоятельства"? За этим крылось общее желание газеты и суда, чтобы образ Фориссона остался замаранным в глазах публики предъявленным ему обвинением.
Невольный юмор заключался в том, что газета "Матэн" опубликовала в подвале той же полосы статью под названием "Как признается невиновный". Для тех, кто знаком с этими кошмарными делами, вопрос о признаниях ряда руководящих нацистов имеет ключевое значение. Ценность признаний, полученных с применением крайних мер принуждения, должна быть поставлена под сомнение. Мы узнаем из этой статьи, что группа по изучению проблемы смертной казни во главе с депутатом от РПР Пьером Ба решила заслушать ряд важных свидетелей, таких как Жиль Перро, монсиньор Фоше, епископ Труа, и аббат П. Туля. Жиль Перро указывает на ненадежность свидетельств, а как признается невиновный, он показывает на примере Артура Лондона. Я процитирую конец этого текста: "Свидетельства не более надежны, чем признания. Выводы, полученные в результате точных опытов группой исследователей из Колумбийского университета, поразительны. До сих пор мы думали, что человеческий глаз действует как фотоаппарат, а память проявляет пленку более или менее полно, но верно. В действительности не только память, но и зрение работают выборочно. Глаз видит то, что он ожидает увидеть, что он хочет увидеть, что кажется ему логичным". Университетским ученым это знать не обязательно. Но перенесем их выводы из судебной плоскости в плоскость исторических событий. Что скажет г-н Бадентер?
Утомительно описывать реакцию прессы в целом на это дело. Было только осуждение и возмущение, но никакой информации, никакой стихийной дискуссии. Только Фориссон своими письмами в "Монд" каждый раз отбивал мяч.
Первое письмо от 16 декабря 1978 г.:
"Не вздумайте отрицать! За то, что я, как Поль Рассинье и два десятка других авторов-ревизионистов, отрицаю существование гитлеровских "газовых камер", высшие университетские инстанции уже четыре года клеймят меня как "нациста", "сумасшедшего", "Савонаролу", "иезуита" и вообще как вредную личность. А до 1974 г. меня столь же официально величали "блестящим профессором", "очень оригинальным исследователем", "исключительной личностью", преподавателем с "замечательными интеллектуальными и педагогическими качествами"; мои публикации "наделали много шума", а моя защита в Сорбонне была признана "блестящей".
16 ноября 1974 г. одна газета, получив интервью у г-на Бернаде (президента моего университета), опубликовала отвратительную ложь обо мне в предисловии к монтажу из "заявлений", сделанных мною по поводу лжи о "газовых камерах". Г-н Бернаде немедленно распространил эту статью, сопроводив ее призывом к коллегам писать протесты против моих заявлений. Сам он, со своей стороны, заявил другой газете, что у меня, очевидно, "поехала крыша", и он не может больше обеспечивать мою безопасность. В коммюнике и на пресс-конференции он осудил "скандальный характер" моих утверждений, которые якобы "не основываются ни на каком серьезном фундаменте и не заслуживают ничего, кроме презрения".
Г-н Бернаде и ректор заставили меня прекратить мою преподавательскую деятельность. Ни тот, ни другой меня об этом не предупредили, и я попал в настоящую ловушку. Посторонние лица врывались в мой кабинет. Г-н Бернаде был на месте и знал, что я тоже на месте и что в университет ворвалась группа возбужденных людей, но ничего не предпринял. Меня оскорбляли, преследовали в коридорах и на выходе, а на улице избили. Затем последовало новое нападение на меня и на одного из моих студентов. Три года я вел семинар, но теперь больше не мог его продолжать, потому что, согласно официальной формулировке, я никогда ничего не опубликовал в своей жизни якобы "по моему собственному признанию". Чтобы обосновать это обвинение, Бернаде вырвал из контекста фразу из моего письма, в котором я выражал свое удивление по поводу того, что меня объявляют "нацистом", тогда как я никогда не опубликовал ничего, что заставило бы в это поверить (письмо от 12 декабря 1975 г.). Это удивительное обвинение было потом повторено министром и Государственным Советом, хотя список моих публикаций прилагался к моему досье. Я не буду здесь вступать в спор с г-ном Бернаде и указывать на другие грубые неточности, уловки и умолчания в его письме. Я жду публичной дискуссии на тему, которую явно избегают: тему о "газовых камерах". Я уже 4 года прошу "Монд" опубликовать, наконец, мои две страницы "Слухи об Освенциме". Время пришло".
И "Монд" опубликовал этот материал 29 декабря 1978 г. Дискуссия началась.
Проблема газовых камер и слухи об Освенциме
Никто не оспаривает, что в некоторых немецких лагерях использовались крематории. Частые во время войны эпидемии по всей Европе требовали кремации трупов людей, умерших от тифа.
Оспаривается существование газовых камер как орудия убийства людей, и с 1945 г. все громче. СМИ не могут больше игнорировать эту тему.
В 1945 г. официальная историческая наука утверждала, что "газовые камеры" действовали как в бывшем Рейхе, так и в Австрии, как в Эльзасе, так и в Польше. В 1960 г., 15 лет спустя, она пересмотрела свое мнение: "газовые камеры" действовали, прежде всего (?) только в Польше (заявление д-ра Мартина Брошата, директора института современной истории в Мюнхене", "Ди Цайт", 19 августа 1960 г.). Это потрясающее заявление превратило в ничто тысячи "свидетельств" и "доказательств" убийств в газовых камерах в Ораниенбурге, Бухенвальде, Берген-Бельзене, Дахау, Равенсбрюке и Маутхаузене. Перед английскими и французскими судами начальники лагеря в Равенсбрюке (Зурен, Шварцхубер, д-р Трайте) признавали, что в лагере была "газовая камера" и даже описывали в смутных выражениях ее действие. По тому же сценарию признавались Цирайс из Маутхаузена и Крамер из Штрутхофа. После смерти виновных обнаружилось, что в этих лагерях никого не убивали в газовых камерах. Вот насколько ненадежны свидетельства и признания!
"Газовые камеры" в Польше ничуть не более реальны, в конце концов придется признать и это. Большинство информации по этому вопросу мы получили от польских и советских судов (см., например, ошеломляющие признания Р. Гесса, коменданта Освенцима).
Сегодняшний посетитель Освенцима или Майданека видит, что т. н. газовые камеры это сооружения, использование которых для убийства людей газом стало бы катастрофой для исполнителей и их окружения. Коллективное убийство газом, если предположить, что таковые имели место, нельзя сравнивать с самоубийством при помощи газа или случайной гибелью от газа. Чтобы убить газом одного заключенного, связанного по рукам и ногам, американцы используют газ сложного состава на ограниченном пространстве, откуда газ потом отсасывается для нейтрализации. Как же можно было, например, в Освенциме удерживать две или даже три тысячи людей на площади 210 кв. м., осыпать их гранулами сильного инсектицида Циклон Б, а сразу же после смерти жертв использовать без противогазов в помещении, насыщенном синильной кислотой, команду для удаления трупов, пропитанных той же кислотой? Малоизвестные документы (фотографии из музея Освенцима, нег. 519 и 6228 и документы Нюрнбергского трибунала NI-9098 и NI-992) показывают:
