который пожирал дома и имущество, нажитые богатства и центры культуры, общины верующих в местах их давнего существования. Полное воплощение в жизнь слов «и между этими народами не успокоишься» произошло через то, что у нас выдернули землю из-под ног, положили конец присутствию нашей святости в привязке к определенным местам, к земле и ко всем ее богатствам, в опоганенных землях иноверцев. Окончательное истребление изгнанников проявилось в уничтожении священных мест в изгнании [Kook Zvi 2004, 3: 70] [112].
По словам рабби Цви Иехуды Кука, Бог отчаялся ждать добровольного возвращения евреев в их исконные земли и, соответственно, решил их принудить к этому В процитированном отрывке рабби Кук делает особый упор на уничтожение центров религиозной культуры в Восточной Европе: это стало окончательным подтверждением того, что места в изгнании евреям нет. Уничтожение этих центров учения по ходу холокоста положило конец последнему оправданию присутствия евреев в чужих землях – изучению Торы.
Рабби Цви Иехуда Кук утверждал также, что у холокоста имеется дополнительный национально-просветительский аспект. Бог знал, что возвращение в землю Израиля возможно только по ходу войны, на которую евреям не хватало физического героизма; именно поэтому в гетто начали возникать очаги вооруженного сопротивления, пусть и обреченного на неудачу. Речь идет о предначертанном процессе, посредством которого евреям надлежит заново открыть свои национальные свойства, в том числе способность сражаться и выживать в тяжелые времена. Соответственно, для Цви Иехуды Кука холокост является предначертанным катарсическим событием, необходимым звеном в цепи шагов к избавлению. В его взглядах ощущается влияние подхода, который преобладал в кругах рава Кука; еще одним его вариантом являются взгляды Харлапа на холокост как событие мессианского толка [113].
Исследования религиозного сионизма во время холокоста только начинаются. Важно не забывать о различии между религиозным сионизмом в Эрец-Исраэль и в свободном мире, с одной стороны, и в действиях его поборников под властью нацистов – с другой, равно как и между заявлениями его представителей до и после подтверждения истинности сведений о систематическом истреблении. История религиозного сионизма в Европе после холокоста, а до определенной степени – ив другие периоды, по большому счету остается неизвестной, поскольку религиозные сионисты не понимали значимости своего движения для истории. Участники движения не вели официальных записей о своей деятельности; в результате исследования могут основываться только на личных свидетельствах. Архивы религиозного сионизма крайне отрывочны, некоторые находятся в плохом состоянии. Соответственно, исследование религиозного сионизма в период холокоста является крайне непростой задачей, особенно в том, что касается попыток отслеживания его уникальных черт, отличающих его от сионизма светского. Возможно, столь пренебрежительное отношение к истории основывается на апокалипти-чески-мессианском мышлении религиозных сионистов, которые ощущали себя людьми, стоящими на пороге эпохи окончательного избавления, после наступления которой временное и эфемерное уже не будет иметь значения. Однако понимание причин современной тебе трагедии никоим образом этой трагедии не отменяет.
Влияние холокоста явственно проявилось в повышении статуса религиозного сионизма и в упадке несионистского ультраортодоксального мира. Большинство ультраортодоксов погибло в Европе, и, по мнению Дэна Мичмана, именно недостаточная численность и привела к тому, что после создания Государства Израиль уцелевшие вошли в состав «Религиозного фронта» [114]. С идеологической точки зрения первоначальные опасения религиозных сионистов относительно потенциальных последствий антисемитизма оказались полностью оправданными. Рейнес упорно утверждал, что антисемитизм носит иррациональный характер – соответственно, евреям необходим собственный национальный очаг. Вскоре после его кончины вспышка иррациональной ненависти привела к геноциду.
Глава десятая
Первые годы существования Израиля: надежды и разочарования
Оценка деятельности религиозных сионистов в ранние годы существования Государства Израиль позволяет выявить сложный и неоднозначный статус движения в годы национального возрождения. С одной стороны, это героическая глава его истории: религиозные сионисты участвовали в рождении Государства Израиль, тем самым воплотив в жизнь свои чаяния и подняв свое мессианское толкование событий до новых высот. С другой – религиозному сионизму пришлось столкнуться с официальным признанием секуляризма на государственном уровне. Секуляризм стал политикой государственных институтов в «священном» государстве. Мечта о государстве, основанном на Торе, рассеялась, надежды на учреждение Синедриона возникли и тут же рухнули, впереди ждала прозаическая повседневная борьба. Взлет и упадок движения между созданием Израиля в 1948 году и Шестидневной войной в 1967-м станут предметом этой главы.
Религиозный сионизм и подполье
Как и представители других направлений в политике, религиозные сионисты ставили авторитет и легитимность Британского мандата в зависимость от его способности создать подходящие условия для строительства еврейского национального очага в Эрец-Исраэль. Когда оказалось, что мандатные власти не в состоянии достичь этой цели, религиозные сионисты присоединились к подпольным антибританским движениям. «Мизрахи» участвовала в работе органа, следившего за деятельностью «Хаганы», а Меир Бар-Илан и Иегуда-Лейб Маймон состояли членами разных наблюдательных комитетов. Лидеры «Мизрахи» объявляли британские власти «незаконными» и отрицателями Торы. Галахические судебные решения, вынесенные раввинами – религиозными сионистами, санкционировали всевозможную подпольную деятельность, объявляя ее галахически легитимной или «соответствующей духу галахи». При этом, подобно всему сионистскому движению в целом, религиозные сионисты участвовали в дебатах по поводу того, как им следует реагировать на Британский мандат и на арабов [115].
В рамках религиозной спортивной организации «Эли-цур» были созданы отряды религиозной молодежи, вступавшей в ряды «Хаганы». Как сообщает Иехиэль Элиаш, создатель этих отрядов («батальонов Эли-цур» [116]), в штабе «Хаганы» высказывали озабоченность по поводу того, что такие бойцы рано или поздно выйдут из состава организации и попытаются создать независимые религиозные военные формирования [117]. Элиаш и его соратники отрицали подобные обвинения, подчеркивая, что принцип единства – одна из важнейших целей религиозного сионизма и у них нет никакого желания расшатывать основы «Хаганы». Следуя этому принципу, молодые члены «Эли-цур» повиновались всем приказам и даже приняли участие в «saison» – периоде сотрудничества между «Хаганой» и полицией мандатных властей, когда они совместно выявляли членов подпольных организаций «Эцель» («Иргун цвай леуми») и «Лехи» («Лохамей херут Исраэль»), которые не признавали власти руководства ишува. Молодежное движение «Брит ха-хашмонаим» («Союз хасмонеев»), начавшее свою деятельность в 1937 году, занималось набором религиозной молодежи в «Эцель» и «Лехи». Впрочем, за несколько лет до создания Государства Израиль движение изменило свой курс и перенаправило своих членов в «Хагану» [118].
«Мизрахи» была близка к «Хагане» как по взглядам, так и по политическим установкам, разделяя точку зрения большинства официальных институтов ишува, что «Хагана» не является подпольным движением в полном смысле этого слова. А вот отношение к «Эцель» и «Лехи» характеризовалось внутренним конфликтом. Некоторые члены «Мизрахи»
