Пусть Босха дикие тельца
За жизнь цепляются капризно.
Любовь — убыточное воль.
К чему убогие касанья?
Красавец, в первое свиданье
Пожрать лицо твое позволь!
* * *
Любить Аврору и Рейхстаг,
Топор и бритву в кокаине,
И свастику, и красный флаг,
И Гитлера, и Муссолини.
Расстрельных списков верный ритм.
Их слог, заученный украдкой.
Их ясность бодрая, как гимн
Твоей Империи Порядка.
Костры для книг и для икон,
И для низверженных кумиров.
И горький яд для тех, кто вон
Стремится прочь из дряни мира,
Кто не приемлет тлю людей
И божества дурную волю,
И кто природу злых вещей
Осознавать не в силах боле.
Ведь мир — не сонный теремок,
И не Освенцим в Луна-парке.
Его отец, хозяин, бог
Дурные раздает подарки.
Герой не должен умереть,
Не устранив основы жизни.
Все следует преодолеть,
Уйдя в прозрачную Отчизну,
В свою Империю Пустот,
В метафизические морги,
Где человеческого бога
Косматый хаос разорвет.
Ну а пока точи свой нож
И заряжай свою винтовку.
Пусть трупы, падая неловко,
Тебе мешают. Ну и что ж?
И будет грохот и потоп,
И хохот полного распада,
И вихрь сдует толпы стада,
И пылью станет стадо толп.
И хищный ветер дует в щель.
Трещат скелеты хрупких зданий.
Пустая ясность, суть вещей,
Она нас больше не обманет.
Олег Бородкин АНГЕЛ С КАСТЕТОМ
* * *
прикосновение к прекрасному опасно.
тем более в осенние часы,
когда у многих с вечностью борцов
глаза и зубы выпасть норовят.
я сам люблю округлый женский зад
шершавою ладонью приласкать,
что связано с минутным облегченьем.
хоть на Руси избыток красоты,
тут нечем утолить мою печаль.
да впрочем, утолять её не надо.
кто я такой без этих тайных уз?!
почти кастрат,
почти интеллигент,
чья участь разложенье и упадок.
1999 г.
* * *
испорченное лето. и разбиты
надежды на бескровный дел исход.
с небес уже сошло двенадцать вод…
что делать мне с пропавшим аппетитом?
и жёны на меня теперь сердиты,
и в рот не лезет с маслом бутерброд,
и под ногами путается сброд,
и местной вид не радует элиты.
и невозможно что-нибудь читать:
откроешь и тотчас закроешь книгу.
сподручней баню книгами топить.
от нашей жизни трудно не устать.
на службе скучно мне держать интригу.
и даже водку надоело пить.
август 2000 г.
* * *
опять зачем-то гадко на душе…
растрачено бездарно это лето
на шум дождя, на слухи и приметы,
на кваканье лягушек в камыше.
и вот в любимом друге-алкаше
я вижу лишь безумного скелета.
я слушаю ненужные советы,
чреватые огромной буквой «жэ».
уходит время, как моча в песок,
как деньги между пальцами у шлюхи.
я бормочу какие-то стихи
и так же машинально тру висок.
дурацкая привычка быть не в духе,
житейской наглотавшись чепухи.
август 2000 г.
* * *
машина, скрежеща, но всё же мчится,
хотя давно рассыпаться должна…
жизнь осенью опасна и сложна.
от огорчений некогда лечиться.
с тобою может всякое случиться.
нам грязь вокруг, увы, ещё нужна.
и наша брань тут больше чем слышна.
тут бранью очень просто отличиться.
ты видишь перед носом дулю с маком
и пьёшь различной тяжести вино.
шлёт кто-то поцелуй тебе вдогонку.
невдалеке кого-то ставят раком.
и крутится такое вот кино,
пока не зажуёт устройство плёнку.
сентябрь 2000 г.
* * *
я сплю, но иногда могу проснуться
и злобно отчебучить что-нибудь:
спалить наш лифт в подъезде, выпить ртуть,
съесть несколько гвоздей и не загнуться.
могу в конце концов совсем свихнуться
и тёщу укусить в большую грудь.
могу аванс начальнику вернуть
и дико, саблезубо усмехнуться.
а перед тем, как впасть в анабиоз,
поймать и долго бить мотоциклиста
(им всё равно здоровья не сберечь).
итак, вы задаёте мне вопрос.
и шлю я вам в ответ привет садиста.
пока. до новых виртуальных встреч.
сентябрь 2000 г.
* * *
простой, но ёмкой сталинской цитатой
сегодня никого не вгонишь в дрожь.
я осенью ценю чужую ложь
и уши не закладываю ватой.
октябрьские напялив маскхалаты,
на улице, кусачие как вошь,
сограждане выпрашивают грош.
они умом довольно небогаты.
а народившейся буржуазии
понятен лишь один язык свинца.
их киллеры дырявят иногда.
мне в нашей полоумной Евразии
придётся жить до самого конца.
хоть пользы в этом меньше, чем вреда.
октябрь 2000 г.
* * *
скорей бы, что ли, сделалась зима
и снегом занесло мечты поэта
открыть свой небольшой публичный дом
в кривых арбатских переулках где-то.
зачем-то лезут в голову стихи
и жгут мозги как щупальца медузы,
как виды беззащитных женских ног…
не знаю, люди мы или французы.
не знаю, люди мы или грибы…
а то вдруг на Смоленке встретишь чёрта.
с какой-то стати хочется зимы,
хотя зима в Москве второго сорта.
и лезет, лезет в голову мура.
бодаться с мелким бесом суицида
вошло в привычку гения, зато
он скромен, не показывает вида.
сказать по правде, грёбаная жизнь
нам всем, по ней влачащимся, любезна.
депрессия — и та есть Божий дар.
роптать и злобно кашлять бесполезно.
