России». Предисловие было написано известным историком Дэниэлом Бурстином. По его словам, если маркиз был в России всего лишь около трех месяцев, он «угадал тысячелетие позади и столетие впереди своего времени <…> Кюстин может исцелить нашу современную политическую близорукость. Его вдохновенный и красноречивый рассказ напоминает нам, что под покрывалом СССР все еще скрывается Россия – наследница Империи Царей».
Как справедливо пишет Л. Вульф, «настаивая на антиисторической неизменности России, подобные изречения еще более подчеркивают неизменность жестких формул, при помощи которых ее описывают иностранные наблюдатели». А сам Кюстин отмечал, что он о многом догадался. Догадался, точнее, воспроизвел уже сформировавшиеся стереотипы, выдавая их за свои «догадки». Кюстин не открывает что-то новое ни для себя, ни для читателя, он в красочной, увлекательной, порой пугающей форме создает тот образ России, к которому на Западе давно привыкли и который хотели увидеть. Тем более что на волне антирусских настроений в Европе такой хрестоматийно-узнаваемый образ деспотичной, варварской России был как никогда созвучен настроениям момента, поэтому книга Кюстина воспринималась как «пророчество» и оказалась ко времени и к месту. В ней весьма много разных оттенков и красок, в целом картина весьма мозаичная, поэтому каждый читатель может найти в ней что-то свое.
Жермен де Ланьи: кнут как квинтэссенция России
В 1830–1840-е годы европейское общественное мнение в большинстве своем уже было антирусским. В то же время в международных отношениях продолжали действовать пентархия, «европейский концерт», предполагавший коллективное решение возникавших споров дипломатическим путем. Однако Венская система подверглась серьезному кризису в ходе так называемых синхронных революций, прокатившихся по континентальной Европе в 1848–1849 годах. После них, как и по окончании Наполеоновских войн, авторитет России значительно возрос, не случайно императора Николая Павловича тогда в Европе сравнивали с Наполеоном. Но это могущество вызывало страх, раздражение и зависть.
«Седлайте своих коней, господа! Во Франции провозглашена республика!» – императору Николаю Павловичу приписывают эту фразу, якобы произнесенную на балу у наследника. Эти слова являются апокрифом, но именно такие преувеличенные страхи были распространены в Европе, особенно нагнетаемые либералами и радикалами.
В результате европейское общественное мнение и европейские политики солидаризировались; те и другие начали воспринимать Россию как угрозу существующему равновесию сил. Именно общественное мнение стало фактором, склонившим правящие круги Франции и Великобритании к вступлению в войну, и роль книги маркиза де Кюстина в идеологической подготовке Крымской войны нельзя недооценивать. Вовсе не случайно, что пятое, дешевое «издание для народа» книги Кюстина появилось в 1854 году. Война перьев превратилась в самую настоящую войну пушек, но и пропагандисты старались на славу.
Не стоит удивляться, что антирусская кампания обострилась в тот момент, когда Франция отправила свой флот к острову Саламин [6], после того как русские войска вступили на территорию Молдавии и Валахии (21 июня (3 июля) 1853 года). Это нашло отражение в ряде работ, среди которых особенно выделяется памфлет с говорящим названием «Кнут и русские. Нравы и устройство России» Жермена де Ланьи. Про автора сведений мало: он некоторое время жил в России, был известным путешественником и написал две книги об охоте.
Название книги красноречиво само по себе и демонстрирует всю ее концепцию. Работа имела целью утолить потребность части французской общественности видеть Россию на самой нижней ступеньке лестницы цивилизации.
Автор с этой задачей справился, хотя книга получилась не столь категоричной, как могло бы следовать из названия. Несмотря на то что образ кнута в этой книге является олицетворением грубой и репрессивной силы, по ее прочтении вовсе не складывается гнетущее впечатление о России, а образ императора, более того, выписан безукоризненным. В остальном же это ужасное антироссийское досье.
Жермен де Ланьи, как и большинство его соотечественников, заново открывает для читателя Россию и пишет о ней так, будто до него никто о нашей стране не писал, а если и писал, то одни небылицы и мифы: «Относительно этой страны царит полное неведение», а в книгах «вымысел занимает место правды». При этом, по словам де Ланьи, русские историки не могли быть беспристрастными: «Национальные историки не имеют права писать по совести: их оценка зависит от золота правительства». Что касается путешественников, то и они, по его словам, тоже не могли показывать объективную картину: «…они находятся под таким строгим надзором, что могут составить только такие впечатления от путешествия, какие позволяет сделать русская полиция». Автор имеет в виду, что все письма подвергались перлюстрации.
Все это, по словам писателя, «объясняет, почему так мало знают об этом колоссе». Но чем обоснован интерес самого Жермена де Ланьи к России? Россия, отмечает он, проводит настолько активную политику, что всюду это вызывает беспокойство и любопытство. По его словам, вся Европа ненавидит Россию и русских: «В Германии, как, впрочем, повсюду, одно только русское имя вызывает омерзение. Оно есть самое полное олицетворение варварства и дикости, и для большинства европейских наций Россия – это все еще кочевая Тартария Чингисхана или Тамерлана». Автор согласен, что так оно и было, но, на его взгляд, это осталось в истории: «Да, в этом наблюдении есть доля правды <…> но все это было во время царей, пьяных от вина и крови, когда по улицам и площадям Москвы и Новгорода бродили медведи, волки и голодные собаки, чтобы сожрать изуродованные и окровавленные тела жертв, убитых этими царями и выброшенных в сточную канаву».
Но это осталось в прошлом: «Нет больше тех времен, когда царь Петр Великий вершил правосудие с саблей в руке, отрубив лично одиннадцать голов во время стрелецкого бунта и десять дней присутствуя при самых ужасных пытках». В то же время Россия и при Николае I остается такой же монструозной: «Сегодня варварство – такое же, как прежде, только оно приняло более лицемерные и, я бы рискнул сказать, более цивилизованные формы». То есть перед нами все тот же взгляд на Россию как на варварскую деспотичную страну, лишь слегка «приглаженную» цивилизованными нормами.
Автор задается вопросом: почему до сих пор Европа находится во власти предрассудков и заблуждений относительно России? Виной тому сами русские: «Привычка к маскировке и лести зашла у них так далеко, что все без исключения становятся защитниками царя и его правительства, обманывая себя и вводя в заблуждение путешественников, которые могли бы своим беспристрастным и пытливым умом расширить свои знания и увидеть эту страну в ее истинном свете». Как видим, образ России как «царства фасадов» очень прочно закрепился в сознании.
Россия – это не только «царство фасадов», это еще и царство
