а). Исследовать природные богатства Шпицбергенского архипелага и принять первоначальные меры в целях возможности использования их в будущем русскими предпринимателями и промышленниками;
б). Ознакомиться, возможно ближе, с характером и размерами существующих на Шпицбергене иностранных промышленных предприятий. Основное внимание экспедиции было нацелено на установку максимально возможного количества заявок. Ради достижения этой цели даже допускалось уменьшить или вообще отказаться от геополитических исследований на архипелаге. Правда, при этом экспедиция вновь должна была носить частный характер. И данное положение было отдельно оговорено в записи «Журнала Особого совещания» от 25 марта 1912 года следующим образом; «Экспедиция должна носить обязательный частный характер, и участие в ней правительства должно быть, по возможности, скрыто». Частный характер экспедиции вызывается последним проектом международного соглашения о Шпицбергене, по которому, по инициативе России, Шпицберген должен был стать лишенным владычества какого‑либо правительства, причем предполагается исключить на нем укрепление прав частной собственности. Вместе с «Наставлением» В. Русанову были выданы нотариально заверенные доверенности на заявки от шести доверенных лиц. Эти доверенности имели следующую текст: «Я нижеподписавшийся… настоящим уполномочиваю окончившего естественный факультет Парижского университета сына Орловского купца Владимира Александровича Русанова произвести на каком-либо из побережий Шпицбергенского архипелага в выгодном для того месте заявку от моего имени на промысловый участок земли, отметив его на местности установкою соответствующих знаков». Выходит, еще перед отправкой в экспедицию Русанов имел совершенно конкретные указания, на чьи имена регистрировать заявочные знаки на угленосных участках Шпицбергена.
Весьма примечательным в этой подготовке представляется то, что первым в списке доверителей записался директор Департамента общих дел МВД действительный статский советник Алексей Арбузов, который, как указывалось выше, возглавлял «Особое совещание» по организации экспедиции 1912 года к островам Шпицбергенского архипелага.
Осуществляя подготовку столь ответственной экспедиции, Владимир Русанов проявил себя как опытный и дальновидный руководитель и… политик. Он был убежден, что в дальнейшем плавание не должно было быть расценено как совместная русско–норвежская экспедиция — абсолютно неприемлемая для выполнения поставленных перед российскими исследователями задач. Поэтому, во- первых, местом окончательной подготовки экспедиции он считал только русский порт. В противном случае «мы неизбежно заставим норвежцев думать и говорить в прессе, что как первоначальное, так и окончательное снаряжение нашей экспедиции было выполнено в Норвегии, что едва ли входит в наши интересы».
Во–вторых, он считал, что найти и купить в сжатые сроки подходящее судно и приспособить его для нужд полярной экспедиции значительно труднее, чем зафрахтовать у норвежцев уже готовое судно. Однако делать этого было нельзя ни в коем случае, так как, совершая плавание на судне, зафрахтованном у норвежцев, и с норвежской командой, экспедиция может полностью потерять свой национальный характер. Очень скоро правильность точки зрения Русанова была подтверждена дальнейшими событиями.
Еще до выхода экспедиции в море норвежские газеты стали усердно писать о том, что «устраиваемая на частные средства экспедиция — чисто русская и что снаряжена она будет в Александровске, куда и направляют все заказы». Одновременно в процессе подготовки В. Русанов также проинформировал чиновника особых поручений при МВД Пуришкевича о том, что норвежская пресса пишет об экспедиции очень усердно, называя ее главной целью изучение гидрологии и Баренцева моря Новой Земли.
Подбор необходимого для плавания судна усложнялся тем обстоятельством, что Владимир Александрович хотел обязательно найти судно с механическим двигателем. Но при этом с самого начала он категорически отрицал покупку парового судна, достаточно веско обосновав свою позицию в «Проекте Шпицбергенской экспедиции».
После долгих поисков и разъездов нужное судно было куплено у норвежского промышленника в Олесунне. Это была бывавшая на зверобойном промысле шхуна «Геркулес», постройки 1908 года, ранее испытанная в тяжелых гренландских льдах и позволявшая морякам безопасно заходить в районы со льдами, правда, только в летнее время.
22–метровая промысловая шхуна имела двойную дубовую обшивку, просторные жилые помещения для экспедиции и вместительный трюм более чем на 25 тонн груза. Главным движителем был керосиновый двигатель, позволявший на чистой воде развивать скорость до 5,5 узлов, но судно могло идти и под парусами. Экипаж «Геркулеса» состоял из 10 коренных поморов, которых подбирал лично руководитель экспедиции. Командование над шхуной принял 24–летний капитан Александр Кучин — участник антарктической экспедиции под руководством Руаля Амундсена.
Александр Степанович Кучин — выпускник Архангельского торгово–мореходного училища, потомственный моряк, много плавал на рыболовных судах, хорошо знал Норвегию, еще в 18 лет составил «Малый русско–норвежский словарь», широко известный в те дни. Кроме А. Кучина в состав экспедиции входили: его помощник и соученик по Архангельской мореходке Константин Белов, старший механик Константин Семенов, помощник механика Ф. Быковский, матросы Н. Раивнов, В. Черемных, А. Чукчин. По рекомендации хорошо известного в то время поморского капитана И. Ануфриева главным судовым боцманом стал В. Попов. Экспедицию сопровождали зоолог 3. Сватош и невеста В. Русанова — слушательница медицинского факультета в Сорбонне Жульетта Жан, исполнявшая обязанности судового врача. В экспедиции также принял участие горный инженер Рудольф Самойлович, специально направленный сюда будущим учредителем горно–промышленным товариществом «Грумант», А. Г. Агафелов и Ко», главной задачей работы которого было проведение изысканий угольных залежей в Айс–фиорде (конкретно — в Угольной гавани)[1]. В 1913 году, после своего возвращения из экспедиции, Самойлович издал книгу «Остров Шпицберген и первая русская научно–промысловая экспедиция», в которой назвал имена 10 из 14 ее членов. Фамилии еще трех человек были установлены позднее, а имя четырнадцатого члена команды Русанова было установлено только в 1970–е годы, благодаря работам известного советского полярного исследователя Дмитрия Шпаро.
Почти все участники Шпицбергенской экспедиции первоначально собрались в Архангельске. В Александровск–на–Мурмане (сегодня город Полярный) они прибыли 16 июня 1912 года на пароходе «Ломоносов». Этим же пароходом к месту погрузки было доставлено специальное оборудование и имущество экспедиции, а также запас продовольствия на полтора года.
После прибытия на Шпицберген В. Русанов лично осмотрел берега Айс–фиорда и открыл здесь один из наиболее богатых угленосных районов, названный им в честь русских первооткрывателей — Грумант–Сити. Одновременно Рудольф Самойлович провел подробное обследование угольных залежей в бухтах: Ван–Майен (Колокольный залив), Браганца, Адвент (Спокойная гавань), Имер, Крестовой (Кросс–Бей) и Королевской (Кингс–Бей). Здесь были обнаружены значительные месторождения великолепного угля. Анализы найденного угля, по свидетельству Самойловича, прямо указывали на то, что находка просто создана природой для использования в металлургии.
За полтора месяца работы на архипелаге экспедиция Владимира Русанова провела геологические работы по обследованию более одной тысячи километров прибрежной зоны архипелага. Она же составила карты каменноугольных месторождений с обозначением без малого 30 мест наиболее перспективных месторождений, где были установлены официальные российские столбы–заявки. Это полностью соответствовало фактическому положению дел в угольной промышленности Шпицбергена 1912 года и своевременности реализации российских интересов на архипелаге, где единственной угледобывающей компанией, работа которой в те дни действительно находилась здесь на подъеме, была американская «Арктик–Коул–Компани». Учитывая ажиотаж, развернувшийся вокруг Шпицбергена среди иностранных промышленников (только в течение летнего сезона 1912 года на архипелаге проводили поисковые работы не менее 17 различных экспедиций), России нужно было спешить.
Для дальнейшей изыскательской работы на архипелаге была сооружена русская изба, заложен склад продовольствия и все подготовлено к будущей зимовке. Ведь Русанов планировал вернуться на Шпицберген через год.
Р. Самойлович, один из немногих участников этой экспедиции, вернувшихся в Россию, в 1913 году опубликовал в трех номерах журнала «Известия Архангельского Общества изучения Севера» (№№ 4—6) подробные ее материалы в статье «Остров Шпицберген и первая русская научно–промысловая экспедиция». Фактически это была всего вторая подробная публикация в России о Шпицбергене.
