“Истмат, — напоминает С. Кара-Мурза, — основан на системе постулатов, которые вместе создают целостную и УБЕДИТЕЛЬНУЮ (выделено мною. — Д. И. ) картину развития общества — наподобие евклидовой геометрии”.
Кратко это выглядит так: смена общественных формаций — первобытный строй, рабовладельческий строй, феодализм, капитализм — закономерна . А сам закон формулируется следующим образом: уровню производительных сил (человек плюс техника) должен соответствовать характер производственных отношений (экономические отношения между людьми и способ распределения общественного продукта).
Обнаружив закономерность в смене общественных формаций, Маркс пришел к выводу, что на смену капитализму придет более прогрессивный строй — коммунистический.
Капитализм “подвел” Маркса. Он оказался более гибким и более сложным явлением, он “неоправданно” затянулся. Будем, правда, иметь в виду, что история не вчера началась и не завтра кончится.
С. Кара-Мурза ревизует истмат достаточно широко и основательно. Однако основной вектор критики направлен не в сторону классиков, а в сторону советской идеологии, которая всецело опиралась на истмат.
“Не так прочитали”, “исказили”, “не на том сделали акцент” — это классическая терминология в компании разномыслящих интерпретаторов. Не составляет в этом смысле исключения и полемика С. Кара-Мурзы с советским истматом.
Мы не касаемся теоретических аспектов полемики и рассматриваем только те важные пассажи его критики, которые затрагивали практическую сторону советской жизни и которые дают еще один повод для осмысления недавнего прошлого.
Тезис первый.
По мнению автора, вина советской власти в “беззащитности сознания людей” в большей степени “в том, что в головы нескольких поколений внедряли искажающий реальность способ понимать общество в его развитии — так называемый “вульгарный исторический материализм”.
Что же такое “вульгарный” истмат? Это тот, оказывается, который “с классиками марксизма, а тем более с Лениным... имеет мало общего”.
Вот такой убийственный приговор. Мало того, что “вульгарный”, так этот истмат еще всех советских людей идейно разоружил и сделал беззащитными.
Вольный тезис. Он вызывает мгновенную недоуменную реакцию: а если бы изначально советский истмат “сделали” “правильным”, то прошлая жизнь, надо полагать, была бы слаще и державу сберегли. Так? Вопрос, как мне кажется, позволяет создать первичное ощущение от заявленной в книге темы — ощущение какой-то упрощенности, обманчивой простоты.
Однако все по порядку. “Вульгарный”... Когда выше излагались постулаты истмата, я, цитируя С. Кара-Мурзу, выделил прописными буквами слово “убедительную”. Этим словом автор предвосхитил описание постулатов истмата, повторюсь, как “убедительную картину развития общества”. Так вот, такой (и никакой другой!) “убедительный” истмат изучал я сорок лет назад (а значит, и все мое поколение). Я помню эти постулаты, как “Отче наш”.
Свой искренний и оправданный гнев С. Кара-Мурза обрушивает на авторов учебника 80-х годов по истмату В. Келле и М. Ковальзона, которые не только вольно и бездарно преломляли постулаты истмата на советскую действительность, но и в “перестройку” оболгали советский строй. Ну и что? Таких холуев, особенно из бывших идеологов, — тьма.
Мне кажется, С.Кара-Мурза как-то уж очень “заоблачно”, излишне рафинированно судит о восприятии истмата студентами, в основе своей людьми молодыми, малоискушенными в премудростях науки, оторванной от жизни.
Самое важное: любые “брехуны” по типу “келлековальзонов” не могли отменить или исказить тот “убедительный истмат”, который кратко описал сам С. Кара-Мурза. Ведь в этом и суть этой придуманной проблемы,— все, кто изучал истмат, в полной мере были ознакомлены с его каноническими постулатами, которые “убедительны”.
Так они, эти постулаты, и воспринимались, они единственно и помнятся, поскольку значительны по смыслу. А все остальное — “творчество” “келлековальзонов” — сдавалось на экзамене, как в утильсырье: “вываливалось” из памяти и ...забывалось напрочь.
И потому “вульгарный истмат”, вопреки мнению С. Кара-Мурзы, на сознание людей никакого влияния не оказывал. Не “вооружал” сознание, не “разоружал”.
Тезис второй.
В идеологическом истмате с самого начала был, по мнению С. Кара-Мурзы, сделан “фатальный шаг”: в своем учебнике “Теория исторического материализма...” автор Н. Бухарин разделил философию марксизма “на два почти не связанных раздела” (С. Кара-Мурза) — истмат (исторический материализм) и диамат (диалектический материализм).
И вновь сознание “сверлит” недоумение: вот не раздели Бухарин марксизм в учебнике, и все наши советские проблемы, надо думать, разрешились бы без развала СССР. Так?.. Курьез.
Ай да Бухарин! Ну, шельма! То-то его имя так обхаживают нынче либералы! Знать, ему было ведомо, какую мину он подложил аж в 21-м году под советскую власть, доведя в конце концов до беззащитности наше советское сознание.
Суть содеянного проста: из истмата как бы “изымается” диалектика, и он превращается в застывшую догму. Beдь не случайно С. Кара-Мурза как бы мимоходом бросает: истмат и диамат “почти не связаны”. (Очень забавно здесь выглядит слово “почти”.) Но автор не только констатирует, он еще и язвит в адрес Бухарина: “... советский истмат был слеплен в партийных “лабораториях”... на потребу дня... для оправдания практики”.
Пафос автора понятен: Бухарин — русофоб, гонитель Есенина. В патриотических кругах это хорошо известно. Но вот незадача! Идею Бухарина о “разделении” подхватил Сталин, который в 38-м году даже опубликовал работу “О диалектическом и историческом материализме”. Что же получается? Неужели сам Иосиф Виссарионович — вольный участник развала СССР, изначально и последовательно формировавший “беззащитность” советских людей?
Из чего исходит автор книги, настаивая на “несвязанности” истмата и диамата? Где эта “несвязанность” декларируется, аргументируется, реализуется, наконец? (Давайте условимся, — речь пока идет только о декларациях, о практике разговор впереди.) Не могу взять в толк, откуда такие сведения, этот “фатальный” взгляд, это беспочвенное пророчество? Я мог бы понять озабоченность уважаемого ученого, если бы “изъятая” диалектика объявлялась “вне закона”, как, скажем, в свое время “генетика” и “кибернетика”. Напротив! Слово “диалектика” — дежурное в советской идеологии. Читаем в “Философском энциклопедическом словаре”: “Научный диалектический метод познания (в рамках диамата. — Д. И. ) является революционным, ибо признание того, что все изменяется, развивается, ведет к выводам о необходимости уничтожения всего отжившего, мешающего историческому прогрессу”.
Ведь это тоже нам “вбивалось” в голову, как и, по мнению С. Кара-Мурзы, “вульгарный истмат”. “Все течет, все изменяется” — под этот рефрен мы изучали марксизм, и в частности истмат. И не было недостатка в декларациях на всех уровнях о диалектике, о трудной, но всепобеждающей борьбе новаторов с консерваторами. А уж как осуждали, высмеивали, язвили по поводу замшелого консерватизма и догматизма! Разве это не прививало сознанию понимание диалектики? Больше того, разве смена общественных формаций, по истмату, — это не высший “пилотаж” диалектики?
Мне кажется, Бухарин разделил истмат и диамат просто с методологической точки зрения, как разные предметы по содержанию, которые в таком виде проще изучать. Истмат — наука об изменении общественных формаций, а диамат — диалектический метод познания мира. И нигде — ни звуком, ни словом о том, что истмат должен изучаться вне рамок диалектики. И вполне вероятно, что сам Маркс дал повод к такому “разделению”, когда объявил о “своем диалектическом методе”: “Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью”. (Еще раз повторюсь: речь пока идет только о декларациях.)
Тезис третий.
Как мне представляется, самый важный, базисный тезис книги.
Начинается он неожиданно и даже странно: вдруг выясняется, что постулатов-законов в истмате вовсе и нет. Можете себе представить: их, оказывается, просто в природе не существует. Такие “законы”, утверждает С. Кара-Мурза, — это “вера, никаких доказательств их существования нет”,
Прочитав это, я, признаюсь, опешил. Вот так “удар” по истмату! Да такой, что мгновенно вышиб из памяти ставшее для меня клише-утверждение С. Кара-Мурзы об “убедительности” постулатов-законов.
“Так что же есть?” — вконец теряюсь я.
А есть, оказывается, “метод”. Классики, как известно, от “законов” не отказывались, но в нескольких своих оговорках обмолвились о “методе”. Что, дескать, их истматом нельзя пользоваться “как шаблоном”, а именно как “методом”, как “руководящей нитью при исторических исследованиях” (Маркс). Энгельс: “Весь подход Маркса к рассмотрению вещей есть не доктрина, а метод. Он не дает готовых догм, а только лишь отправные точки для исследования и метод для такого исследования”.
