сопки Заозерную и Безымянную, открывающие обзор на Посьетский залив, то от наркома обороны Ворошилова поступил приказ: «Смести и уничтожить интервентов!». Но вместо того чтобы как прежде у Тобольска, на Перекопе, у Волочаевки и на КВЖД волнами, не считаясь с потерями, до полной победы бросить Особую краснознаменную на штурм японских позиций, Блюхер «подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан... в тайне от находившихся в это время в Хабаровске заместителя наркома обороны начальника политуправления Красной армии Мехлиса и заместителя наркома внутренних дел Фриновского и без участия начальника погранучастка провел расследование причин инцидента». Созданная таким подозрительным порядком комиссия обнаружила «нарушение» нашими пограничниками маньчжурской границы на три метра и, следовательно, «установила нашу “виновность” в возникновении конфликта у озера Хасан».
После бегства за границу на участке 59-го Посьетского погранотряда 13 июня 1938 года начальника УНКВД Дальневосточного края комиссара госбезопасности 2-го ранга Генриха Люшкова Блюхер решился–таки противопоставить армию всесильному НКВД. Но к тому времени войска уже были ослаблены арестами командного состава: из окружения Блюхера, как «вредители и шпионы», исчезли его соратники: начальник штаба ОКДВА Михаил Сангурский, помощник командующего ОКДВА по ВВС Альберт Лапин, начальник Хабаровского гарнизона Михаил Калмыков, командир корпуса Яков Покус, военный прокурор ОКДВА Вильгельм Малкис, редактор армейской газеты «Тревога» Лев Мирин, командующий Тихоокеанским флотом Михаил Викторов...
В Тюмени в Перекопском переулке опустел дом командиров 65-й стрелковой дивизии: по вымышленным обвинениям расстреляли комбрига Гаврюшенко, его заместителя полковника Белозерова-Гладышева, начальника политотдела батальонного комиссара Миловидова, командиров стрелковых полков и танкового батальона.
Побег Люшкова и исчезновение наркома внутренних дел Украины Успенского (позднее выяснилось, что он скрылся, имитировав утопление в Днепре) подкосили авторитет «главного чекиста» Ежова в глазах Сталина. Он больше не полагался на него в борьбе с «врагами народа». Но нерешительность Блюхера в конфликте с японцами его разочаровала. 1 августа Сталин вызвал маршала к прямому проводу.
– Скажите, товарищ Блюхер, честно, есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами. Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту...
Мне непонятна ваша боязнь задеть бомбежкой корейское население, а также боязнь, что авиация не сможет выполнить своего долга ввиду тумана. Кто это вам запретил в условиях военной стычки с японцами не задевать корейское население? Какое вам дело до корейцев, если наших людей пачками бьют японцы? Что значит какая-то облачность для большевистской авиации, если она хочет действительно отстоять честь своей Родины? Жду ответа.
Только к полудню 11 августа высоты Заозерная и Безымянная были освобождены. Страну оповестили, что масштабное столкновение закончилось полной победой Красной армии над зарвавшимися самураями. Победа была отмечена массовыми награждениями: 40-я и 32-я стрелковые дивизии и Посьетский погранотряд удостоены орденов Ленина и Красного Знамени, 26 бойцов и командиров стали Героями Советского Союза, 6500 получили различные ордена и медали. Наградой обошли только Блюхера.
Сталин знал, что события на Хасане выявили слабую боевую подготовку войск Дальневосточного краснознаменного фронта (гак теперь называлась бывшая ОКДВА). Конфликт действительно произошел по вине советской стороны и едва не привел к настоящей войне с Японией. Но ответственность за все происшедшее, включая ситуацию бегства к японцам чекиста–дальневосточника Люшкова, стараниями его лубянского шефа Ежова при содействии Мехлиса и наркома Ворошилова возложили на Блюхера. Его вызвали в Москву, устроили суровый разнос на заседании Политбюро, отстранили от командования войсками Дальневосточного краснознаменного фронта и предложили отдохнуть в Сочи на даче Ворошилова в чудесном местечке под названием «Бочаров ручей». Здесь маршал был арестован 22 октября 1938 года по ордеру, подписанному Ежовым с санкции Сталина. За день до очередной годовщины Великого Октября после избиений Блюхер подписал показания о своем участии в антисоветском заговоре, а 9 ноября скончался. Официальный диагноз гласил, что «смерть наступила от закупорки легочной артерии тромбом, образовавшимся в верхах таза...». Но допрошенная в 1956 году врач Лефортовской больницы Розенблюм показала: «Я осматривала Василия Константиновича Блюхера. Все лицо у него было в сплошных синяках. Затем я обнаружила кровоизлияние в склеру глаза. Она была переполнена кровью. Кто определил причину его смерти, я не знаю. Как и не знаю, кто выдал следствию справку о смерти».
В рапорте младший лейтенант госбезопасности Головлев отметил, что «один или два раза на день арестованный № 11 мне сказал, что в эти дни (он подразумевал октябрьский праздник) ему стало не по себе, когда слышал с улиц музыку и шум...».
Ни в Москве, ни в Тюмени – нигде не несли на демонстрациях портреты Блюхера. Имя маршала, ставшего арестантом № 11, вычеркнули из учебников истории, а его улицы назвали в честь новых героев. Блюхеровский кинотеатр в Ишиме простоял без названия до 1949 года, когда его назвали именем 30-летия ВЛКСМ.
Победители или побежденные
Бывших жен Блюхера – Покровскую и Кольчугину – расстреляли. Последняя супруга Безверхова, отсидев пять лет в лагере и десять лет в ссылке в Казахстане, все-таки дожила до XX съезда КПСС и своей реабилитации. Всех детей Блюхера, включая пятилетнюю Вапру и восьмимесячного Василина (от брака с Безверховой), разбросали по специальным сиротским домам.
Улицу Блюхера в заречной части Тюмени переименовали в улицу разбившегося 15 декабря 1938 года во время испытательного полета знаменитого советского летчика Валерия Павловича Чкалова.
Когда 17 ноября 1938 года Совнарком и ЦК приняли постановление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», означавшее прекращение массового террора и увольнение Ежова из НКВД с щадящей формулировкой: «по состоянию здоровья» (его арестовали 10 апреля 1939-го, а расстреляли 4 февраля 1940-го), Сталин предложил Чкалову занять освободившееся на Лубянке место наркома. Тот отказался. И для тех, кто близко знал аса № 1, внезапный отказ мотора его самолета И-180 не стал неожиданностью.
Именем трагически погибшего летчика Чкалова, которого, как и Блюхера, боготворила страна, Сталин изгнал из топонимики любые напоминания о маршале. Оренбург, откуда началось полководческое восхождение Блюхера, назвали Чкаловым (ныне снова Оренбург). Остров Удд на Дальнем Востоке в Татарском проливе недалеко от устья Амура, где в июле 1936-го была совершена вынужденная посадка самолета АНТ-25 на маршруте Москва–Петропавловск–Камчатский, стал называться Чкаловским (тогда на этот остров вместе со спасателями прибыл сам командующий ОКДВА).
