— Вас передвинули по эфирной сетке на час вверх. По идее добавится аудитория, значит, придется шутить еще осторожнее. Появятся новые флажки, обозначающие запретные зоны.
— Сейчас многие решат, что после авиационной темы мы с вами заговорили о рыболовстве или охоте… Знаете, некоторые мои знакомые жаловались, что не досиживали до эфира и смотрели программу в записи в Интернете. Надеюсь, теперь не заснут. Что касается флажков, давно выработал правило: чем больше их, тем хитрее маневр. У нас ведь в стране живут уникальные волки: ставят флажки сами себе.
— А вы, Иван, какой породы будете?
— Помесь. Папа — волк, мама — легавая. То ли убегать, то ли гнаться… Самое интересное — ходить по грани. В советскую эпоху существовала реальная цензура, но не считать же всех, кто работал на телевидении или выходил на эстрадные подмостки, подпевалами режима? И дело не в сравнении того времени с нынешним. Они разные. Чем именно, не скажу, поскольку поставил перед собой флажок. И рад бы пожаловаться, мол, что же вы творите, ироды! Не на что. Понимаете, шутка может быть смешной или нет. Все! Не имеет значения, о президенте она или о стрекозе. Тем более, судя по последним событиям, они скоро встретятся…
Мне было бы интересно поговорить с политиком на отвлеченные темы, понять, что он за человек. Если речь зайдет о его профессиональной сфере, быстро посыплюсь. Сдадут нервы, не умею быть совсем серьезным. Да и наше шоу — не та трибуна, где это можно делать.
— Но у вас периодически появляется возможность наблюдать вблизи сильных мира сего.
— Имеете в виду «У Лидии Петровны юбилей, а ее сын случайно работает сенатором»? Никогда не использую такие ситуации, чтобы пригласить гостя в программу. Я тут встретился с Алексеем Кудриным…
— На корпоративе?
— Скажем так… в неформальной обстановке. Было приятно, когда Алексей Леонидович улыбался мне. Я отвечал тем же. И что? Хватать его за рукав: «Ах, приходите в мой эфир?» Так не принято. Знаю, Анатолий Чубайс любит играть в пинг-понг. С удовольствием сразился бы с Анатолием Борисовичем в нашей студии. Могу раскрыть небольшую военную тайну, зная, что это останется между нами, читателями журнала и теми, кто украдет информацию в Интернете, выдав за свою. В день написания всероссийского диктанта по русскому языку мы звали тогдашнего министра образования Андрея Фурсенко, и я писал бы диктант с ним на пару. Даю руку на отсечение: сделал бы больше ошибок, поскольку не очень грамотно пишу. Но Андрей Александрович отказался, о чем, возможно, когда-нибудь пожалеет.
— У вас есть шанс отыграться на сменщике Фурсенко.
— С радостью! Хочу познакомиться с новым министром связи и расспросить человека, которому недавно исполнилось тридцать, о том, что может интересовать мое поколение. А это в основном вопросы обустройства и быта. Он уже министр, а моложе меня. Ведь любопытно, как строилась его карьера… Ситуация простая: во многих странах мира политики всеми силами стараются показать, как они похожи на народ, чтобы этот народ больше их любил или хотя бы лучше относился. Кстати, с нового сезона хотим, чтобы часть вопросов гостям — не только политикам! — задавали зрители через Twitter. Меня это только радует. Есть возможность…
— …отдохнуть?
— Хорошо выглядеть на фоне глупости, предложенной другим.
— Слышал, по количеству подписчиков ваш Twitter уступает лишь медведевскому и дистанция стремительно сокращается.
— Так отвечу: чем ниже Дмитрий Анатольевич будет опускаться по карьерной лестнице, тем больше у меня шансов его догнать. На посту президента он был недосягаем. Сегодня состязаться уже проще.
— Максим Виторган рассказал, что некоторым его товарищам из мира искусства предлагали завести Twitter и от их имени размещать там сообщения с реакцией на знаковые события. Проще говоря, сдать имя в аренду. За деньги.
— В нашей стране такая традиция: рассказывать что-нибудь о других. Еще лучше говорить не в глаза, а за спиной… Это, заметьте, всегда получается комплиментарно.
— Но к вам с коммерческими предложениями по части твиттов обращались?
— Спрашивали, не могу ли написать в чьих-то интересах.
— И вы?..
— Категорический отказ!
— В сумме не сошлись?
— Предлагали смешные деньги!
— А если бы сулили достойные вашего имени?
— Не уверен. Мне кажется, все сразу почувствуют, если буду писать-писать, а потом вдруг: «Покупайте колготки такой-то марки!» Несерьезно…
— Или о «пуськах»: «Посадили — так им и надо!»
— А-а, вы о такого рода предложениях? Нет, политически ангажировать меня не пытались.
— Привлечь к избирательной кампании кандидатов в президенты тоже?
— Всегда видно, когда люди от души поддерживают того или иного политика. Не стал бы агитировать ни за кого, поскольку будет заметна доля моей искренности. Это как банки рекламировать. Ведь люди понесут туда трудовые рубли. Поэтому если уж ввязываться в подобные истории, то за очень большие деньги. К съемкам в рекламе отношусь нормально, не вижу ничего зазорного. Главное — творчески разнообразить процесс. Обязательно участвую в придумывании сюжетов для роликов. А в Twitter пишу бескорыстно. Недалекий пример, в смысле — близкий. Посмотрел картину Дуни Смирновой «Кококо», ко-ко-которая мне невероятно понравилась. Давно не получал такого удовольствия от отечественного кино, где, на мой взгляд, сложилось все. Тут же захотел поделиться радостью и написал в Twitter в надежде, что хотя бы несколько человек учтут мое мнение и сходят на «Кококо».
— Вы ведь и сами участвуете в театральных и кинопроектах.
— Пока нахожу силы и продолжаю играть в спектакле Театра Пушкина.
— С характерным названием «Бешеные деньги»…
— …по чудесному произведению Островского в постановке Козака. Это последняя работа Романа, он умер через несколько дней после премьеры... «Бешеные деньги» (не пропустите кавычки) — очень важная для меня история. Поздние институты, колоссальный опыт, знакомство с замечательными актерами, часть которых стала моими близкими друзьями. Играть получается редко, но в этом сезоне спектакль останется в репертуаре.
— Ну да, публике интересно вблизи посмотреть на известную медиаперсону.
— От этого никуда не деться! Мы тоже, приезжая за границу и замечая знакомое лицо на афише, думаем: не сходить ли на спектакль? В Лондоне я даже потянулся за кошельком, чтобы купить билеты на постановку с Дэвидом Суше, исполнителем роли Пуаро в одноименном телесериале, но вспомнил, что прилетел в британскую столицу на Олимпиаду, а в гетрах и бутсах в театр не пускают… Да, часть зрителей идет на ведущего «Смака», но я не могу предоставить им того, что они ждут. Дело в ином: зал после антракта почти не пустеет, публики остается приблизительно столько же. Я каждый раз пересчитываю.
— Тем не менее ваш сценический партнер Николай Фоменко ушел из спектакля...
— Зато плотно вошел в мою жизнь. Послушайте, кто озвучивал проморолики Первого канала о «Вечернем Урганте», и все поймете. Я влился в компанию друзей Козака: Михаил Ширвиндт, Денис Евстигнеев, Игорь Золотовицкий… Они радушно меня приняли.
— Но вы там меньшой.
— В смысле: «Кто пойдет за алкоголем?» У нас так вопрос не ставится. Ребята вполне резвые, сами справляются. В конце концов, у меня есть друзья и постарше. Например, Владимир Владимирович. Познер, разумеется. Тот еще зубр… Что касается кино, регулярно отказываюсь от предложений, поступающих мне, как и любому другому лицу из телевизора. Да и к ролям, в которых снялся, отношусь без особого трепета. Точнее, процесс мне нравится гораздо больше, чем результат. Может, когда-нибудь попробую себя в режиссуре или продюсировании, хотя отпугивает рутина. Люблю, чтобы все быстро происходило: раз — и уже на экране. В отличие от ТВ кинопроцесс более длительный, и тут мне пока нечем похвастаться.
— Но за «Высоцкого» вас даже каким-то призом наградили.
— Не пытайтесь вогнать в краску… Правда, этим летом я вынужденно ответил нет на очень лестное приглашение.
— Неужели Голливуд?
— Круче! Киностудия Довженко… И режиссер замечательный, с удовольствием поработал бы с ним, и роль интересная, и проект многообещающий, но приходится чем-то жертвовать. Увы, не хватает времени.
— Для пения под гитару в клубах его находите?
— По-моему, вы меня с кем-то путаете.
— Я об удивительно похожем на вас человеке с усами. Его афишами вся Москва обклеена.
— Возмутительная ситуация! Уже устал отвечать на звонки знакомых, мол, не ты ли на плакатах? Нашли двойника, дали ему мою фамилию… Ладно мою! Народной артистки Нины Ургант, снимавшейся в фильме «Белорусский вокзал»! У людей не осталось ничего святого. Это выходит за рамки добра и зла! Пожинаю плоды собственной беспечности. Надо было идти в Авторское общество к Владимиру Матецкому и регистрировать права на использование слова «Ургант».
