звучали и в ишуве. В 1943 году контакты стали опасны и даже невозможны – евреи боялись получать письма, содержавшие критику немцев и их марионеточных режимов.
Некоторых успехов религиозные сионисты добились в организации алии; они поддерживали деятельность международной федерации «Тора ва-авода» [103]. Эта организация, в основе которой лежали национальные федерации «Тора ва-авода» («Ха-поэль ха-Мизрахи», «Бней Акива» и другие), следила за тем, чтобы ее членов включали в ограниченную на тот момент алию из Румынии, Венгрии и Литвы. Во главе этой политической и практической деятельности стояли доктор Зерах Вархафтиг, Моше Кроне и другие [104]. Вархафтиг сумел спасти тысячи беженцев посредством выдачи им виз через иностранные консульства, аккредитованные в оккупированных странах. С его помощью евреи – среди них было много учащихся иешив – бежали через Литву и Россию в Японию. Члены «Тора ва-авода» использовали этот маршрут, которым, по большому счету, пользовались только религиозные сионисты: светские сионистские организации неоднократно высказывали сомнения по поводу его пригодности.
Следует отметить еще одну программу спасения, вызвавшую серьезное противостояние, на одной стороне которого находились религиозный сионизм и сионистское движение в целом, а на другой – «Агудат Исраэль». В конце 1942 года в Тегеран прибыла группа детей-сирот; дети высказывали возражения против сугубо светской программы обучения, которую им навязали представители Еврейского агентства. Эта история вызвала настоящую бурю в еврейском мире, и руководство Еврейского агентства создало комиссию по расследованию, которая склонялась к тому, чтобы поддержать версию религиозных сионистов, согласно которой имело место антирелигиозное принуждение. Последовали многочисленные разбирательства, в одном из них приняли участие члены «Мизрахи» во главе с Иегудой-Лейбом Маймоном, с одной стороны, и главный раввин Герцог, который, по их мнению, склонен был поддерживать «Агудат Исраэль», – с другой. Религиозные сионисты в очередной раз вынуждены были согласиться на компромиссное решение, которое сформулировал Моше Шапира: в его рамках детей младшего возраста отправили в семьи, а тем, кому было больше четырнадцати, предоставили выбор; это отражало тот факт, что религиозный сионизм имел определенные обязательства как перед религией, так и перед сионизмом [105].
Религиозный сионизм в ишуве
До самого конца 1942 года, когда правительство ишува официально опубликовало информацию о совершающемся истреблении евреев, жители Эрец-Исраэль не знали о том, что творят с их соплеменниками в Европе, а точнее – не имели возможности осознать смысл происходившего, несмотря на то что о систематических убийствах в международной прессе писали с самого начала того года. Жители ишува, как правило, видели в этих событиях лишь типичные примеры антисемитских действий, имевших место и по ходу предыдущих войн [106]. Преобладавшее тогда восприятие отражено, например, в редакционных статьях «Ха-зофех», официальной ежедневной газеты «Мизрахи», которая начала выходить 13 декабря 1936 года: там призывают к тому, чтобы избегать преувеличений в сообщениях о числе жертв. Главным редактором тогда был Мордехай Липсон. Лидеры религиозного сионизма, по всей видимости, считали, что распространение паники среди местного населения нежелательно, особенно в свете опасений, что Германия вторгнется в Эрец-Исраэль через Египет. Нельзя забывать, что после холокоста и даже после создания Государства Израиль выжившие в холокосте отчетливо ощущали, что израильская общественность испытывает сомнения по поводу масштабов катастрофы.
В свете слухов об их истреблении Липсон раз за разом высказывал изумление по поводу пассивности евреев: «Возможно ли, чтобы эти тысячи человек никак не защищались, не боролись за свою жизнь?» [107] Липсона сильно воодушевило восстание в Варшавском гетто, которое фактически спасло честь еврейского народа, однако реакция религиозных сионистов на подобные акты отчаяния была неоднозначной. Не все спешили видеть в них продолжение мифа о Масаде. Хава Эшколи-Вагман, например, показала, что Моше-Цви Нерия, даже будучи создателем молодежного движения и «правым националистом», видел в этих обреченных восстаниях нарушение священного права на жизнь: «Их выдержка перед лицом смерти далеко превосходит героизм, заключенный в словах “умри, душа моя, с Филистимлянами”» [Eshkoli-Wagman 1997b]. Светские сионисты настаивали на вооруженном сопротивлении, а вот отклик Нерии, напротив, выглядит попыткой показать, что жизнь священна.
Что до откликов Главного раввината, то они прежде всего были сосредоточены на религиозно-духовных аспектах [Eliash S. 1983]. После того как сообщения об уничтожении еврейства начали получать широкую огласку, раввинат присоединился к Американскому раввинистическому союзу (Игуд ха-рабаним) и объявил 12 августа 1942 года международным днем поста. Впоследствии Главный раввинат неоднократно назначал дни молитв и постов в память жертв и в надежде спасти уцелевших. При этом создается впечатление, что особой активности он не проявлял, а его участие в этом процессе было не столь масштабным, как, например, участие раввинатов из Лондона или Северной Америки. В ишуве был объявлен трехдневный траур (30 ноября – 2 декабря 1942 года), однако рабочее движение выступило против «изгнаннического» отклика (траура и поста) под эгидой Главного раввината; марши со свитками Торы в руках его члены воспринимали как «проявления слабости». При этом другие светские лидеры видели в этом здоровое проявление единства в годину испытаний [108].
Религиозные сионисты из Эрец-Исраэль принимали участие в попытках собрать средства для евреев из воюющей Европы. В начале 1943 года Бар-Илан поехал в США с целью разбудить общественное мнение и заручиться поддержкой в деле спасения европейских евреев. Лидеры «Мизрахи», как и светские сионисты, столкнулись с дилеммой: куда надлежит вкладывать средства – в спасение или в строительство Эрец-Исраэль. Кроме того, религиозные сионисты до определенной степени содействовали поддержанию религиозной жизни в гетто и в Советском Союзе (отправляли туда талес, тфилин, молитвенники и пр.). Как отмечает Йона Кац, интересной реакцией участников движения «Религиозный кибуц» стало решение призывать к повышению уровня рождаемости в качестве отклика на уничтожение европейского еврейства. В конце 1942 года был создан кибуц Беерот Ицхак в память Ицхака Ниссенбаума, погибшего в холокосте.
Попытки незаконного ввоза беженцев начались после создания отделения Еврейского агентства «Моссад ле-алия бет», которое занималось организацией нелегальной иммиграции в Эрец-Исраэль. Центры молодежного первопроходческого движения, до войны находившиеся за границей, переместились в Эрец-Исраэль. «Ха-поэль ха-Мизрахи» содействовала им, направляя туда молодежь из своих религиозных кибуцев. Например, пятеро молодых людей из кибуца Тират Цви присоединились к членам «Моссада», занимавшимся поисками маршрутов переправки беженцев через Балканы. Один из этих молодых людей, Эфрим Шилох (Шульц), сообщает, что при организации самозащиты и сопротивления по ходу жестоких беспорядков, спровоцированных немцами на юге Тегерана, он читал лекции по Библии. Религиозные сионисты участвовали в этой деятельности наряду с представителями других движений из ишува, не проявляя при этом каких-то особенных или уникальных свойств, – страх перед уничтожением и необходимость спасать людей сплачивала всех.
