Забой в республике волов и лошадей руководство страны компенсировало тем, что постоянно увеличивало в республике парк тракторов.
Наличие тракторов в УССР
Но чем можно было компенсировать плохой труд украинских крестьян? Желанием работать не горели ни колхозники, ни единоличники. Только осенью 1931 года неоправданные потери урожая в республике составили 200 миллионов пудов! В ряде районов обмолот зерна предыдущего года продолжался вплоть до марта 1932 г. (!). Многие зажиточные крестьяне «самораскулачились». Они даже пошли в колхозы, правда, заняв там «чиновничьи» места. И уже с осени 1931 года украинское крестьянство начало своеобразную забастовку – «итальянку», как назвал ее позже в письме Шолохову Сталин. Крестьян можно понять, но как понять тех, кто сваливает вину за саботаж на Сталина? Так, на Украине площадь озимых в 31-м году засеяли на 2 млн га меньше, чем в 30-м; еще 0,8 млн га за зиму вымерзло.
Весной 1932 г. крестьяне безобразно провели новую посевную. Причем из предоставленной ЦК ВКП(б) в марте – июне семенной помощи часть зерна была использована в колхозах как продовольствие. А в начале лета в ряде районов выкашивались на корм скоту несозревшие на колхозных полях озимые и выкапывалась для еды еще молодая картошка. Поскольку МТС пока обслуживали не все колхозы, то массовый забой волов вызвал снижение количества пахотных земель, затягивал сев, а затем и вывозку урожая с полей. По данным газеты «Правда», на 15 мая 1932 г. на Украине засеяли лишь 42 % всей посевной площади. К началу уборочной в июле осталось незасеянными более 2,2 млн га яровых, а летом в хозяйствах не проводилась прополка посевов.
Чтобы материально заинтересовать колхозников в сборе урожая, им выдавали натуральный аванс зерном, в размере до 15 % заработанного на трудодень, но это не стимулировало труд. Крестьяне не рвались работать в коллективном хозяйстве в полную силу, а многие вообще не выходили на работу. Предпочитая ей торговлю или побочный заработок. В результате колхозный хлеб погибал в поле от сорняков и осыпания, терялся во время жатвы и транспортировки. При обмолоте часть зерна колхозники «старались пустить в солому и полову», чтобы собрать эти «озадки»; зерно уносили и просто за пазухой.
Впрочем, крали не только в колхозе. В публицистике хрущевского периода «пишущая интеллигенция» с упоением комментировала закон от 7 августа 1932 г., язвительно называя его «законом о трех колосках», она представляла его как меру, направленную против «голодных детей», которые хотели «сварить кашу» из колосьев, собранных на колхозных полях. Конечно, это не более чем вздор нечистоплотных людей. Речь шла о других преступлениях. 20 июля Сталин писал Кагановичу и Молотову: «За последнее время участились: во-первых, хищения грузов на желдортранспорте (расхищают на десятки млн руб.), во-вторых, хищения кооперативного и колхозного имущества. Хищения организуются главным образом кулаками (раскулаченными) и другими антиобщественными элементами… По закону эти господа рассматриваются как обычные воры, получают два-три года тюрьмы (формально!), а на деле через 6–8 месяцев амнистируются. <…>
Терпеть дальше такое положение немыслимо. Предлагаю издать закон (в изъятие или отмену существующих законов), который бы:
а) приравнивал по своему значению железнодорожные грузы, колхозное… и кооперативное имущество – к имуществу государственному;
б) карал за расхищение (воровство) имущества указанных категорий минимум десятью годами заключения, а как правило – смертной казнью;
в) отменил применение амнистии к преступникам таких «профессий». Без этих (и подобных им) драконовских социалистических мер невозможно установить новую общественную дисциплину, а без такой дисциплины – невозможно отстоять и укрепить наш новый строй. <…>
…Если будут возражения против моего предложения об издании закона против расхищения кооперативного и колхозного имущества и грузов на транспорте, – дайте следующее разъяснение.
Капитализм не мог бы разбить феодализм, он не развился бы и не окреп, если бы не объявил принцип частной собственности основой капиталистического общества, если бы он не сделал частную собственность священной собственностью… Социализм не сможет добить и похоронить капиталистические элементы и индивидуально-рваческие привычки, навыки, традиции (служащие основой воровства)… если он не объявит общественную собственность (кооперативную, колхозную, государственную) священной и неприкосновенной».
Вряд ли к этому объяснению требуются комментарии, но напомним, что в благопристойной Англии голодного ребенка судили даже за кражу одной булочки. Впрочем, смысл закона формулировало уже его название: «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной социалистической собственности».
Да, он был суров. За хищение колхозного и кооперативного имущества, хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте закон предусматривал расстрел, а при смягчающих обстоятельствах лишение свободы на срок не ниже 10 лет. Одновременно обуславливались «меры судебной репрессии по делам об охране колхозов и колхозников от насилий и угроз со стороны кулацких элементов» – лишением свободы на срок от 5 до 10 лет. Причем осужденные по этому закону амнистии не подлежали.
Правда, в нем была статья, определяющая наказание и за «мелкие кражи», включая растаскивание колхозного зерна. Согласно статистике НКЮ и ГПУ СССР, за август – январь 1932–1933 гг. его применяли менее чем в 30 % случаев и преимущественно – в отношении колхозного актива (глав колхозов, бухгалтеров, завхозов, весовщиков и т. д.). Но мера наказания была несравнимо меньше.
По данным Верховного суда СССР, на 15 февраля 1933 г. по закону от 7 августа в целом по стране было осуждено 103 тыс. человек. Из них приговорено к высшей мере наказания 6,2 % (более 6 тыс.), к 10 годам лишения свободы 33 %. Из общего числа осужденных 62,4 % приходилось на колхозников, 9,4 % – на работников совхозов и 5,8 % – на единоличников. На самом деле преступлений было значительно больше. Так, с 7 по 17 августа 1932 года газета «Правда» организовала на Украине рейд по борьбе с кражами зерна; в нем приняли участие 100 тысяч «ударников печати». Позже, 4 января 1933 г., в письме участника рейда из колхоза «Новая жизнь» Артемовского района так описывалась сельская страда:
«Во время уборочной кампании и обмолота воцарились полнейший кавардак и беспорядок. Бригады распались, в поле выходил – кто хотел, работа организована не была. Работу игнорировали, хлеб осыпался. Разворовывание пошло вовсю, днем и ночью с поля возили на глазах у всех, растаскивали колхозный хлеб. Учета не было. Какой был урожай, по сей день неизвестно. Хлебозаготовки колхоз выполнил на 5 процентов!» Воровство зерна на Украине было повсеместным, и власть ничего не могла поделать с этой, почти общенациональной привычкой; она была бессильна.
Председатель ВУЦИК ССР Г. Петровский, обследовавший состояние дел в колхозах, писал в записке ЦК КП(б)У в декабре 1932 года: «По Донецкой области имеет место широкий саботаж по обмолоту, хлебозаготовкам и особенно массовые кражи хлеба почти в каждом селе и колхозе. Особенно резко это явление отмечается в селе Пески, где кулацкое влияние так сильно сказалось, что огромное количество хлеба при обмолоте было пущено в озадки, в полову». Впрочем, и в 1931 году потери урожая от плохой уборки и массовых краж были огромны. На партконференции в июле 1932 года Косиор оценил их в 120–150 млн пудов, а Скрипник – до 200 млн. Это составляло до половины годового плана хлебозаготовок республики!
В новом году – все повторялось. Озабоченные состоянием дел в республике, 16 августа Сталин и Молотов направили телеграмму (для Политбюро) Кагановичу: «Ввиду тяжелого положения на Украине считаем совершенно необходимым срочное привлечение войск как к уборочной, так и прополочной работе». И в конце августа на Украине в помощь колхозникам были брошены воинские части. Однако, несмотря на привлечение к работе армии, интенсивность уборки и обмолота урожая 1932 была крайне низкой. Зато в колхозах господствовала подлинная «демократия» – так любимая каждой украинской душе. Воровство процветало во всех видах и формах. В нем широко было задействовано руководство колхозов и люди, связанные с колхозными чиновниками родственными связями. Это влекло непропорциональное перераспределение продовольствия между колхозниками, имевшими большое количество трудодней, в пользу членов семей административного аппарата и их родственников.
Царившее в селах воровство не лучшим образом стимулировало труд рядовых колхозников. Поэтому во многих районах Украины уборочная кампания прошла не только неэффективно, но и с большим запозданием. Кроме того, на полях не проводилось скирдование. В результате не убранный колос зерна обсыпался, а использование лобогреек без зерноуловителей приводило к большим потерям[29]. Вместе с тем, в основной массе колхозов проводилась поспешная выдача натуральных авансов, значительно превышающих нормы, а во время работ щедро устанавливались завышенные пайки общественного питания. Не рассчитывая на трудодни, остальное «самообеспечение» в массовом порядке колхозники добирали ворованным зерном.
