Увы, когда в Церкви появляются мошенники, дело не ограничивается материальным ущербом. Мошенники оказываются в церковной жизни микробом страшной разрушительной силы. Самое ужасное, если во главе их окажется священник, который все преступления будет покрывать священным авторитетом. Недаром и пословица: "Каков поп, таков и приход". Весь приход развращается.
Все направление, все интересы церковной жизни определяются доходами. Добро и зло оцениваются с точки зрения прибыли. Служащих без исключения охватывает какая‑то неодолимая жажда стяжательства. Даже дух соревнования: кто вперед? Кто больше? Разграбляется ризница, растаскивается склад, расхищается дворовая утварь и даже щит с пожарными принадлежностями.
Тащат иконы, лампады, подсвечники из храма… Это похоже на эпидемию. Иногда до смешного.
Честные люди уходят из состава "двадцатки" и исполоргана, из состава служащих. Хорошо, если их не успеют опорочить. Прихожане, далекие от церковных дел, не в силах разобраться и понять, что происходит и кто виноват. Они прислушиваются к голосу священника.
А если он получает львиную долю награбленного у храма? "Не можете служить Богу и мамоне".
Внимание прихожан отвлекается от иконостаса и алтаря и сосредотачивается на денежных тумбочках и свечном ящике. Они ощутимо становятся главной частью храма. Они захватывают мысли и интересы всех. Одни воруют, другие подозревают, осуждают, возмущаются… Контакты между людьми разрушает подозрение. Возникает необъяснимое раздражение и неприязнь друг к другу. Все против всех.
Связующей остается только круговая порука небольшого кружка. Единственный принцип единения — общность преступления. Это делает воровской кружок сильнее разобщенной массы прихожан. Так разлагается приход.
Приедет другой священник на этот приход и почувствует себя как на пожарище. Все обуглено. Все дымится. Медленно, медленно начинает вновь пробуждаться и зеленеть жизнь. Так горько отзывается в церковной жизни решение Архиерейского Собора 1961 года, ст. 5: "В разделе "Епархии" "Положения об управлении Русской православной церкви"в § 50 исключить фразу, начинающуюся сразу после запятой: "а также наблюдает за правильностью хозяйственной стороны приходов".
Речь идет об административном надзоре благочинных именем Епархиальной власти [135]:
Прямые были страсти —
Порядка ж ни на грош.
Известно, что без власти
Далеко не уйдешь.
А. К. Толстой
Что же лучше — Сцилла или Харибда? И как вырваться приходам Русской Православной Церкви из хищных лап этих чудищ?
Между Сциллой и Харибдой. Рис. Алексея Фанталова
эпилог
Нам понятно, что исполорган избирается "из прихожан правоспособных". Государство дает законный отвод неправоспособному лицу. Такое право принадлежит "регистрирующим органам".
Непонятна фраза Соборного решения о "доброй христианской нравственности" избранных в исполорган [136]. Кто является ее гарантом?
Духовенство? Но архиереи и священники лишены права выдвигать и отводить кандидатов, как‑либо влиять на ход избрания.
Община? Но вопросы нравственности не могут решаться большинством голосов.
Уполномоченный? Как ни печально, именно он — коммунист и атеист, он один оказывается судьей о "доброй христианской нравственности". И судит.
Шапоренко находился под следствием по делу о производстве самогона. При обыске у него изъяли 200 литров самогона. Рахимову это был известно. Тем не менее, он требовал, чтобы Бущанова сдала дела. Кому? Шапоренко!
С Шапоренко Рахимову было легко работать. Без конфликтов. Рахимов может в глаза назвать Шапоренко вором. Шапоренко снесет и будет заискивающе ловить взгляд Рахимова. Шапоренко заранее на все согласен. Естественно, что вопрос о "доброй христианской нравственности" Рахимов решает соответственно своим критериям и симпатиям.
С точки зрения Рахимова, представителем "доброй христианской нравственности" является… конечно, Шапоренко. Как и с точки зрения Иудеев самым сознательным из апостолов был, конечно же… Иуда!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ФЕРГАНСКИЙ КРИЗИС
1. Борьба за "двадцатку"
Уполномоченный Рахимов решил "освежить" состав "двадцатки", собранной с его ведома и согласия в начале 1974 года. В конце того же года он исключил девять членов "двадцатки", среди которых оказались: герой революции и гражданской войны, инвалид Отечественной войны, рядовой участник группы, отправленной по личному указанию Ленина арестовать Керенского, участник нескольких съездов Компартии. То ли это была непродуманность, то ли слишком глубокое пренебрежение к верующим помешало Рахимову принять всерьез эти заслуги. Взамен этих лиц он вписал в двадцатку 13 человек без ведома членов "двадцатки". Так началось противостояние уполномоченного и двадцатки, закончившееся сокрушительной победой Рахимова. "Двадцатка" писала жалобы на незаконные действия Рахимова во все возможные органы власти — административные и правоохранительные.
Органы молчали. Только Президиум Верховного Совета СССР уведомлял неукоснительно о получении жалобы. За уведомлением ничего не следовало.
Жалоба членов "двадцатки" в Президиум ВС СССР от 10 мая 1974 года.
"Уполномоченный по делам религий Рахимов… грубо нарушил Постановление 1929 года.
1. Тайно от церковной общины ввел в "двадцатку"13 человек.
2. Незаконно вывел из состава "двадцатки" девять человек без их на то согласия".
Жалоба от исполоргана Президиуму ВС СССР 6 мая 1974 года.
"В марте 1974 года после длительной беседы с Рахимовым с ведома и личного согласия Рахимова, официально данного председателю исполоргана Бущановой, подписали договор с Горисполкомом 10 новых членов "двадцатки". Теперь Рахимов заявляет, что он и горисполком не признают этот договор. Правильнее сказать, не признают членами "двадцатки"людей, подписавших этот договор. Необходимо учесть, что эти люди являются участниками Гражданской и Великой Отечественной войны, имеют контузии, ранения и правительственные награды за военную и трудовую доблесть. Они избирались депутатами в центральные местные органы Советской власти. При таких знаках доверия и отличия нельзя оправдать попытки горисполкома и Рахимова выбросить их из состава "двадцатки". Кроме того, эти люди — постоянные прихожане храма, пользующиеся заслуженным уважением всех верующих общины". Прилагаются 120 подписей.
Заявление Рахимову от 15 июля 1974 года.
"6 мая 1974 года вы пытались создать фиктивную "двадцатку". Только жалоба исполоргана, а также 400 верующих, собравшихся 13 мая заявить свой протест на Ваши преступные действия, помешала Вам осуществить намерения" [137]. Приложено 15 подписей.
30 августа 1974 года Рахимов передал исполоргану Ферганского храма собственноручно им составленный список дополнительных членов "двадцатки" для внесения в договор. Лица, вписанные Рахимовым, в исполорган не обращались, заявлений о своем желании вступить в двадцатку религиозной общине не предоставили. Это те же самые лица, из числа которых Рахимов пытался создать фиктивную "двадцатку" 6 мая 1974 года.
11 сентября 1974 года Абдуназарова ответила Бущановой: "Горисполком примет за основу договор 1974 года и включит дополнительно 7 человек из числа сторонников Зинченко" [138].
