Так рождались в Твери идеологические основы будущей России.
Здесь же рождались и её первые символы: в 1285-й, в год первого явления преяславско-московско-тверского союза на сцене истории, «заложена бысть на Твери церковь камена благоверным князем Михаилом Ярославичем и материю его княгинею Оксиньею и преподобным епископом Семеном» [Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18]. Это был ПЕРВЫЙ каменный храм, построенный в Северной Руси после Батыева нашествия, и этим все сказано. Завершение строительства Спасо-Преображенского храма, состоявшееся в 1290 г. уже при втором тверском епископе Андрее, превратило на некоторое время Тверь в духовную и культурную столицу Северо-Восточной Руси. Михаил Ярославич и его родное княжество находились в 1312 г. на вершине своего подъема. Впереди была полоса злых и удивительных случайностей.
3. Михаил Ярославич, Дмитрий Михайлович, Александр Михайлович: Шаг в вечность
К 1312 г. Тверь вполне успешно нащупала те основные принципы внешней и внутренней политики, что обеспечили в XIV–XV вв. возникновение «Русского национального государства».
И именно с начала 10-х гг. медленно и незаметно началось движение к падению Твери. Первым звонком стал кризис во взаимоотношениях с митрополитом Киевским и всея Руси, неизбежный после провала дерзкой попытки поставить на этот стол «своего» человека Геронтия [http://people.pwf.cam.ac.uk/jrhll/petrmetpar.doc]. А борьба Михаила Ярославича против митрополита Петра Ратского, назначенного в Царьграде вместо Геронтия, привела к очень опасному для Твери результату:
«По времени же пакы зависти делатель враг завистию подьходить Аньдреа, епископа суща Тиферьскаго… поостривыиа язык свой глаголати на праведнаго [митрополита Петра] безаконие. И съплитает ложнаа и хулна словеса, и посылаеть в Царьствующий град к святейшому и блаженому патриарху Афанасию»… «Митрополит Петр созва на Переславль собор велий, быша ту всии епископи, игумены, попы… и от патриарха Афанасия клирок ученый. И многу прения бывшу, и едва преосвячёный Петр… от божественного писания и помосчию и заступлением князя Ивана Даниловича преодоле…» [Житие митрополита Петра // Татищев В. Н. История Российская. М.-Л., 1965. Т. 5. С. 72.].
Митрополит Петр заключил (возможно, что и поневоле) союз с Москвой.
Следующий серьезный удар Михаилу Тверскому судьба нанесла в Новгороде. В 1314–1315 гг. все тот же Юрий Московский, пользуясь серьезными антитверскими настроениями в Новгороде и долгим пребыванием Михаила в Орде, занял город на Волхове вместе со своим младшим братом Афанасием. Это новое покушение Юрия на права великого князя привело к тому, что он был вызван ханом в Орду и 15 марта 1315 г. выехал из Новгорода. С Юрием отправились и его сторонники из числа местных бояр, очевидно, рассчитывавшие добыть в Орде для московского князя ярлык на новгородское княжение, а при удачном стечении обстоятельств — и на владимирский стол. Между Михаилом и Юрием в Орде «бывши пре велице». Хан Узбек, сменивший в 1312 г. Тохту, относительно лояльного к Михаилу, все же принял решение в пользу Твери: осенью 1315 г. великий князь после двухлетнего пребывания в Орде пришел на Русь в сопровождении посла Таитемера, возглавлявшего сильный татарский отряд. Как обычно, ордынский посол «много зла учини в Руской земле» [Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 88]. Однако простого явления посла народу для смирения врагов было уже недостаточно — навстречу Михаилу к Торжку, южному новгородскому пригороду, выступил Афанасий Данилович «с новгородскыми бояры без черных людей» [Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. 10. С. 179]. И 10 февраля 1316 г. Михаил с Таитемером продемонстрировали всю силу тверской власти:
«бысть сеча зла и створися немало зла избиша много добрых муж и бояр новгородскых… а иных новгородцев и новоторжцев Бог весть; а инии останок вбегоша в город и затворишася в городе с князем Афанасием» [Новгородская первая летопись (НПЛ). ПСРЛ. Т. 3. С. 94; т. 5. С. 187].
Начались переговоры с осажденным Торжком, и в ходе этих переговоров, получив в виде контрибуции «пять тысящь гривенок серебра», Михаил призвал к себе «по миру» Афанасия и новгородских бояр, захватил их и отправил в Тверь в качестве заложников. Новгородцы были вынуждены принять к себе посадников Михаила и обязались выплатить за заложников уже 12 тысяч гривен, множество ремесленников из Торжка были выведены в Тверь без возврата [НПЛ. С. 94–95; ПСРЛ. Т. 15, вып. 1, стлб. 36]. Точно такие же методы ведения переговоров, равно как и решения «новгородской проблемы» будут в будущем применять московские родственники Михаила Ярославича. Однако в начале XIV в. Новгород Великий к таким подходцам великого князя еще не был готов — и уже в 1316 г. новгородцы вновь выступили против Михаила Ярославича, доброхоты князя тверского и владимирского полетели в Волхов. В ответ Михаил попытался повторить «со всей землею Низовскою» поход Александра Ярославича (и, быть может, предвосхитить новгородские походы великих князей московских). Но «логистические» проблемы заставили Михаила остановиться под селом Устыни на Ловати, в 50 верстах от Новгорода, а обратный путь обошелся великокняжескому войску дороже, чем иное поражение:
«Князь же Михайло не дошед города ста в Устьянех; и тако мира не возмя поиде прочь не успев ничтоже… и заблудиша во озерех в болотех; и начаша измирати гладом и ядяху конину а инии с щитов кожу сдирающее ядяху…» [ПСРЛ. Т. 3 НПЛ. С. 95].
А на следующий год ситуация коренным образом изменилась. Юрий Московский, с 1315 г. находившейся в Орде на положении то ли просителя, то ли вызванного на ковер в ЦК строптивого секретаря обкома, удивительным образом сумел изменить свою судьбу, женившись 5 февраля 1317 г. на сестре хана Узбека Кончаке (принявшей православие под именем Агафьи). Именно после этой свадьбы Юрий Данилович получил ярлык на великое княжение владимирское и двинулся на Русь с послом Кавгадыем. Такое лишение князя владимирского стола при жизни в отсутствие каких-либо признаков неподчинения с его стороны — факт почти исключительный. Можно полагать, что сыграли роль влияние на хана его сестры и поддержка (в первую очередь материальная) Юрия новгородцами, для которых даже и после провала зимнего тверского похода перемены на владимирском столе были жизненной необходимостью. Но ведущей причиной такого беспрецедентного решения было, по мнению уже упомянутых выше Горского и Насонова, стремление не допустить чрезмерного усиления Твери, идущее в русле традиционной монгольской политики поддержания «баланса сил» между вассальными правителями.
Тем не менее Михаил Ярославич был готов подчиниться этому ханскому решению для сохранения сил «своего» княжества, о чем и проинформировал Юрия: «Брате, аже тебе даль Богъ и царь великое княжение, то азъ отступлю тебе княжения, но в мою оприснину не въступайся…» [Кучкин В. А. Повести о Михаиле Тверском. Ист. — текстол. исследование. М., 1974. С. 93; ПСРЛ. Т. 15, стлб. 37]. Однако Юрий Данилович, точно как и Михаил в триумфальном для него 1305 г., не мог оставить в покое своего недобитого противника и удовлетвориться достигнутым: «Прииде князь Юрий ратию ко Тфери, совокупя всю землю Суздальскую, и с кровопийцем с Ковгадыемъ множество татаръ, и бесерменъ, и мордвы, и начаша жещи городы и села».
И как и в 1305 г., такая попытка добить противника в его же логове успеха торжествующему «победителю» не принесла. Михаил Ярославич Тверской не попытался бежать «в немцы», не попытался отсидеться в своём кремле, наблюдая, как Юрий и Кавгадый «пожгоша всю волость Тверскую и до Волги, и поидоша на другую страну Волги, в той стране то же, хотеша сътворити». Тверской князь вышел из своего города навстречу своей судьбе, шагнув в вечность через кровавый хаос, казалось бы, обычной междукняжеской распри — и не заметил этого. 22 декабря 1317 г. у села Бортенево в 40 верстах от Твери он нанес Юрию полное поражение: новый великий князь бежал в Новгород, его жена и брат Борис Нижегородский попали в плен. Ханскому послу Кавгадыю пришлось пойти на почетную капитуляцию: он «повеле дружине своей стяги поврещи и неволею сам побежа в станы» [Тверской сборник. ПСРЛ. Т. 15, стлб. 37–38; т. 1, вып. 3, стлб. 529], а наутро заключил мир с Михаилом и отправился вместе с ним в Тверь.
Победа казалась полной. Но, во-первых, Юрий Данилович продолжал последовательно претворять в жизнь девиз тверских и московских Рюриковичей того времени: «Не отступать и не сдаваться в разборках». Всего через несколько дней после Бортневской битвы московский князь «…прибежа в Новгород и позва всех новгородцев с собою и идоша с ним весь Новгород и Плесков… и пришедше на Волгу…» [ПСРЛ. Т. 3. С. 96].
Это появление новой сильной армии стало серьезной угрозой для Твери и заставило Михаила согласиться на прекращение боевых действий и передачу почти выигранного спора о великом княжении на суд Узбека.
